Камила, улучив момент, подошла к матери и, взяв ее за руку, взмолилась:
— Мамочка, я заблуждалась. Простите меня!
— Пусть Бог тебя простит, а я не смогу этого сделать, — жестко ответила Виктория.
— Нет, мама, не отталкивайте меня! Я была у Розалинды, и она все объяснила. Я виновата, что так плохо думала о вас.
Виктория, вздрогнувшая при имени Розалинды и приготовившаяся к самому худшему, облегчен¬но вздохнула: давняя подруга ее не подвела!
— Успокойся, — ласково обратилась она к дочери. — Я люблю тебя и прощаю. Ошибку может допустить каждый. Ну-ка, приободрись! Не надо, чтоб гости видели твои слезы.
В гостиной тем временем продолжалась оживленная беседа, но обеспокоенный Гонсало все же решил заглянуть к жене и поторопить ее.
— Ты еще не переоделась? Это неуважение к гостям!
Мария ответила, что не станет даже из приличия играть роль супруги Гонсало Линча.
— Ах, вот как? — вскипел он. — Ладно, тебе наплевать на меня. Но вспомни хотя бы о Лусии. Что подумает о нас Августо?
— Именно ради нее я туда и не иду!
— Значит, ты нарочно делаешь так, чтоб Августо ушел и наша дочь страдала? Хочешь выдать ее замуж за другого, нелюбимого, и пусть она повторит твою судьбу? Да-да, не смотри на меня удивленно: я все знаю о твоей любви к сержанту Муньису! Тебе мало собственного горького опыта ты собираешься убить любовь Лусии к Августо?
— Нет, я не способна убить любовь, — устало молвила Мария. — Ты прав, мне следует выйти к гостям.
Она сдержала слово и вскоре появилась в гостиной. Синтия подвела к ней Катриэля, сообщив:
— Вы знаете, князь хочет купить ваше поместье «Эсперанса».
— Этому не бывать! — жестко ответила Мария. — «Эсперанса» не продается.
Вечер был скомкан. Гости вскоре разошлись.
А Гонсало и Виктория вдвоем принялись вразумлять Марию.
— Мы оба заботимся о том, чтоб в нашем доме были мир и согласие. А ты только все разрушаешь! — в сердцах говорила Виктория.
— Да как же мне согласиться с тем, что вы хотите отдать мою дочь в руки лицемера, охотника за приданым? — возражала Мария. — Как я могу молчать, когда вы намереваетесь продать дорогую моему сердцу «Эсперансу»?
— Не волнуйся, никто ее не собирается продавать, — сказала Виктория. — Я сама этого не допущу.
— Ты действительно против того, чтоб мы рассмотрели предложение князя? — спросил ее Гонсало, когда они вышли из комнаты Марии.
— Должна же я была как-то ее успокоить, — ответила она. — Марию сейчас лучше не раздражать — она в таком состоянии, что способна на все. Нам следует быть с нею поосторожнее.
— Виктория, ты — удивительная женщина! — восхищенно молвил Гонсало. — Мудрая, тонкая… По сути, ты и есть настоящая хозяйка этого дома!
— То есть, ты хочешь сказать, экономка? — на лице Виктории появилась отчетливая гримаса печали. — А я, честно признаться, надеялась на большее с твоей стороны!
Она метнула на Гонсало такой волнующий, влекущий взгляд, что у него закружилась голова и кровь ударила ему в виски.
— Что ты имела в виду, Виктория? — вымолвил он, задыхаясь от сладостного предчувствия.
Но она, не ответив ему, проскользнула в свою спальню и закрыла дверь на защелку.
— Виктория, открой! Я хочу услышать твой ответ! — настаивал Гонсало.
— Нет, я и так сказала слишком много, нe сдержалась. Теперь мне придется вообще уехать из этого дома.
Она умело вела свою игру, все больше раскаляя Гонсало. Он не унимался: требовал впустить его, говорил, что сам едва сдерживается и настало время им наконец объясниться…
Вдоволь натешившись, Виктория отворила дверь и тотчас оказалась в жарких объятиях Гонсало.
— Я полюбила тебя с первой же встречи, — беззастенчиво врала она. — И очень завидовала Марии, когда ты выбрал ее, а не меня. Вы поженились, и жизнь потеряла для меня смысл. Я хотела с нею расстаться, но ты — именно ты! — спас меня, вернул к жизни…
— Виктория, как я был слеп!
— Я не хотела мешать вашему счастью и бежала из дома. Скрывалась много лет. Надеялась тебя забыть. Но сейчас, рядом с тобой, мое чувство вспыхнуло вновь! Ты был и навсегда останешься мужчиной всей моей жизни!
Гонсало, опьяненный этим признанием, осыпал ее страстными поцелуями, но Виктория вновь заявила, что теперь не имеет права оставаться с ним под одной крышей.
И тогда она услышала то, к чему стремилась:
— Я люблю тебя! Подожди немного, и все устроится. Марии действительно требуется лечение… Я найду для нее хорошую больницу… Мы с тобой обязательно будем счастливы!
Новый приступ страсти нахлынул на Гонсало, но Виктория опять решительно высвободилась из его рук, прошептав томно, обессилено:
— Не сейчас, не здесь! Нас могут увидеть, Мария может заглянуть. Приходи завтра на конюшню!.
Глава 12
Мария не поверила заверениям сестры и наутро поехала к Катриэлю — чтоб он начал тяжбу, пока Гонсало еще не успел продать имение.
Каково же было ее изумление, когда в доме Катриэля она застала… князя!
— Не ожидала от вас такой прыти, — сказала ему Мария. — Вы разузнали, что у моего мужа— сомнительные права на «Эсперансу», и зашли с другой стороны? Решили уговорить другого, законного владельца?
Она так распалилась, что Катриэль не смог и дальше ломать комедию.
— Вы не узнаете меня? Ведь я — Катриэль.
Затем он посвятил ее в свой план, и, вернувшись домой, Мария, ко всеобщему удивлению, заявила, что согласна на продажу «Эсперансы».
— Я же говорила: она не в своем уме! — шепнула Виктория Гонсало.
А Камила, уединившись с Марией, стала умолять ее отказаться от прежнего решения.
— Теперь, после вашего согласия, они уж точно продадут «Эсперансу». А я ее так полюбила! К тому же она по праву принадлежит Асунсьон и Катриэлю. Незадолго до нашего отъезда из имения я нашла старый мамин дневник. И в нем сегодня обнаружила письма Асунсьон, где она пишет дедушке, что посылает деньги на обустройство «Эсперансы». Может, стоит отдать их Катриэлю?
— Да, моя девочка, мы отдадим их Катриэлю! — обрадовалась Мария. — Ты умеешь хранить тайну, поэтому я скажу тебе, что Катриэль и князь — одно лицо!
Ознакомившись с письмами Асунсьон, адвокат Асурдуй пришел к выводу, что настала пора объявить о ее кончине и пустить в ход оставленное ею завещание. Вот только надо подождать, пока Катриэль получит документы от Гонсало, и — можно будет начинать судебный процесс.
Склонить Линча к продаже имения Катриэлю всячески помогала Синтия, у которой тут был свой интерес: она страстно влюбилась в князя и надеялась, что он в конце концов ответит на ее чувства взаимностью.
Но открыть их Катриэлю она решила еще до того, как он поселится в «Эсперансе» и они станут
