даёт.
П о п р и щ и н. Вчера из газет узнал, что в Испании король упразднён. Странно. Государство не может быть без короля.
Г о г о л ь. Нужно очень многое победить в себе.
Ч и ч и к о в. На вечеринке у полицеймейстера я читал невежественному и грубому помещику Собакевичу поэтические отрывки писем Вертера к Шарлотте из Гёте. Впредь нужно быть построже к себе.
Х л е с т а к о в. Просчёты случаются, но я их легко забываю.
П о п р и щ и н. Никогда не прощу своему сослуживцу за то, что он сказал, что я не имею никакого права на любовь к дочери директора нашего департамента, что я — нуль.
Г о г о л ь. Недостатков во мне много, очень много.
Ч и ч и к о в. Никогда не раскрываюсь ни в обществе, ни тет-а-тет. Могу иногда сказать о себе, что, дескать, я никто, ничто, ничтожный червь мира сего, но это из тактических соображений конечного выигрыша.
Х л е с т а к о в
П о п р и щ и н
Х л е с т а к о в. Вы? А что вы?
П о п р и щ и н. Но вы же обещали и меня взять в ресторан?
Х л е с т а к о в. Ах да! Конечно! Но я совсем упустил, что сегодня у меня рандеву с примой-балериной Мариинского театра! Так сказать, визави, без посторонних. Я даже лучшего своего друга Тряпичкина сегодня отклонил! А с вами мы обязательно сходим, непременно, в ближайшие дни.
Г о г о л ь. Нужно стремиться к внутреннему совершенствованию.
Ч и ч и к о в. Бывают, конечно, сбои, но в целом мой внутренний механизм достаточно хорошо отрегулирован.
Х л е с т а к о в
П о п р и щ и н. Мой главный недостаток — бедность. Но я ещё покажу! Ещё узнаете!
Ч и ч и к о в. Бред сивой кобылы.
П о п р и щ и н. Ещё посмотрим! Ещё узнаете!
Г о г о л ь. Сердце не должно возмущаться страстями земными. Впрочем, идите. Я устал.
П о п р и щ и н. Как же не возмущаться? Почему я — нуль? Почему я до сих пор не могу накопить на хорошую шинель? Почему я мёрзну на улицах? Почему я не могу позволить себе извозчика? Почему камер- юнкер Теплов запросто вхож в дом дочери директора нашего департамента, а я не смею даже подумать об этом? Почему я до сих пор не бывал в ресторанах?
Г о г о л ь. Мне нездоровится, у меня болит голова.
П о п р и щ и н. У меня тоже болит голова! Вы меня сделали сумасшедшим! Вы меня сделали испанским королём Фердинандом Восьмым! Меня били палками по голове! Мне выбрили голову и капали на неё холодную воду! Звал я матушку мою спасти меня, но она не услышала! Вы не удосужились сказать, кто она, где она! А кто мой отец? Есть ли у меня братья, сёстры?! Нет, никого нет! Ни родных, ни близких, ни друзей! У меня даже имени своего нет!
Ч и ч и к о в
Х л е с т а к о в
Ч и ч и к о в. Выгляжу я у вас, Николай Васильевич, вполне, так сказать, достойно, так сказать, импозантно и респектабельно, если, конечно, не брать во внимание некоторые, так сказать, моветоны моей жизни, но я не буду об этом. Зачем? Жизнь есть жизнь, есть в этой жизни, так сказать, и парадные подъезды, и величественные колонны, и сияющие залы, и хрустальные люстры, и блестящий паркет, и прочий, так сказать, бомонд, но есть и серые подвалы, и пыльные чердаки, и прочая, так сказать, непрезентабельность… Жизнь есть, так сказать, жизнь, так сказать, селяви… И человек в этой жизни то, так сказать, авантажен и презентабелен, то, так сказать, не совсем…
Х л е с т а к о в. Павел Иванович!
Ч и ч и к о в. Да, сейчас, что я уж тут, действительно… Так вот, значит, претензий у меня к вам, Николай Васильевич, нет, разве что некоторая, так сказать, досада-обида… За детство моё мне обидно… И происхождение моё, как вы изволили выразиться, темно, и детство какое-то кислое, мутное, и ни друзей у меня, ни товарищей, и в школе я выгляжу у вас каким-то уж совсем подлецом, выпрашиваю у однокашников их домашние завтраки, а потом эти завтраки им же и продаю…
Х л е с т а к о в. Павел Иванович!
Ч и ч и к о в. Да, сейчас… Но более всего мне обидно за моих родителей… Да вы их просто оскорбили, когда сказали, что родился я ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца! Имён вы их не удосужились