защитником был именно генерал-фельдмаршал Г. Клюге: им приходилось, в связи с этими 50 власовскими, 'наиболее боеспособными', даже по меркам немецким, дивизиями, постоянно контактировать – совместно работать.
Эти 50 дивизий скрывают и немцы, и наши. И тем и другим выгодно эти дивизии стыдливо называть 'отдельными батальонами'. Наши врут, потому что, сказав правду, надо будет Жукову, Рокоссовскому, Ватутину, Коневу, Соколовскому и Василевскому поделиться победой на Курской дуге с… генералом Власовым, а, в свою очередь, Красной Армии – с русской освободительной армией. Немцам говорить о русских 50 дивизиях на Курской дуге никак нельзя, потому что, начни они говорить о них, то придется признать космическую ложь о том, будто были 'русские добровольцы' против России, была какая-то 'оппозиция режиму', существовало какое-то 'русское освободительное движение' и прочая чепуха. Короче, рушится вся лживая пропаганда против русских, летят в тартарары все эти Геббельсы и Розенберги, Гиммлеры и Борманы. Конец приходит интернационалистам и до сих пор работающим в поте лица на то, чтобы расколоть русских на Брусиловых и Шапошниковых, на Жуковых и Власовых… стравить их, заставить убивать друг друга.
Никак не могли немцы признать, что благодаря 'измене русских добровольческих частей, которые были поставлены на фронт' в Курской битве, они потеряли
'30 отборных дивизий, в том числе 7 танковых, вермахт потерял свыше 500 тысяч солдат и офицеров, 1,5 тыс. танков, св. 3,7 тыс. самолетов, 3 тыс. орудий, были ликвидированы орловский и белгородско- харьковский плацдармы противника… Провал летнего наступления вермахта навсегда похоронил созданный фашистской пропагандой миф о 'сезонности' советской стратегии, о том, что Советская Армия наступает только зимой. Наступательная стратегия вермахта потерпела полное крушение… Победой под Курском и выходом советских войск к Днепру завершился коренной перелом в ходе войны. Германия и ее союзники были вынуждены перейти к обороне на всех театрах 2-й мировой войны… В результате разгрома значительных сил вермахта на советско-германском фронте создались выгодные условия для высадки англо-американских войск в Италии… Свыше 100 тыс. сов. воинов были награждены орденами и медалями, более 180 чел. удостоены звания Героя Советского Союза. Курская битва продемонстрировала превосходство советского военного искусства над военным искусством гитлеровской Германии',
– писал в той статье в СВЭ Маршал Советского Союза, один из Героев Курской битвы, А.М. Василевский. Ну, где здесь место Андрею Власову – 'предателю и изменнику', когда речь идет ни много ни мало, как о 'превосходстве советского военного искусства над военным искусством гитлеровской Германии', естественно, в лице только Василевского, Конева, Рокоссовского, Соколовского, Еременко… И получается, что не Власов сделал громадный вклад в победу на Курской дуге, а это и его разгромило там 'советское военное искусство'.
На Западе отмечают, и тоже не без основания, не без задней мысли, что полтора года для Власова были сплошным 'мертвым сезоном'. Так считает даже Штрикфельдт, который в то время неотлучно находился при Власове. Однако это не совсем так.
С самого начала немцы запрограммировали Власова как функцию пропагандистскую: немцы будут писать листовки, воззвания, обращения, открытые письма к солдатам и командирам Красной Армии с призывом сдаваться в плен немцам, а прославленный русский генерал Власов будет их подмахивать – и точка. Поначалу так оно и было. Закоперщиком и тут был вездесущий прибалт Штрикфельдт. Вскоре, правда, обнаружилось, что на все это нужны деньги, и немалые. 'Организационный отдел ОКХ', на который замыкалось 'русское пропагандное подразделение', готов был отстегнуть нужную сумму. Как только открылась такая возможность с деньгами, сразу же Штрикфельдт по подсказке Власова заговорил о создании 'общерусского центра', а в перспективе и о 'русском национальном правительстве'. В конце августа 1942 года Штрикфельдт приехал в Берлин в так называемый 'штаб русских сотрудников Отдела ОКВ/ВПр, что находился на Викториаштрассе, 10, в помещениях отдела'. По сути дела, это был такой маленький лагерек для наших военнопленных, согласившихся писать листовки по-русски. Именно сюда и привез Штрикфельдт из Винницы Власова.
