– Вы знаете, я разговаривала со многими французскими офицерами. Им очень не нравятся их коллеги- англичане. Их снобизм просто невыносим. Никто не может понять, почему этих джонов булей в ресторанах обслуживают в первую очередь да еще дают на все скидки. Все мои соотечественники жалуются на их грубость и заносчивость.
– Французы еще пожалеют, что связались с англичанами, – фыркнул консул. – Что еще?
Анна внесла поднос с чайной посудой, небольшим чайником и вазочкой с печеньем. Пока она накрывала на стол, Маргарета молчала, придумывая новость.
– На пароходе гаагские купцы жаловались, что из-за военных действий не могут вести дела с Англией и терпят убытки.
– Тоже сами виноваты: не надо было сердить кайзера. Когда вас попросили пропустить наши войска к границе с Францией, почему ни один из них пальцем не пошевелил, чтобы уговорить капризную девчонку Вильгельмину открыть нам коридор? Пусть теперь помучаются. И что они предлагают?
Маргарета никак не могла понять, что нужно странному гостю. А тот продолжал обсуждать светские сплетни, известные любому младенцу. Наконец, когда у хозяйки апартаментов начали слипаться глаза, консул перешел к делу, ради которого пришел к ней, выждав, когда наконец уйдет любовник.
– Наш общий друг просил, чтобы вы, как и обещали, помогли нам с информацией. Вы много ездите, мадам, и ваши наблюдения были бы нам очень интересны. Но вы совсем ничего нам не рассказываете.
– Информация стоит денег, – нахохлилась Маргарета, – а господин Николаи не отличается щедростью.
– Мы обсудим этот вопрос, если вы дадите мне принципиальное согласие. Ну, так как вы смотрите на наше предложение?
– Мне надо подумать. И, чтобы иметь полную картину, уточните, пожалуйста, что я буду иметь за свою… наблюдательность?
– Двадцать тысяч франков.
– Так мало? – вырвалось у нее.
– Возможно, эта сумма сможет увеличиться в несколько раз, если мы признаем вашу информацию достойной внимания. Согласитесь, что пока она не была слишком ценной.
– Я должна подумать.
– Конечно, мадам. До завтрашнего дня. Завтра я бы хотел получить ответ: да или нет. А теперь, не буду вам мешать. Вы устали и, наверное, хотите спать. Простите великодушно за поздний визит. Мне бы не хотелось, чтобы его неправильно истолковали. Спокойной ночи!
Он откланялся, и обрадованная Анна заперла дверь на два поворота ключа. После Ленуара она очень невзлюбила поздних гостей, тем более не известных ни ей, ни ее хозяйке.
А Маргарета, лежа в постели, полночи перебирала в голове события, произошедшие после начала войны. Задержку на границе, пропавшие в ателье платья, постаревшего Гиме. О, она еще отомстит немцам!
На следующий день Анна отнесла в немецкое консульство записку, в котором было только два слова «Я согласна». Крамер явился в тот же вечер. С собой он принес ворох инструкций, три флакончика с чернилами для тайнописи и адрес в Амстердаме, по которому надо было посылать депеши. Вместе с чернилами Маргарета получила пакет, в котором лежали двадцать тысяч франков.
Так на свете появился зловещий агент Х-21, неуловимая немецкая шпионка Мата Хари.
Как известно, тайное всегда становится явным. Спустя всего сутки на стол руководителя британского Особого отдела легла депеша от резидента в Нидерландах, сообщавшего, что, по данным его агента, германский консул на этой неделе дважды в неурочное время навещал известную исполнительницу восточных танцев Мата Хари, проживающую ныне в Гааге. Учитывая частые поездки танцовщицы по Европе и ее пребывание в Германии перед началом войны, резидент рекомендует обратить особое внимание на эту даму.
Через час Мата Хари была внесена в черный список лиц, которым запрещен въезд в Великобританию и ее колонии.
А еще через час во французское «Дексьем бюро» ушла шифровка, предупреждающая коллег о странных связях Маты Хари. Еще не успев ничего сделать, она уже оказалась «под колпаком» спецслужб Антанты.
