распишет, жаль, видеокамеру не захватили… И хрен меня съешь сразу и без соли, такого честного и обиженного беспредельщиками. А там, все под богом ходим, вдруг случится чего?»
Он с нежностью погладил лежащий в правом кармане куртки «стволик», недавно по случаю прикупленный «ТТ». «Ментов мы правильно вызывать не стали, ежели что… „Ствол“ под лед, а люди все свои. Поди-ка разбери, кто шмальнул. С другой стороны, если пруха, то во всем, надо уметь хватать за хвост свою удачу. Один он сорвется? Гуров этот проклятущий? С другом своим? Или вообще не купится? Но ведь наезд-то взаправдашний! Ну, удружили, сявки сраные!»
Виктор достал из левого кармана передающее устройство бипера, еще раз мысленно помянув добром мастера – золотые руки, Генку Епифанова, и нажал кнопку пуска. Замигал красный тревожный огонек. Когда он сменился зеленым, говорящим, что приемник активирован, Баранов поднес микрофон поближе и медленно, сдерживая эмоции и зная, что ответа не дождется, не телефон все-таки, произнес:
– Лев Иванович? Баранов Виктор беспокоит. Тут такое…
…А в это время в небольшую балочку, рядом с развилкой проселочных дорог, задним ходом съезжал черный джип. Чуть дальше, за левым поворотом развилки, в чахлые кусты лесополосы пряталась сиреневая «девятка». Человек шесть в непонятной одежде камуфляжного вида, один с «АКМ» на ремне, расположились за правым, ведущим к заводику поворотом. Шел десятый час утра.
Сегодня прошла ровно неделя с того момента, как Лев приехал в Славояр. И, анализируя во время раннего завтрака свои успехи, Гуров вынужден был самокритично признать: сделано многое, но до конца еще… Если не произойдет что-то, что резко изменит ситуацию, обострит ее. В любом случае свои выводы по неприглядной роли покойного Марджиани в решении вопроса размещения заказа он прямо сегодня сообщит Гриценко. Что там дальше выйдет с Барановым – это видно будет, но эту грязную игру они со Станиславом поломают.
…Когда Андрей Петрович с несколько недоуменным видом протянул Гурову тонко пищащий бипер, Крячко брился. Так с одной невыбритой щекой и оказался Станислав за рулем своего верного «Мерседеса». Через минуту рядом с ним оказался и Лев, уточнявший у Андрея Петровича дорогу на Гудасовку. Старик порывался ехать с ними, показывать дорогу самолично, но Гуров рисковать не захотел. Не хватало еще под пули Бутягина затащить, он – лицо гражданское, это им со Станиславом такая работенка «веселая» выпала.
Города толком ни Гуров, ни Крячко не знали. Поэтому, выезжая из центра Славояра на окраину, поближе к гудасовскому проселку, Станислав вместо Малой Зареченской свернул на Зареченскую же, но Большую. Пока разбирались, куда их занесло, пока выясняли точное место поворота, пока… Словом, около пятнадцати минут потеряли и на панихиду с танцами, происходящую в это время на территории кожзаводика, опоздали безнадежно. До заводика просто не доехали, хотя, оказавшись на «гудасовском автобане», как не жалея матерных эпитетов провинциальным проселкам обозвал его Крячко, «Мерседес» развил очень приличную скорость.
…Руки Виктории Зитко были прочно примотаны скотчем к подлокотникам кресла. Ноги оставили свободными, но встать из этой позы она не могла. Да и незачем было. Больше всего ее выводило из себя то, что привезли ее в ту самую хибарку, где они с Виктором провели столько прекрасных часов. Дурой она не была никогда и то, что из нее будут делать наживку, приманку для Виктора, поняла почти сразу.
Орангутаны, вломившиеся ранним утром в ее квартиру, куда-то исчезли. Сейчас рядом с ней было только двое похитителей. Один из них – кавказец лет под сорок с пышными черными усами – подошел к ней поближе; мерзко улыбнувшись, ущипнул за грудь, затем сказал почти без всякого акцента:
– Твой труп, красуля, мне не нужен. И деньги не нужны, не старайся предлагать. Будешь слушаться дядю Ахмеда, останешься живой. Может быть.
– Скот черножопый, – спокойно, даже как-то задумчиво произнесла Виктория. – Мама твоя – ишачиха. А папа твой имел ее в хлеву. Родилась обезьяна. То есть ты.
Она рисковала, и сильно. Но сейчас ей нужно было проверить – какую ценность она представляет для бандитов. И разозлить их. Да, именно разозлить. Злость туманит мозги, а обдурить мерзавцев – ее единственный шанс. Глаза ей не завязывали, два подонка сверкали похабными рожами совершенно открыто… А ее принимают за наивную дурочку, которая поверит, что ее отпустят после этого живой. Но и раньше смерти помирать… Побарахтаемся. Что-то им нужно от нее.
