ребятишек, с которыми Баранов стартовал на Княжеской, уменьшилось почти вдвое. Минус одна машина. Неплохим стратегом оказался Мордва, следует признать… Барановские машины быстро приближались к развилке.
А со стороны города к той же развилке приближался черный, битый-перебитый жизнью «Мерседес» с двумя сыщиками. Но подъехать к злополучной развилке он должен был минуты на полторы-две позже барановского «кортежа».
…Автоматной очереди, превратившей шины «девятки» в лохмотья, Виктор не услышал. Услышал он лишь изумленное Вовикино «ой!», а повернувшись, лишь заметил в заднее стекло «Понтиака», частично заслоненное от него головами двоих «быков», что следовавшая за ним машина с четырьмя охранниками лежит на боку в кювете, а к ней бегут люди в пятнистой камуфляжке. Повернув голову направо, он увидел выползающий из балочки черный джип и догадался: засада!
Догадался и Вовик, резко нажавший педаль газа. Главное – прорваться, а дальше видно будет…
Не тут-то было! Еще одна «девятка», но уже сиреневая, выскочила из кустов лесополосы и ударила «Понтиак» точно вбок, в середину салона. Сила удара была такова, что сидящий на заднем сиденье справа охранник погиб сразу же. Второй оказался оглушен и через несколько секунд, постанывая, начал выкарабкиваться из-под трупа своего напарника, еще не понимая, что это – труп и что вообще произошло. «Понтиак» не перевернулся, но, нелепо подпрыгнув всеми четырьмя колесами, рухнул в неглубокий кювет с левой стороны проселка. Мотор машины заглох. Обезумевший Вовик с разбитым лицом яростно дергал заклинившую ручку водительской дверцы.
К чести Баранова следует отметить, что только он один из пассажиров «Понтиака» остался боеспособен. Ему в чем-то повезло: правая передняя дверь открылась сразу же. Виктор выкатился из покалеченной машины в раскисшую дорожную грязь. К нему бежали. Четверо. То, что это враги, Баранов понял сразу.
Жутко оскалив зубы, матерясь почему-то шепотом, он перекатился на живот, одновременно вытаскивая из кармана куртки пистолет. Передернул затвор, дрожащей рукой вскинул «ТТ» и потянул спуск. Раз. Второй. Третий.
Бежавший рядом с Мордвой Шкалик вдруг споткнулся, изумленно икнул и медленно свалился на землю.
– У-убил он меня, – только и успел перед смертью проговорить один из организаторов «охоты».
По плечу Виктора вдруг словно сильно ударили дубинкой. Он выронил пистолет, на несколько секунд все окружающее как будто ухнуло куда-то. Когда он очнулся, его уже волокли к той самой сиреневой «девятке».
– Лев, богом клянусь, это не инсценировка! – Голос Крячко выдавал два очень разных чувства, охватившие Станислава: обеспокоенность и охотничий азарт. – Там натуральное мочилово!
– Вон «Понтиак» барановский. – Гуров длинно и витиевато выругался. – Самого его видишь? Вон к «девятке» потащили… Его нельзя упускать! «Джип» еще этот…
– Сейчас я с джипом разберусь. – Крячко до отказа выжал педаль, одновременно выкручивая руль верной своей машины.
На доске появилась новая фигура – судя по всему, черный ферзь. «Мерседес» – машина довольно тяжелая. К тому же энергия движущегося тела определяется не столько массой, сколько скоростью, а Крячко имел солидную скорость! Развернувшись в безумном пируэте, «Мерседес» багажником впилил точно в капот разворачивающегося джипа, разворотив тому мотор. А сам, используя инерцию и энергию столкновения, понесся, как ни в чем не бывало, за стремительно удаляющейся сиреневой «девяткой», уносящей раненого, но живого Баранова.
– Станислав, ты настоящий ас, – потрясенно выдохнул Гуров. – Это автородео какое-то!
– Ремонтировать старичка будешь за свой счет или с Петром на пару? – ехидно поинтересовался донельзя довольный Крячко. – Держись крепче, включаю форсаж. Сейчас мы эту стервь догоним.
Мотор «Мерседеса» взревел на сверхвысоких оборотах, машина буквально летела над разбитым осенним проселком, жалобно дребезжа и вот-вот собираясь развалиться, но «девятка» вдруг стала приближаться так быстро, словно и вовсе остановилась.
