собой полный разрыв с философией, питавшей Великую французскую революцию 1789 года. Последняя объявила основные права человека некой мистической данностью, торжественно утвердила равноправие и равенство мнений и, наконец, провозгласила высшей ценностью человеческий разум. Девиз «Свобода, равенство, братство» как некий победоносный ореол начал свой полет над завоеванным им цивилизованным миром. С точки зрения государственной политики он нашел свое внешнее выражение в виде западных демократий.
Физическая инерция и закон толпы привели к тому, что к демократической формуле присоединилась большая часть человечества.
Национал-социализм противопоставил этим ценностям силы, которые невозможно измерить в метрах или взвесить на весах, силы, которые нельзя осознать одним лишь разумом, – силы духа и крови! Национал-социалистическая и демократическая идеологии лежат в основе двух интеллектуально и морально различающихся миров. Невозможно увидеть и осмыслить даже внешние формы новой Германии, не попытавшись понять глубинные корни национал-социализма. Тот, кто считает возможным удовлетвориться только лишь поверхностными впечатлениями, не вдаваясь в природную сущность национал-социализма, никогда не поймет полностью того, что происходит сегодня в Германии. Гребец, опускающий раз за разом свои весла в воду озера, видит лишь круги, расходящиеся на поверхности от его движений. Но если он сложит весла в лодку и остановит ее ход, он обязательно заметит под водной поверхностью многообразную жизнь, протекающую в глубинах волн.
То, чего мы хотим и что является центральным моментом всех наших устремлений, – это духовное преобразование всей германской нации. Сделать из немецкого гражданина убежденного до самых глубин своего сердца национал-социалиста, преисполненного решимости бороться за претворение в жизнь своих убеждений, который станет отныне живой и беззаветно преданной опорой всему национальному сообществу – вот конечная цель, которую мы ставим перед собой. Конечно, задача таких масштабов представляется задачей не сегодняшнего и даже не завтрашнего дня, ибо ее реализация может стать лишь результатом кропотливой работы по индивидуальному и общенациональному воспитанию, для выполнения которой потребуются годы, а может быть, и десятки лет.
Взятие власти национал-социализмом следует рассматривать прежде всего как завоевание важного плацдарма, с которого можно начать работу по ликвидации устаревших за долгие десятилетия и даже века мировоззрений, которые мы – новые немцы – считаем ложными. Оно позволило расчистить место, необходимое для реализации нового возрождения немецкого народа, дало выход национал- социалистическому духу. Германская революция изменила лишь внешние формы Веймарского государства, в основе которого лежала красно-черная система ноября, создала общественную поддержку для национал- социалистического режима. Речь идет о чисто политическом событии, вся важность которого заключается для нас в факте водружения победителем свастики на герб государства. Таким образом, первоначальная общность нового государства и национал-социализма состояла только в идентичности внешней эмблемы. Это объясняется тем, что как философская концепция, полное воплощение которой и является целью долгих лет нашей борьбы, национал-социализм не имеет абсолютно никакого отношения ни к вопросу о формах государственности, ни к вопросу о носителе общественной власти.
Германская национал-социалистическая революция знаменует собой возникновение новой мировоззренческой концепции. Тот факт, что ее основной целью является создание общности всего народа, у которой наличествовало бы расовое сознание, демонстрирует, что новому германскому идеалистическому национализму чуждо стремление к завоеваниям, ибо он обращает всю свою энергию на решение внутренних проблем страны. Любое новое использование негерманского фактора не сможет впредь ослабить организующее германское ядро нашего народа и не принесет более тем, кто будет пытаться сделать это, никаких политических выгод.
В нашем понимании национал-социализм заключается не только в факте существования нового государства как такового, но представляет собой глубокую убежденность, духовное обновление и утверждение своего концептуального мировоззрения. Двумя основными столпами, базируясь на которых эволюционирует наша жизненная доктрина, являются примат коллективных интересов над личными и создание подлинного народного сообщества. Невозможно быть и стать национал-социалистом, не признав, не прочувствовав и не опосредовав в своих действиях эти главные жизненные ценности национал- социализма.
