замечала меня. Вдруг встала, и вышла. Я посидел как-то время, и прошел за ней. Нашел ее на балконе. Откуда-то тянуло горьким дымом. Кто-то что-то жег во дворе. Город просыпался, рассвет затоплял все разбавленной кровью. Ее кровью… сестры и лучшего друга Арто. Я вспомнил ее. Мы виделись мимоходом пару раз. Арто восхищался ей, с восторгом говоря — дура! Такая дура, и извращенка, паталог… ей бы детей рожать, возраст, но как девчонка все бегает. И вот — все, не родит она никого. Она истекает кровь, перерезанная вдоль скальпелем, тем самым, которым воплощала Мечту — пошарить в кишках любимого. Она прижимала к себе, как ребенка, кровавый пакет. Что там — хотел было спросить я, но не решился рот открыть. Я просто вышел, оставив ее умирать на балконе. Ей так надо. Я здесь не нужен. Пусть в Ад она уйдет спокойно, проскользнет на тот свет на своей крови.
Через полчала я решился заглянуть к ней снова. Она была уже мертва. Пакет выпал из ее рук, и лежал на коленях. Я поднял его, раскрыл, такой липкий и плотный, и заглянув туда, чуть не вскрикнул — там лежало сердце. Человеческое — я точно понял. Его сердце. Медленно и аккуратно, я извлек этот холодный гладкий кусок, повертел перед глазами, и положил обратно — вернул ей, сложив руки так, чтоб она и дальше обнимала его, унося с собой по скользкой от крови дороги в преисподнюю…
Мне не нужны его страдания. Я просто оделся, допил водку, выкинул сердце собакам, из окна спальни Арто, выходящее во двор. Вылил ведро воды, обмыв балкон, прихватил скальпель, чтоб бросить в мусорку по дороге, развернулся и ушел. Стрельнув у покойницы сигарету. Не хочу, не буду помогать Арто справляться с его мукой. Возможно, он сойдет с ума, когда увидит труп своей любимой сестры. Возможно, ему будет нужна помощь. Но меня не окажется рядом. А если он ебнется, то сам все постигнет. Как это больно, как скручивает живот, и завязывает узлом сосуды в мозгу, как плющит по кровати боль и тошнота, и озноб, и ломит суставы… и уже не скажет, что я больше выебываюсь, чем на самом деле псих. А мне похуй.
— Ты знал, ТЫ ЗНАААЛ!!!! — орал он, и бил руками в стену, брызгая кровью, и трясясь всем телом. Злоба и горе разрывали его на моих глазах, а я молчал. — Как ты мог, мразь, гнусная мразь оставить ее одну, вообще отпустить ее на балкон, о господи, как ты мог?
— Если она такая уж сумасшедшая, так почему не легла в больницу, — прищурившись, спросил я.
— Да ты че!! — резко приблизился любимый ко мне, и с такой ненавистью и злобой заглянул мне в глаза, что я едва не отшатнулся. Но удержался. Мне похуй.
— Ты просто мразь, Ветер, запомни это раз и навсегда, мразь и убогая тварь, нет, ты еще ниже, ты бросил ее, ты дал ей умереть.
— Ей
— На! — протянул ему, он брезгливо дернулся.
— Меня от тебя тошнит, гадина, — сплюнул милый мне под ноги.
— Как хочешь, — пожал я плечами, положил зуб в карман, и развернувшись, пошел прочь. Мелко дрожа изнутри…
Шел не оглядываясь (наверное, надо было сесть в троллик и уехать, но стоял в стороне за остановкой, и смотрел, как он уходит, все дальше, и тоже не оглядывается!) нащупал зуб в кармане и хмыкнул — отдам маме, пусть оправит в серебро, отправлю ему, на память о «любви», а мне больше от него ничего не надо. Отбрыкаюсь, и тогда уж расскажу маме эту историю — вместе посмеемся, что за бред? Мама, мама…
Потом — сильно потом, скукожившись и иссушив себе нутро стыдной болью, три раза кидал ему сообщения. «Привет! Как ты?… прости меня, я осознал, что не надо было… давай поговорим?»
