Ты его больше никогда не увидишь
Ветеран перманентных локальных конфликтов покупает летние туфли: низ черный, литой, рельефный, верх синий, джинсовый, носки слегка задраны.
Он стоит среди цветущих садов Больших, Малых, Средних, Верхних и Нижних проездов, слышит долетающие из оврага трели соловья и силится вспомнить что-нибудь про любовь, но мысли его привычно съезжают на железную дорогу, где прошла почти вся его жизнь.
Его окружают подростки, и он прикидывается глухонемым, что, может быть, и спасает его.
Он приходит домой и задумчиво пьет из трехсотграммовой баночки жидкий мед.
Он надеется восстановиться, возродиться с помощью меда.
Это его личный мед.
Он прячет его от остальных.
Кто-то идет сюда, и он лихорадочно прячет липкую баночку и делает вид, что читает Миллера и слушает Малера.
Это теща. Она презрительно смотрит на ветерана и заявляет, что ей давно хочется плюнуть ему в харю за погубленную жизнь семьи ради почетного диплома ветерана перманентных локальных конфликтов.
Она плюет и уходит, и он остается один, и его постное лицо уныло отражается в пластиковой бутылке с постным маслом.
Он читает пособие для начинающих строителей.
Он давно уже хочет что-нибудь построить из осоки и грязи, и чтобы там был камин, и чтобы сидеть у камина, и смотреть на огонь, и пить вино, и о чем-то думать, и наслаждаться тишиной и одиночеством, и смотреть в окно на мокрые, опустевшие леса и поля…
С тяжелым рюкзаком и биноклем ночного видения входит сосед.
Он предлагает ветерану отправиться на Тибет по следам Николая Рериха.
Входит соседка и уводит соседа домой.
Ветеран рассматривает свои новые летние туфли и хочет почувствовать их запах, но ничего не чувствует.
Он выдвигает ящик письменного стола, достает кусочек гипюровой ткани и хочет вспомнить Тамару — вспоминает, но радости от этого нет.
Ветеран из Москвы звонит ему, предлагая организовать в провинции региональную партию ветеранов перманентных локальных конфликтов с целью возрождения России.
— Нужно подумать, — отвечает ветеран.
Думает, но ничего конкретного в голову не приходит.
Только шум в голове.
Шум усиливается, потом наступает тишина.
Да, Анжела, ты его больше никогда не увидишь.
Памятные даты
Август. Впервые выпил, слив в рюмку после гостей. Блевал под подушку.
Ноябрь. Самогон. Блевал под забором и дома.
Новый год. Вино и водка. Блевал под елкой.
Май. Парк культуры и отдыха. Портвейн. Блевал с колеса обозрения.
Июль. Пляж. Тридцатипятиградусная жара. Водка. Блевал в песок.
Сентябрь. Выпили и пошли в кино. Блевал в кинотеатре, в шапку.
Ноябрь. Выпили и пошли в театр. Блевал во втором действии, в партере.
Новый год у одноклассницы. Вино, ликер, водка. Блевал там же, по дороге домой и дома.
Февраль. Выпили и куда-то поехали. Блевал в трамвае.
Май. Павильон «Ласточка» над обрывом с видом на море. Вино и водка. Блевал с обрыва.
Июль. Поездка к тетушке в соседний город. Блевал под терриконом.
Октябрь. Школьный театр. «Горе от ума». Перед спектаклем выпили. Блевал в роли Чацкого на сцене и за кулисами.
Ноябрь. Пил с отцом. Блевал в помойное ведро.
Новый год. Вечеринка у одноклассника. Вино и водка. Блевал.
Март. Вечеринка у одноклассницы. Шампанское и самогон. Блевал.
Май. Ходили всем классом в поход. Блевал в заповеднике Каменные Могилы.
Июнь. Прощай, школа! Здравствуй, новая жизнь! Блевал на рассвете.
Завод. Блевал на заводе.
Подшефный колхоз. Блевал в полях.
Армия. Блевал в житомирских лесах.
Потом снова — дома, потом в Якутии, потом в Москве, а совсем недавно — в Хельсинки, в Милане и в Берлине.
Но где же розы?
Родился и вырос я в поселке Шлаковом, у Шлаковой горы…
Однажды я нашел очень красивый шлаковый камень, уединился в сарае и стал думать: что из него можно сделать? После долгих размышлений решил вырезать из камня розу…
Резал розу, а получилась мартеновская печь…
В другой раз я нашел еще более красивый камень.
Нашел и стал думать: что из него можно сделать? После долгих размышлений решил вырезать из камня розу…
Резал розу, а получилась мартеновская печь…
Позже я находил не менее красивые камни, но каждый раз, несмотря на все мои усилия вырезать розу, у меня получались то прокатные станы, то градирни, то вагонетки и шлаковозы… Прокатные станы…
«Но где же розы?!» — спрашиваю я, вырезая из очередного камня что-нибудь металлургическое, спрашиваю и плачу…
«Б» и «У»
«Б» по-прежнему капризничает. Нужно срочно установить причину. Может, дрекель? Ладно, на сегодня хватит.
Шел пешком. Весенний вечер, звезды, женщины… Ничего, скоро и моя звезда вспыхнет!
Столкнулся с другом детства Владленом. Он по-прежнему в своем стиле: подпрыгивает, подмигивает.
Подпрыгнул, подмигнул, затащил в ресторан.
Интересовался жизнью, работой, о себе умалчивал, отделывался шутками, общими фразами, исчез внезапно, не попрощавшись… Клоун!
В кармане плаща — записка: «Приходи завтра вечером сюда же. Влад».
Клоун! Не тебе указывать, где мне быть завтра вечером!
