— Мы пришли.
— Как пришли? — опешила Сонда. — Мы что, остановимся в озере?
— Нет, — улыбнулся Кэрри, — сейчас мы обойдем озеро и устроимся на другом берегу. Видите, — он показал рукой на валун, возвышающийся рядом с деревьями, — там отличное место для стоянки.
Сонда с облегчением вздохнула. Неужели настал конец ее мучениям, и она сможет отдохнуть? Ей с трудом верилось в это — день, проведенный в походе, казался бесконечным.
«Отличное место», на которое ей указал Кэрри, не представляло собой ничего особенного. Огромный валун, камни да парочка кустарников — только и всего.
Но у Кэрри на этот счет, видимо, были другие соображения. Он поставил чемодан Сонды на землю и начал распаковывать рюкзак, извлекая из него самые разнообразные вещи.
Сонда рухнула на землю и прижалась спиной к холодному камню. Наконец-то. Ноги гудели так, будто она совершила марафонский забег. То, что она чувствовала после перелета, меркло по сравнению с теперешними ощущениями — в теле не было ни одного мускула, ни одного сустава, который бы не переполняла тягучая боль. Сейчас ей хотелось только одного — заснуть и больше не просыпаться. Сонда блаженно сомкнула глаза, но Кэрри тут же позвал ее:
— Эй, Сонда!
— В чем дело? — раздраженно отозвалась она. Неужели он не даст ей спокойно посидеть?
— Не спите. Во-первых, на вас сырая футболка, а вы уселись на землю и прислонились к холодному камню. Я не собираюсь возиться с вами, когда вы подхватите воспаление легких. Переоденьтесь. Во- вторых, вам нужно поесть — подкрепить силы. В-третьих, мне нужна ваша помощь. Скоро стемнеет, а у нас нет дров для костра.
Какие дрова?! Сонда хотела сказать ему, что заснет сейчас и без еды, и без костра, в сырой футболке прямо на земле. Но передумала — в конце концов, его доводы были вполне разумны. К тому же холодный камень дал о себе знать — Сонда почувствовала легкий озноб.
Она оторвала тяжелое тело от валуна и нехотя полезла в чемодан. Толстый серый свитер с большим воротником — именно то, что ей сейчас нужно. Окинув взглядом выглаженные топики и бриджи, Сонда усмехнулась — только сейчас она осознала нерациональность своих сборов. Надо было поинтересоваться, что брать с собой, у Кэрри, а она не сделала этого, опьяненная своей тогдашней победой…
Сонда зашла за валун, стащила с себя все еще влажную от пота футболку, натянула топик, а сверху — теплый шерстяной свитер. Хорошо хоть его она догадалась взять с собой! От озера тянуло свежестью. Зажав в руке футболку, Сонда подошла к воде. Малахитовая пелена дрогнула — почти у кромки воды скользнула серебристая рыбина. Интересно, такую же съела на ужин птица-змея Анинга?
Кэрри все еще разбирал рюкзак. Сонда удивилась тому, как много вещей вмещал в себя этот зеленый увалень. Рядом с ним лежали примус, фонарь, хлеб, консервные банки, ножи, топор, два спальных мешка, одеяла, — а он был лишь наполовину пуст.
— Он что у вас — бездонный? — удивленно спросила она Кэрри.
— Вроде того. — Кэрри поднял голову, прочел удивление в глазах Сонды и, удовлетворившись, снова нырнул в рюкзак. — Даже ваш чемодан можно сделать бездонным, если знать, как правильно укладывать вещи.
— Ну извините, — надулась Сонда. — В походах я не была, а вы мне ничего не объяснили. Поэтому — что есть, то есть.
— Ладно, не обижайтесь. — Кэрри вновь вынырнул из рюкзака. На этот раз в его взгляде скользнуло что-то похожее на сочувствие. — Вы ведь и не спрашивали.
Через полчаса рядом с валуном была раскинута небольшая палатка, в которой уместились два спальника и одеяла. Кэрри оценивающе взглянул на произведение своего искусства и удовлетворенно покачал головой.
— Что ж. Теперь нам есть, где спать. Остался костер. Пора идти за дровами.
