для ликования народу или министр обороны объезжать войска во время парада на Красной площади. Описывающий эту машину западногерманский автожурнал иронически замечает: 'Подлинную исключительность может обеспечить, по-видимому, только диктатура пролетариата'[32]. Уточним: диктатура номенклатуры.
У коменклатурщиков с персональными машинами есть и персональные шоферы. Шофер относится к обслуживающему персоналу, который в номенклатурной среде высокомерно именуют 'обслугой'. Это и домработница, няня для ребенка, репетитор для детей-школьников и, конечно, секретарша. Последняя является персоной влиятельной, доверенным лицом номенклатурного чина.
Но, пожалуй, еще более доверенное лицо – шофер. В отличие от секретарши он точно знает, куда едет шеф – и по служебным делами, и по сугубо личным, знает приятелей шефа и вообще все его связи. Номенклатурный чин понимает это. Осторожный Б.Н.Пономарев, впоследствии секретарь ЦК КПСС и кандидат в члены Политбюро, когда был еще начальником Советского Информбюро, ездил на своем служебном 'Понтиаке' в Кремль, ЦК, Совет Министров и т. п. Для личных же поездок он вызывал такси. Но обычно номенклатурщики выбирают другой путь: они делают шоферу всевозможные поблажки и этим создают общность интересов.
'Мы со своими шефами повиты одной веревочкой, – говорится в анонимном письме в газету 'Социалистическая индустрия' – Мы – это персональные шоферы номенклатурных работников-шефов. Нам можно все, и вы прекрасно понимаете почему. Для нас не существует никаких проблем. Бензин? Сколько надо, столько и спишут литров… И отовариваемся мы дефицитом с баз и спецбуфетов, и лечимся мы в спецполиклиниках и спецбольницах, словом, нас не обижают…Все сверхурочные, которые мы накатываем с ними на охоты, рыбалки, в баньки, по иным интимным делам, нам щедро оплачивают… Мы со своими шефами как были, так и будем: без лимитов и с дефицитом. Разве может быть иначе? Шефы наши – люди надежные'[33].
10. БАЛЛАДА О ТЕЛЕФОНАХ
Долголетний председатель Советского комитета защиты мира и секретарь Союза писателей СССР, веселый и циничный Николай Семенович Тихонов назвал свое чаще всего цитируемое стихотворение 'Балладой о гвоздях'. В ней воспеты несгибаемые большевики, из которых, по мнению автора, можно было бы делать самые прочные в мире гвозди.
Придворный поэт польстил номенклатурщикам. Воспевать их надо в балладе не о гвоздях, а о телефонах.
Принимая в своем кремлевском кабинете корреспондентов 'Штерна', Л. И. Брежнев с гордостью показал им телефоны. Это не пришло бы в голову западному политику, но было вполне естественно для главы советского класса номенклатуры.
Телефоны – это символ статуса номенклатурного чина, предмет его гордости. В кабинетах западных руководителей советского человека всегда поражает отсутствие такого символа, материализующегося в виде телефонного столика со столпившейся кучкой телефонов, почему-то напоминающей стадо слонов.
У высокопоставленных номенклатурщиков – шесть телефонов. Это, во-первых, два телефона, соединяющиеся через секретаря: городской и внутренний. Это, далее, два прямых телефона (тоже городской и внутренний), разговор по которым секретарь слушать не может. Это, наконец, особая гордость номенклатурщика – два телефона специальных правительственных линий: 'вертушка' и ВЧ. В некоторых учреждениях (например, в МИД СССР) 'вертушки' и ВЧ аляповатые, выдержанные в помпезно- бюрократическом вкусе номенклатуры телефонные аппараты с гербом Советского Союза. К чести ЦК КПСС надо сказать, что там аппараты обычные.
Существует также военная телефонная линия.
И, наконец, особо ответственные номенклатурщики получили аппарат прямой связи с главой своего класса. Главный редактор 'Известий' с гордостью показал по телевидению телефон с табличкой 'Горбачев'.