Пассажиры «девятки» тоже не обошли вниманием этот факт. И сделали выводы. Бандиты понятия не имели, кто преследует их, но, после того, что случилось с джипом, не сомневались – враги!
Ветровое стекло «Мерседеса» вдруг покрылось сетью мелких паутинных трещин. С дырочкой посередине. И еще одной такой же сеточкой.
– Стреляют, стервы. – Гуров повернул голову и с ужасом увидел, как лицо Крячко покрывается меловой бледностью. – Что?! Зацепило?!
– Не тренди, – со стоном не сказал, а прямо прошипел Станислав. – Похоже, перебита левая ключица. Продержусь с полминуты. Потом вырублюсь. Высовывайся из дверцы и бей гадам по правому, понял, правому заднему. Это шанс…
Голос друга слабел, и Лев представил, какую же адскую боль терпит сейчас Станислав, из последних сил, одной рукой управляя машиной.
Гуров распахнул дверцу и, вытащив «штайр» – понадобился-таки, – перевесился наружу, удерживаясь в прыгающем «Мерседесе» только ногами и неестественным поворотом туловища. Стрелял Лев Иванович прекрасно и из своей любимой машинки продырявил указанную Станиславом шину со второго раза.
«Девятка» пошла юзом, закозлила и встала, уткнувшись слегка разбитой в столкновении с «Понтиаком» мордой в придорожный столбик. Встал и «Мерседес». Перед тем как потерять сознание, Крячко успел затормозить и выключить двигатель.
Из «девятки» выскочили трое, но Гуров, выбравшийся наружу, Баранова среди них не увидел. «Оставили в машине, – подумал Лев. – Значит, труп или очень плох. Ну вас, милые мои, я жалеть не буду. Получайте за Стасика».
Он сознательно, хладнокровно и точно, как в тире, бил на поражение. Не по ногам. Отнюдь. Насмерть. Как оперативнику эти славоярские бандюги были ему не нужны, а возьмешь их живьем, с гуманными дырьями в резвых ноженьках… Любуйся потом, как адвокаты отмажут! Нет, так надежнее. Прав Орлов, есть в суде Линча свои положительные стороны.
Мордве повезло и здесь, он все же остался жив – пуля Гурова лишь перебила бандиту крестец, надолго отправив в рауш. Шофера и второго братка Лев положил качественно. Правки не требовалось.
И тут он увидел, как из раскрытой дверцы «девятки» выпал человек. Баранов. Лев бегом кинулся к нему.
– Что с тобой?
– Касательное пулевое в плечо, – слабеющим голосом проговорил Виктор. – Но это ерунда. Мордва, когда понял, что от вас не уйдет, финкой пырнул. Тварь, мелочовка, пули на меня пожалел! В живот. Дважды. Я не выживу, я знаю.
Он замолчал на минуту, собираясь с силами.
– Слушайте, полковник, мне уже все равно. Я вам скажу, хоть вы догадались и сами. Правильно догадались. Но… За это спасите Кьюшу, Викторию… Она молодая совсем. Пусть живет! Марджиани убили по моему приказу. Да, мы работали вместе. А идея – моя. Его – связи с янкесами и дойчами. Захотел обойти меня, хапнуть не по рылу… Шантажист проклятый. Рисковать было нельзя. Но клянусь вам, в смерти Переверзева я не виноват, перед смертью не лгут! Задавите Дорошенко. Это упырь… Таким людям на земле не место. Жаль, поздно я это понял! Затонул мой бриг. Как глупо все…
Эпилог
За окном двухместной больничной палаты госпиталя МВД шел легкий снежок, но небо было чистое, светлое, промытое от ноябрьских серых туманов. «Начало декабря, – подумал Лев, – скоро Новый год…»
Соседа Крячко по палате как раз увели на перевязку, и они с Петром Орловым вольготно расположились: один – на кровати соседа, другой – на стуле, в ногах Станислава.
Видеть генерала Орлова в белом халате было дико и непривычно. Еще непривычнее выглядел сам «виновник торжества» с задранной «вертолетом» и загипсованной левой рукой и частью спины. Из-под повязки торчал устрашающего вида металлический штырь. Точно себе Стас диагноз поставил: ключицу и