Двойной агент
1916 год начался для Франции трагично. В конце февраля немцы чуть не раздавили нас под Верденом. Еще немного, и они получили бы открытую дорогу на Париж, что автоматически означало бы оккупацию страны. Наши войска держалась из последних сил. На карту оказалась поставленной независимость Франции. Неизвестно, чем бы закончилась эта мясорубка, если бы русские не начали наступление в районе Двинска. Это оттянуло часть германских сил, и мы вздохнули свободнее.
Потом был знаменитый Брусиловский прорыв. Затаив дыхание, мы следили за тем, как русские, точно ураган, шли по территории Галиции и Буковины, сметая австро-венгерские войска. Если бы тогдашний русский Генштаб поддержал своего генерала, война могла бы сложиться совсем по-другому.
В конце июня наши войска вместе с англичанами начали наступление на Сомме. Медленно, но верно военное счастье стало переходить на нашу сторону.
Мы в «Бассейне» вздохнули свободнее и смогли не только заняться борьбой с немецкими шпионами, действовавшими в основном в прифронтовой полосе, но и оглянуться по сторонам, вспомнив про отложенные «на потом» несрочные дела.
Тут я и обнаружил телеграмму британских коллег о Мата Хари, пришедшую в начале мая, когда нам было не до Нидерландов. Видимо, поэтому она пылилась, ожидая своего часа, заложенная в книгу регистрации донесений агентов. Найдя ее, я понял, что пора нанести удар. Эта женщина отвергла меня, унизила, растоптала, и теперь я могу отплатить ей той же монетой. Она еще будет молить о пощаде. И я не уверен, что смогу ее простить…
А Маргарета между тем, устав от тихого бытия в игрушечных Нидерландах под крылышком у ван дер Капеллена, решила снова отправиться во Францию. Наш консул без возражений предоставил ей визу. Англичанин ответил отказом. Ей бы насторожиться, но уверенная в своих силах Мата Хари пренебрегла предупреждением и смело двинулась навстречу своей судьбе.
На пароходе «Зеландия» появление Мата Хари осталось почти не замеченным, да и ей было не до своих соотечественников, дрожащих от страха при мысли о возможной торпедной атаке какой-нибудь обнаглевшей германской подводной лодки. Сидя в шезлонге на корме, она, как в мирные времена, любовалась покрытым белыми барашками морем и обдумывала ближайшие планы.
– Марго, ты ли это? – раздался за спиной показавшийся знакомым голос. Так звал ее человек из далекого парижского прошлого. Удивленная до глубины души, она обернулась.
– Жан? Ты что здесь делаешь?
Это действительно был ее давний близкий друг Жан Аллор. Когда-то, в другой жизни, он очаровал ее декламацией Верлена, и она не устояла перед его шармом. Но потом выяснилось, что на Верлене начинались и заканчивались все его познания французской поэзии, и она его бросила, променяв… На кого же я его променяла? Прикусив губу, Маргарета смотрела на своего бывшего любовника – и не узнавала его. Когда-то в шерстяных штанах и не очень свежей рубашке с видавшим виды шарфом на шее он выглядел богемно, но не очень презентабельно. Сейчас же перед ней стоял подтянутый лейтенант кавалерии, и она почувствовала знакомый холодок в груди. О, этот мундир! Он делает даже полных пентюхов мужественными и смелыми, подобно греческим героям!
– Ты не поверишь – плыву в какой-то лоханке посреди сурового моря в компании сногсшибательной женщины, с которой меня связывает масса приятнейших воспоминаний.
– А где твоя супруга? – решила она сразу прояснить самый важный момент.
Жан мгновенно понял подоплеку вопроса.
– Тебя это когда-нибудь останавливало? Неужели ты стала ханжой?
Маргарета заразительно расхохоталась. Как приятно разговаривать с человеком, который понимает тебя с полуслова и не корчит из себя рыцаря Круглого стола, как милейший Эдуард!
– Глупости какие! Просто я уже не так молода, чтобы в случае чего бежать через иллюминатор. Слушай,