Хотя в кремлевском кабинете Ленина скромно стоят два старомодных телефона, эра телефонного величия была открыта именно Ильичем. Это он придумал (чтобы телефонистки не могли подслушивать разговоры кремлевской 'верхушки') установить в Кремле небольшую автоматическую телефонную станцию (АТС). В ту пору телефоны с диском были технической новинкой: они отличались от обычных аппаратов с ручкой и получили название 'вертушка'. Хотя давно уже все телефонные станции стали автоматическими, название сохранилось. И не только как разговорное, но и как официальное обозначение правительственного телефона: в служебных списках телефонов ЦК КПСС перед номерами 'вертушек' стоит буква 'в'. Сохранилось и название 'АТС Кремля' (а с ним и другое, менее распространенное наименование 'вертушки' – 'кремлевка'), хотя официально эта правительственная телефонная линия обозначается как телефонная станция КГБ СССР. При чем тут КГБ? При том, что ему поручено техническое обслуживание линий, а главное – наблюдение за тем, чтобы никто посторонний не мог к ней подключиться.
ВЧ – это правительственная высокочастотная телефонная линия дальней связи. Аппараты ВЧ находятся в высших партийных и правительственных учреждениях Москвы, республиканских, краевых и областных центров СССР, в также в советских посольствах в социалистических странах. В несоциалистических странах ВЧ нет, так как нельзя установить охрану линий от возможного подключения: когда в 1955 году закончилась советская оккупация в Австрии, была демонтирована и линия ВЧ, проложенная в свое время в аппарат верховного комиссара СССР в Австрии (отель 'Империал' в Вене) и в штаб группы войск (в Бадеве). Ввиду огромных расстояний, на которые раскинулось линия ВЧ, ее телефонная станция не автоматическая: вы поднимаете трубку и говорите оператору, с каким городом и чьим аппаратом ВЧ вас соединить.
Счастливый обладатель 'вертушки' получает ежегодно красную книжечку карманного формата – список абонентов. В списке в алфавитном порядке стоят фамилии, имена и отчества, а в некоторых случаях – наименование ведомства (это делается обязательно, если в списке встречаются однофамильцы, а иногда по каким-то другим причинам). Должности и адреса не указываются. Все номера московских 'вертушек' – четырехзначные, то есть теоретически их может быть поставлено 9999, но в действительности число абонентов станции в несколько раз меньше.
Есть неписаное правило, что на звонок по 'вертушке' отвечает лично ее владелец, называя свою фамилию. Так делают даже члены Политбюро. Если сам номенклатурный владелец 'вертушки' – скажем, товарищ Иванов – отсутствует или очень занят, к 'вертушке' подходит его помощник или его секретарь, говоря: 'Аппарат товарища Иванова'. У более важных номенклатурных лиц на столе у секретаря стоит параллельный аппарат 'вертушки', но переключать ее на аппарат секретаря может только сам номенклатурщик; у чинов пониже параллельного аппарата нет, так что секретарша в отсутствие шефа должна бегать в его кабинет, чтобы отвечать на звонки 'вертушки'. Звонить по чужой 'вертушке' (особенно, если у звонящего своей вообще нет) хотя формально не запрещено, но считается дурным тоном.
Несколько иначе обстоит дело с ВЧ. Аппаратов этих мало, а они используются не только для общения между важными номенклатурщиками – их обладателями, но и для передачи деловых сообщений и переговоров по всевозможным срочным вопросам (по обычной телефонной сети дозвониться в другой город Советского Союза бывает трудно). Соответственно ВЧ пользуются не столько сами руководящие номенклатурные вельможи, сколько их подчиненные – непосредственные исполнители. По ВЧ передаются также многочисленные правительственные телефонограммы, на номенклатурном жаргоне именуемые 'вечеграммами'.
Страсть к 'вертушкам' распространилась на весь Советский Союз и зависимые от него соцстраны. В столице каждой союзной республики, в каждом краевом и областном центре есть свои 'вертушки'. Аналогичные 'вертушке' правительственные телефоны были заведены в соцстранах, во всяком случае в