Ее колючка подействовала, она видела, как нестерпимо хочется усатому ударить, а лучше бы вовсе растоптать ее. Но нет. Только загыркотал что-то по-своему. Значит, нужна пока живая, в сознании и способная нормально говорить и слушать. Учтем.
Кавказец быстро взял себя в руки, даже кривовато улыбнулся:
– Ай, люблю смелых! Прямо кобылка необъезженная… Слушай внимательно, если жить не надоело, повторять не буду.
Он помолчал немного, а затем заговорил размеренно, безо всякого выражения, будто инструкцию читая:
– Когда я скажу, позвонишь своему хахалю на его мобилу, особую, которую он другим не дает. Номер мне продиктуешь, а я к ротику поднесу трубу. Не ври. Не надо. Знаешь ты его номерок. Напоешь, что тебя похитили твари какие-то, меня описать можешь, разрешаю. Отпялили во все дыры, а сейчас бросили вроде, забыли про тебя. Сами пьют в соседней комнате. Какой-то молодяк трубу выронил на кресло или там на кровать, придумай сама. Сильно пьяный был, не заметил. Но вот-вот заметит. Сейчас, дескать, напьются и по новой… Во все дыры. Убежать сама не можешь, боишься, значит. Почему сюда привезли? Вроде как месть, проговорился, дескать, один. Чтоб сильнее хахаля унизить, поняла? Порыдай в трубу убедительно. Ну и… Спаси меня, мой верный рыцарь! Их, мол, тут немного. Что, кстати, так и есть.
– Если я все это ему скажу, – стараясь говорить спокойно, Виктория несколько раз глубоко вдохнула, – то это станет последней глупостью в моей жизни.
– Последней глупостью станет не сделать этого, – мягонько примурлыкивая, уточнил второй бандит, незаметно подошедший совсем близко. И продолжил: – Ты про меня ничего интересного не слыхала? Жаль… Я с детства маленько с приветом, с известными причудами. Выполняешь то, что тебе сказано, и мои заскоки остаются тебе неизвестны. Иначе…
Виктория посмотрела в его бледное, одутловатое лицо, на котором словно вовсе не было глаз, на хищно скрюченные, чуть подрагивающие пальцы, и в первый раз за это утро испугалась по-настоящему. Чуть ли не до обморока. Нет, она не Жанна д'Арк. Есть на свете вещи и пострашнее смерти. Придется выполнять их требования, может, Виктор догадается, что его заманивают в ловушку…
Пятью минутами позже раздался звонок сотовика. Мрачно выслушав какое-то сообщение, черноусый шагнул к ее креслу и сунул трубку к лицу. В другой руке у него оказался откуда-то длинный и очень острый на вид кинжал, который он недвусмысленно приставил к груди Вики:
– Диктуй номер, сучонка. И помни, если что – легко умереть не надейся.
Виктория выполнила их требования. Она была на высоте. Истерии в голосе ровно столько, сколько нужно. Но… Загадочна женская душа! Услышав в трубке его растерянное: «Кьюша…», она ясно поняла, что, предав его сейчас, вызвав под пули, на смерть, сама тоже жить не сможет. И тогда она заорала в трубку мобильника что было сил:
– Витька! Не езжай сюда! Тебя хотят уби…
Тяжелый удар по голове сбросил ее на пол вместе с креслом, к которому она была привязана.
Мужская душа ничуть не менее загадочна, чем женская. Ведь именно этот крик Виктории, этот ее срыв заставил Виктора Баранова бросить все и очертя голову рвануться на помощь. Пока Вика вела навязанную ей роль, он понимал – это ловушка! Но вот она закричала, затем крик оборвался… В голову Баранова ударила жаркая волна. Нет! Этого он не позволит никому! Терять столь немногое дорогое ему на этой земле? Да кровью падлы умоются! Прямо сейчас! Как эти жалкие скорченные твари, которых вот, на его глазах, метелят ногами его же славные ребятки. Но тварей бьют всего лишь за недоделанный, придурочный какой-то наезд, за десять раз забытый Виктором кожзаводик! А здесь… Здесь он будет убивать!
Уже трясясь по колдобинам в верном «Понтиаке» с не менее верным Вовиком за рулем, Баранов вспомнил, что московские сыщики появиться так и не соизволили. Он даже поразился, насколько мало это его сейчас затронуло. Что ж! Значит, в другой раз… Следом за «Понтиаком», натужно подревывая мотором, катила вишневая «девятка». А вот микроавтобус так и остался во дворе кожзавода. Количество крепких
