раскачиваться из стороны в сторону, закрыв лицо руками и завывая от рыданий. Это было так неожиданно, что перепуганная Маргарета, выронив сумочку, бросилась к своей камеристке и схватила ее за плечи.
– Что случилось? Кто-то умер? Сгорел мой дом? Немцы оккупировали Нидерланды?
Продолжая рыдать, Анна отрицательно мотала головой, вытирая слезы подолом кокетливого белого фартучка.
– Так из-за чего ты ревешь, дуреха?
– Вас… не было… двое суток, – выдавила из себя переволновавшаяся камеристка. – Я уже два раза меняла билеты… Боялась, что с вами что-нибудь случилось… Уже и месье Гиме позвонила…
– Ерунда какая-то! – фыркнула Маргарета, тщетно пытаясь сообразить, сколько же в действительности прошло времени после ее ухода от Гиме. Неужели они с маркизом, как коты по весне… – Ты меня не обманываешь?
Спросила – и сама поняла, что сказала глупость. Судя по изможденному лицу Анны с запавшими глазами и посеревшими щеками, эти двое суток дались ей тяжело… Маргарета, как была, в пальто и шляпе, опустилась перед ней на колени и, взяв за подбородок, подняла ее заплаканное лицо.
– Ну, и чего ты разводишь сырость? Ничего со мной не случилось. Можно подумать, ты мой характер не знаешь. Дорогая моя, у кошки девять жизней, так что у меня еще все впереди. Лучше скажи, мы еще успеем на пароход, или надо снова менять билеты?
– Успеем… Если выедем не позже, чем через два часа.
– Так что ты тут мне истерики закатываешь? Умойся и займись делом. Нам нельзя опаздывать. Эдуард, наверное, тоже мне сцену устроит, – вспомнила Маргарета об оставленном в Гааге любовнике. – Пошевеливайся, плакса. Портниха принесла мои платья?
– Да. И унесла, потому что мне нечем было ей заплатить.
– Только этого не хватало! Пошли кого-нибудь за ней! Живо! Пусть скажут, что я приношу свои глубочайшие извинения и прошу безотлагательно прийти сюда с моими нарядами, иначе я уеду, и она не получит ни сантима! Бегом, я сказала!
То ли Анна дошла уже до той точки, когда люди становятся невосприимчивы к собственному горю, то ли необходимость быстро переделать множество дел отодвинула ее переживания на второй план, только она вскочила и, последний раз хлюпнув носом, побежала в ванную комнату, а оттуда – выполнять поручения мадам.
«Да, нехорошо получилось», – еще раз подумала Маргарета. Теперь она не успеет даже проститься с Эмилем и Астрюком, а ведь кто знает, когда их в следующий раз сведет судьба!
Она открыла секретер и, достав лист бумаги, написала записку, после чего сама спустилась в холл и передала ее менеджеру с просьбой отдать месье Гиме, если тот вздумает разыскивать свою приятельницу.
Через полчаса появилась запыхавшаяся портниха, и Маргарета скрепя сердце забрала у нее все туалеты, не успев толком оценить качество работы. Для нее, привыкшей к высококлассному шитью, такой подход был неприемлем, но других вариантов не было. Не могла же она остаться здесь еще на день, тем более что пароходы ходили нерегулярно и они могли застрять в городе до второго пришествия.
Примчалась ее камеристка со служителями отеля, которые подхватили тяжелые сундуки и, как муравьи, потащили их вниз под присмотром бесценной Анны…
Потом, на допросах, ей припомнят два уплывших без нее корабля, затонувших один за другим от немецких торпед. Следователь будет уверен, что она специально «опоздала» на них, потому что знала – они обречены. Никакие другие версии в расчет не принимались. Следователя нельзя винить. Просто он подходил к ней с обычными мерками, а она была – Мата Хари.
Маргарета благополучно добралась до Гааги вместе со своими ящиками, в которых лежало все ценное, что она успела скопить за свою жизнь. Перенервничавший ван дер Капеллен, конечно, высказал ей свое недовольство за опоздание. Но Эдуард был джентльмен до кончиков ногтей, поэтому облек выговор в такую мягкую форму, что она даже не сразу догадалась, что таким образом он выражает ей свое «фи!».