Ответа не было. Я хватался за телефон каждые две минуты, чтоб посмотреть, не пропустил ли случайно смсочку. Пустота. Пустота в телефоне, пустота в душе.
«Я понимаю, что не достоин прощения, но все же — давай встретимся и поговорим, если ты захочешь расстаться — это справедливо, но скажи хотя бы об этом!»
Руки дрожали, я ходил туда-сюда, глядя в спящий телефон, и поминутно вздрагивая от напряженного ожидания. Боже-боже, я уже наказан, неужели мало, ну ответь же ты мне!
«Арто, я прошу тебя…» — написал и стер. Потом написал снова, отправил, и не в силах выносить эту муку, швырнул телефон на кровать, так торопливо, насколько только мог, зашнуровал гады, и выскочил из квартиры. Бродил везде, где можно было случайно его встретить… боялся, так боялся… надеялся. Иссох весь… Бил руки о стены. Рвал душу… со всей дури мчался домой — вдруг там смс от него?? Брать телефон с собой не решался. И не спрашивайте, почему — не знаю же я!!
Но он не отвечал…
— Да и пошел ты в пизду!! — зло прошипел я длинным гудкам в трубке. Лег зубами к стенке, и затих. Зашла мама… спросила, не надо ли чего. Попросил снотворного. Она принесла, я выпил. Попросил еще. Она отказала. Я кивнул. Она ушла, я вытащил из под матраса пару табов. Сжевал, проглотил — чуть не вырвало, ну и мерзость. Но надо. Спать, блядь!! — заорал я своему организму.
— Ганечка, к тебе девушка! — аккуратно потрясла за плечо мама. Как угадала — я тока пару секунд как вынырнул из мутного омута тяжелого сна. И дошло — какая нахуй девушка? — надо мной нарисовалась наглая рожа Жахни.
— Фу, блядь, а я думал, реально девушка, — проворчал я, садясь на постели.
— Спасибочки вам, мистер! — окрысилась она. Мама вздохнула и тихо вышла.
— Это как анекдот — где дама? — пихнула она меня в бок, садясь рядом. Что ж, вот так всегда — и никто не придет проведать, хоть ты скока дома валяйся, друзья, мать их, одна тока эта тупая шлюха!
— Че, выходит, одна ты мне и друг… — сказал я, развязно кладя Жахни руку на ляжку. И внутренне вздрогнул, подумав о нем. Где?..
— Ну, наверно, — пожала она плечами. — Без тебя бухать как-то не то, не побарагозишь толком, отстой какой-то, — вздохнула она. — Пойдёшь сегодня?
— Прям щас, — кивнул я.
— Пошли! — радостно вскочила она. Боец аморального фронта, всегда-то в бой готова! А мне бы его увидеть… больно до спазмов в горле!
В парке Якутова уже орали песни некие челы… и Арто. Ноги подкосились. Я подошел как ни в чем не бывало. Он излишне громко засмеялся. Ах ты, сука! Сделал вид, что мне похуй. Так и ходили вокруг, лишь сказав просто — здравствуй, и все. Ааааа, хотелось мне орать. Он спросил, нет ли у кого воды. Я сказал, что у меня деньги есть. И мы пошли за водой. Я осторожно взял его за руку. Он не отнял. Тиски внутри разжимались… еще немного.
— Где ты был?
— В Оренбурге!
— И че там?
— Да так… от тебя подальше, — и нежно пожал мне пальцы.
— Я весь извелся, где ты, что ты? — тихо сказал я под ноги.
— А я… Вот, я решил что если ты попросишь о разговоре три раза — поговорим. И ты попросил! Ну не чудо?..
Уф. Я вздохнул и отвернулся, держась, чтоб не плюнуть снова. Чудес ем захотелось. Чудо, что я не подох тут. Ненавижу его. Не надо было мириться! А опустить не могу. Просто не могу, поймите!
— Да просто перестань его любить, и все! — цинично пожала плечами Жахни.
— Не хочу, — покачал я головой.
— Ну, как знаешь, — кивнула она.
«Сосчитай плиз до десяти, прежде чем сказать!» Да пошел ты в пизду! Ненавижу! И люблю, люблю со всей своей психической силы! Страшно люблю. Зверски. Растерзал бы! Не беси меня… умоляю, не беси!