Последние лучики солнца над лесом уже догорели. Поэтому вторую ходку за дровами пришлось делать при свете фонаря. Сонда, памятуя о том, с какой «внимательностью» Кэрри следил за ней по дороге, старалась не отставать от него ни на шаг. Заблудиться в этом лесу, одной, ночью? Никогда! По сторонам раздавались подозрительные шумы — кто-то постоянно прыгал с ветки на ветку, кто-то шушукался на соседнем дереве. Сонда была не из пугливых, но все же ей стало не по себе.
Вдруг ее взгляд встретился с чьими-то огромными, печально-отрешенными глазами, светящимися в кустах. Сонда встала как вкопанная, не в силах осмыслить это жуткое зрелище. Кто это? Она хотела позвать Кэрри, но язык не слушался ее — он словно прилип к гортани. Вдруг что-то неведомое коснулось ее руки, и Сонда закричала.
— Это всего лишь я. Не стоит так пугаться. — Свет фонаря резко ударил ей в лицо.
— Господи, Кэрри… — Сонда облегченно вздохнула. — Там, в кустах, чьи-то огромные глаза.
Луч фонаря скользнул по разросшейся вокруг зелени, пополз вверх по стволу дерева, испещренного какими-то крупными белыми точками, и остановился на обладателе огромных отрешенных глаз. Маленькое существо с темной шерсткой и круглыми ушами уставилось на них своим печально-любопытным взглядом.
— Э! Да вам повезло, мисс, — улыбнулся Кэрри. — Таких, как он, осталось очень мало…
— Ай-ай? — спросила Сонда, вспомнив об исчезающем виде лемуров.
— Он самый, — кивнул Кэрри. — А вы-то откуда знаете?
— Догадалась, — пожала плечами Сонда. — Честно говоря, из всех обитателей Мадагаскара я знаю только этого. Да и то понаслышке. А что за белые точки по всей коре?
— Ай-ай выискивает под корой личинки насекомых — это его любимое лакомство. Он их выковыривает пальцем из-под коры. Видите, какой у него палец?
Сонда пригляделась к зверьку: действительно, один из пальцев ай-ая напоминал длинную спицу. Только, в отличие от обычной спицы, гигантский палец сгибался, позволяя зверьку проворно выискивать в древесной коре излюбленное лакомство.
— Малагасийцы убивают этих зверюшек, как только увидят: по их преданиям ай-ай — злой дух, приносящий несчастье. Пойдемте, — поторопил ее Кэрри. — Не будем мешать зверьку питаться. К тому же нам самим стоит что-нибудь съесть.
— Надеюсь, не древесные личинки? — ехидно спросила Сонда.
— Там видно будет. Но если есть особые пожелания…
Кэрри разжег костер довольно быстро. Как давно он не занимался такими вещами! Но талант, как говорится, не пропьешь… Он открыл две банки с консервированным супом из тунца и переложил содержимое в жестяной котелок. Вешая котелок над огнем, он краем глаза наблюдал за Сондой, которая тщетно пыталась растереть покрасневшие, разбитые непривычно долгой ходьбой, ноги.
Да, походили они на славу — даже у него ноги отваливались. И все же, надо отдать ей должное, — она держится молодцом. Ни нытья, ни лишних вопросов — все, как обещала.
После этой «прогулки» Кэрри даже перестал на нее злиться. В принципе, она оказалась неплохой спутницей. Если бы не ее высокомерие… Но с этим, видно, ничего не поделаешь. Таков характер — и не Кэрри его менять. И все же надо ей помочь — иначе ее ноги к завтрашнему дню превратятся в две огромные мозоли.
Кэрри перемешал содержимое котелка и залез в аптечку — кожаный мешок, из которого он уже извлекал сегодня нечто, «подбодрившее» Сонду.
— Натрите ноги этим. — Он протянул ей баночку с мазью ядовито-желтого цвета.
— Что это? — Сонда с опаской посмотрела вначале на мазь, потом на Кэрри. — После этого у меня ноги будет жечь так же, как рот сегодня днем?
— Какая вы недоверчивая! — Кэрри положил баночку на землю, рядом с Сондой. — Не хотите — не берите. Только ноги у вас завтра будут похожи на два шарика. Да не бойтесь вы, она не жжет. Просто снимет опухоли и боль — ноги будут, как у младенца.
Сонда недоверчиво покосилась на баночку, потом взяла ее в руки и поднесла к носу.
— Ну и запах!
— Не хотите — как хотите.
Кэрри потянулся за баночкой, но Сонда задержала ее в своей руке.