Через какое-то время Власов склонил немцев к созданию 'штаба Власова'. Сам ездил по лагерям для военнопленных и отбивал там себе сотрудников для работы в 'штабе'. Штрикфельдт пишет: 'Они, бывшие советские офицеры, должны были помогать немцам в толковании советских сообщений. Они должны были давать свое суждение о политических событиях в России и положении на фронте. Они должны были составлять листовки, обращенные к солдатам Красной Армии. Но слушать советские радиопередачи даже в Отделе ОКВ/ВПр было разрешено лишь немецким офицерам.
Как же могли тогда наши русские сотрудники справиться со своими задачами? Ответ однозначен: нелегально приобрести радиоприемник и тайно им пользоваться'. Так у Власова появился свой радиоприемник, а это значит, что при определенных усилиях указания можно получать прямо из Москвы…
Через три месяца был создан 'Русский центр генерала Власова', позже он стал называться 'Отделом восточной пропаганды особого назначения'. Начальником его поначалу назначили Штрикфельдта. Под этот 'Отдел' немцы отдали барачный лагерь неподалеку от деревушки Дабендорф к югу от Берлина. Он использовался раньше для французских военнопленных и был подчинен командующему 111 -м военным округом. Даже Штрикфельдт в своей книге отмечает: 'Власов и его штаб приняли возникновение Дабендорфского лагеря как успех, особенно в данных условиях'. Штат 'Учебного лагеря Дабендорф под Берлином' [157] немцы положили – 1200 человек, срок обучения в нем – 2 недели. Каждый поток – 300 человек. С этого и начал создание своей РОА Андрей Власов. Ему это было не впервой, он этим занимался, комплектуя на пустом месте армию под Киевом, потом – под Москвой. Опыт по этой части у него имелся очень богатый. По штату Власов в качестве преподавателей мог иметь 8 русских генералов, 60 русских старших офицеров и несколько сотен нижестоящих русских офицеров. Это что касается русского персонала.
Выпускников Дабендорфа планировалось рассылать в 100 фронтовых дивизий и специальные части. В каждую комендатуру в лагере для военнопленных также назначался русский из числа питомцев Власова. В целом штатное расписание должно было в будущем охватить 3600 плановых офицерских должностей.
По немецкому личному составу штатный список включал 21 офицерскую должность, причем кандидаты отбирались самые квалифицированные. К этому времени Власов и его сотрудники формально уже были освобождены из плена и переведены на бюджет Дабендорфа.
'В несколько недель надо было все поставить на ноги, – вспоминает Штрикфельдт. – Не было ни примера, ни проторенных путей. Приходилось, как я уже не раз делал, импровизировать. Импровизацией было планирование, импровизацией были поиски и отбор немецких и русских сотрудников'.
Наивный Штрикфельдт: выполняя 'советы' Власова, ему казалось, будто он импровизирует. Как в том анекдоте: всякий раз захожу к начальнику со своим мнением и всякий раз выхожу с мнением начальника.
Всякая армия начинается с создания офицерского корпуса. Школа в Дабендорфе, по замыслу Власова, и должна была стать 'кузницей офицерских кадров' для РОА. Сам он со своим штабом мотался по лагерям наших военнопленных, отбирая для своей школы курсантов из числа советских офицеров. Как это выглядело конкретно? Штрикфельдт описывает, как Власов 'вербовал', к примеру, генерала Лукина.
'Разумеется, среди пленных советских офицеров были и такие, кто отклонял сотрудничество с Власовым и его приверженцами… К наиболее выдающимся представителям такой группы принадлежал генерал Лукин… Он спросил Власова:
– Вы, Власов, признаны ли официально Гитлером? И даны ли вам гарантии, что Гитлер признает и будет соблюдать исторические границы России?
Власову пришлось дать отрицательный ответ.
– Вот видите! – сказал Лукин. – Без таких гарантий я не могу сотрудничать с вами. Из моего опыта в немецком плену я не верю, что у немцев есть хоть малейшее желание освободить русский народ. Я не верю,