Потом адъютант королевы сменил гнев на милость и помог Маргарете разбирать багаж. Он был так любезен и так рад встрече, что она расчувствовалась и на какое-то время забыла о маркизе.
То, что ее поведение считается неприличным, даже не приходило в ее хорошенькую голову. В Гааге – Эдуард, в Париже – маркиз, в Германии – Клиперт или, может быть, Николаи. Никто никому не мешает. Пока у этой компании не закончатся деньги, она будет сущим ангелом и не станет им изменять. В той же стране, разумеется.
Доживая в отеле последние дни перед переездом в собственный дом, она много читала или ездила куда-нибудь с Эдуардом. Было очень весело, и закружившаяся в водовороте удовольствий Маргарета почти забыла де Бофора.
Как-то поздним вечером к ней постучали. Женщины не сговариваясь подумали, что только что ушедший ван дер Капеллен что-нибудь забыл и решил вернуться. Но когда Анна открыла дверь, перед ней стоял хорошо одетый мужчина средних лет. Незнакомец приподнял шляпу.
– Передайте, пожалуйста, госпоже МакЛеод-Зелле, что ее просит принять германский консул. Моя фамилия Крамер, – добавил он, протягивая свою карточку затянутой в черную перчатку рукой.
Растерянная Анна пригласила его войти в комнату, где при свете настольной лампы под широким абажуром ее хозяйка читала книгу. При виде незнакомца Маргарета недоуменно посмотрела сначала на него, затем на Анну, спрашивая глазами кто это.
– К вам господин Крамер, консул германского посольства в Нидерландах.
Подойдя к хозяйке, камеристка передала ей визитную карточку посетителя и исчезла за дверью. Маргарета не торопясь вложила в книгу закладку и, захлопнув, отложила ее в сторону.
– Присаживайтесь, пожалуйста. Чем обязана вашему визиту?
Крамер аккуратно опустился на предложенный стул. Незваный визитер явно увлекался спортом. Это был мужчина с большими залысинами на голове и подтянутой фигурой, при рассеянном свете выглядевший моложе своих лет. Подойдя к Мата Хари, он снял шляпу и склонился над протянутой ему рукой.
– Добрый день, мадам. Будучи в Гааге, не смог избежать искушения познакомиться с великой танцовщицей и передать ей привет от одного поклонника.
Глаза Маргареты потемнели, хотя она продолжала улыбаться. Консул тянул паузу.
– И кто же этот человек? – поинтересовалась она, зная ответ.
– Вальтер Николаи. Надеюсь, вы его помните? Во всяком случае, он вспоминает вас с большой теплотой.
– Вот как!
– Да-да. По его словам, вы очень близкие друзья.
– Вот как!
– Он очень соскучился по вашим письмам и попросил меня узнать, как вы себя чувствуете. Говорят, вы предприняли дальнюю поездку.
У Маргареты засосало под ложечкой. Они что, следили за ней, что ли?
– Да, я была по делам в Париже.
– И как вам город? Сильно изменился с вашего последнего визита?
– Как вам сказать, – она судорожно пыталась сообразить, о чем можно говорить, а о чем следует умолчать, – мне показалось, что не очень. Мои друзья были в городе, вещи, за которыми ездила, удалось забрать, а больше ничего интересного увидеть не удалось.
– Совсем ничего?
Маргарета поняла, что надо срочно что-нибудь придумать. Господи, как они ей надоели!
– Не хотите ли чаю? – поинтересовалась она и, не дожидаясь ответа, крикнула: – Анна, принесите нам, пожалуйста, чаю с печеньем.
Затем достала коробочку с папиросами, не спеша выбрала одну и так же не спеша ее закурила, поместив предварительно в длинный резной мундштук.
– Извините, забыла, о чем вы меня спросили.
Консул долгим взглядом посмотрел ей в глаза.
– Я спросил, что интересного вы видели в Париже.
Маргарета вспомнила пьяных англичан в кабаке.