Эгоизм, личная выгода – самые низменные человеческие чувства. Они оправданны, когда речь идет о проявлении консервативного инстинкта, который существует в допустимых рамках. Однако они быстро деградируют до уровня алчности и примитивной зависти, когда выходят из этих рамок. Именно такая зависть вооружила Каина против Авеля. Накануне мировой войны те же алчность и жадность натравили народы друг на друга, что стоило жизни почти 12 миллионам человек и привело к срыву поступательного развития германской промышленности. Этот порок эгоизма, витающий над человечеством с самого его рождения, должен быть изжит наконец из человеческих сердец. «Я», пишущееся с большой буквы, должно быть заменено на «Ты» или «Мы», если человечество (и прежде всего Германия) хочет жить.
Одновременно необходимо засыпать ров, который был вырыт ненавистью классовой борьбы и ложной верой в солидарность пролетарского интернационализма, с одной стороны, и кастовым духом, тщеславием происхождения, условий жизни, богатства и образования – с другой. Нужно, чтобы в полном соответствии с духом национал-социализма противостояние, порожденное этими различиями, растворилось в святой, грандиозной и всеобщей народной солидарности. Конечно, будет трудно сломать барьеры, возведенные материалистической ненавистью и индивидуализмом между единокровными соотечественниками. Однако именно в этом вопросе бойцам штурмовых отрядов надлежит быть примером, оказывать поддержку и указывать путь.
Национал-социализм – это не только определенная направленность политической воли. Главное, он – философское мировоззрение, требующее для своей реализации политической борьбы. Революция заключается не только в смене соответствующих фаз борьбы за власть и даже не в завоевании этой власти – она предполагает преобразование на базе новой философии самого германского менталитета. Таким образом, национал-социалистическая революция – это процесс философского воспитания; процесс, который берет свое начало в глубине веков и цель которого окажется достигнутой лишь тогда, когда последний член германского сообщества станет в своих помыслах и поступках представителем и носителем доктрины национал-социализма.[6]
Черный креп и коричневая рубашка, или О том, почему немцы так любили военную форму и что значит череп на рукаве
И то слева, то справа на штатских плечах
Проступают погоны, погоны, погоны…
В общем представлении СС настолько связана с национал-социалистической партией, что, если пытаться разобраться в истории Третьего рейха на основании популярной литературы или многочисленных фильмов, складывается ощущение, что организация эта была выдумана Адольфом Гитлером чуть ли не одновременно с самой НСДАП. Уж больно красиво вписываются в общепринятую картинку черные мундиры с серебром дубовых листьев на петлицах. Но на самом деле появилась она несколько позже, а уж в том виде, в каком мы знаем ее по кино, – и вовсе почти полтора десятилетия спустя.
В первые годы существования партии черных мундиров в ней не было. На ту пору главным партийным цветом был не черный, а коричневый. Цвет списанной армейской рубашки колониального образца, ставшей униформой боевых подразделений НСДАП – штурмовых отрядов.
Впрочем, скажем сразу: кто только не носил на ту пору списанную армейскую униформу! С одной стороны, это было своеобразным шиком, пощечиной общественному мнению и вкусу, всей той декадентско- демократической (или, если угодно, демократическо-декадентской) культуре, что обязана была своим рождением Веймарской республике. По условиям Версальского мира Германия имела права лишь на жалкое подобие армии. Между тем армия была для немцев явлением едва ли не культовым, тем стержнем, несущим элементом, на который опиралась «Германия герра профессора». Так было испокон века: целостность государства, будь то Священная Римская империя, Баварское королевство или Пруссия, его политическое благополучие обеспечивали люди в военных мундирах, и только за их спинами могли спокойно работать, совершая открытия мирового значения, люди в профессорских мантиях. Поэтому каждый немец, имеющий
