– Обязательно вспомню. Ты уже можешь за меня не беспокоиться. Это был временный спад. Мой характер остался при мне.
– Я это вижу, – сказал Гуров. – Ты делаешь огромные успехи. И мы с тобой еще погуляем в заснеженном парке.
Он поцеловал жену и ушел.
Почему-то в глубине души он был уверен, что, возвратившись, уже не застанет на месте Курагина. Появление следователя и его признание было столь неожиданным и странным, что Гурову даже казалось, что все это ему привиделось. Но Курагин был на месте. Он терпеливо дожидался, притоптывая каблуками и согревая нос сигаретой, которая торчала у него в зубах.
– Я уже созвонился с управляющим банка и объяснил ему суть дела, – сказал Курагин. – Он дал задание подчиненным, и к нашему приезду, я думаю, информация уже будет готова.
Они подъехали к банку через двадцать минут. Управляющий – округлый, ухоженный и благополучный с виду молодой человек лет тридцати пяти – уже ждал их. С преувеличенным почтением провел в свой кабинет, усадил и предложил кофе. Курагин с Гуровым от кофе отказались, а вместо этого попросили разрешения закурить и поинтересовались, готова ли для них информация. Управляющий на оба вопроса ответил утвердительно.
– Это было не слишком трудно, – заявил он, вкладывая перед Курагиным на стол лист ослепительно белой бумаги, на котором в аккуратный столбец было выделено несколько фамилий. – Практически мы уже давали вам эти сведения, когда шло следствие и опрашивали свидетелей. Только тогда всех интересовало, кто присутствовал в банке на момент убийства. А если брать вопрос шире – кто присутствовал в банке минут за сорок до закрытия, то прибавляются еще три фамилии. То есть четыре, но господин Прокопов, само собой, не в счет. Здесь отмечены все клиенты, кто находился в банке в последний час до закрытия. Вот эти люди – в момент и после убийства, а эти покинули банк несколько раньше.
Гуров пробежал глазами листок – три фамилии привлекли его внимание: Абрамов, Синякович и Ревин. Он почувствовал, как вдруг беспокойно забилось сердце. Первые две фамилии были ему незнакомы, но про Ревина он уже слышал. Гуров поднял глаза на управляющего.
– Вы этих людей лично не знаете? – спросил он. – У кого из них может быть черный «Мерседес»?
Управляющий тонко улыбнулся.
– Черный «Мерседес» есть у Александра Владимировича Ревина, – сказал он. – Клиент постоянный, солидный, может себе позволить. За прочих не скажу, потому что не знаю.
– А среди его окружения есть человек по имени Олег? – задал новый вопрос Гуров.
– Вполне возможно, – пожал плечами управляющий. – Да, кажется, в охране у него есть кто-то по имени Олег. Но с полной уверенностью утверждать не могу.
– Чем занимается этот человек?
Управляющий деликатно кашлянул и отвел глаза в сторону.
– Наверное, не мое дело давать информацию на собственных клиентов, – преувеличенно трагическим голосом сказал он. – Но таким уважаемым людям я могу довериться, правда? Официально господин Ревин держит сеть недорогих ресторанов, что само по себе может приносить неплохой доход. Но поговаривают… – он понизил голос, хотя в комнате больше никого не было. – Поговаривают, что под крышей этих ресторанов существуют также заведения, гм, весьма специфической направленности. Ну вы меня понимаете…
– Бордели, что ли? – мрачно спросил Курагин.
– Я бы сказал, кабинеты, – мягко поправил управляющий. – Представьте себе – мальчишник, старые друзья, вино, уютный зал… Но к полуночи вдруг возникает некая потребность… Осознание, что на этом празднике не хватает женщин. И тут сюрприз – за некоторую плату вы можете продолжить веселье в соседнем помещении, где, как в сказке, вас ожидают прекрасные гейши, или как вам будет угодно их назвать…
– Сеть подпольных борделей, значит? – с прежней интонацией констатировал Курагин.
– Господа! – доверительно произнес управляющий. – Прошу учесть одну деталь. Я ни в чем не уверен. Я просто изложил вам некоторые слухи, которые витают в воздухе. Твердо же я знаю только одно: господин Ревин надежный и выгодный клиент.
– Еще бы, – сказал Гуров и строго посмотрел на управляющего. – Спасибо вам за информацию, но предупреждаю со всей ответственностью – никому ни слова о нашем сегодняшнем разговоре! Мы с вами о господине Ревине не говорили и даже не вспоминали этой фамилии. Если от вас что-нибудь просочится, я обещаю вам крупные неприятности.
– Обижаете, господа! – с легким упреком сказал управляющий. – Конфиденциальность – краеугольный камень банковского дела. Все останется строго между нами.
Когда Гуров и Курагин вышли из банка, следователь спросил, протягивая Гурову пачку сигарет:
– У меня осталось странное впечатление, что вы знаете что-то об этом Ревине. И в то же время его деятельность, кажется, стала для вас откровением?
– Действительно, я уже слышал эту фамилию, – кивнул Гуров. – От полковника Крячко. Он выяснял, кому принадлежат помещения по соседству с магазином Столярова и по чьей рекомендации был принят в охрану господин Вагин. Там прозвучало несколько разных фамилий, но одна повторялась в обоих случаях. Как раз это и была фамилия Ревин.
Глава 15
Следователь Хрипунов снял телефонную трубку и сердито бросил в нее: «Слушаю!» Среди коллег Хрипунов и так пользовался репутацией неприятного, желчного типа, но сегодня он был зол и раздражен особенно сильно. У всех людей праздник как праздник – некоторые вообще, как зарядят с прошлого года, так и не останавливаются до середины января – а он, Хрипунов, праздника, можно сказать, и вовсе не заметил. Шесть тяжелейших дел на его шее, и ни в одном пока не видно просвета. Один полковник Гуров чего стоит! А тут еще сынок учудил – в самый канун Нового года бросил молодую жену с ребенком и перебрался к новой пассии. Начал, как говорится, жизнь с чистого листа!
Жена, естественно, в шоке, сноха в слезах, сам Хрипунов чуть со стыда не сгорел – хотел сгоряча поехать, за ухо привести назад мерзавца, да хорошо, вовремя опомнился. Все равно уже ничего не склеишь. Но Новый год был испорчен безнадежно. И дальше все пошло так же наперекосяк. Например, до Хрипунова дошел слух, что следователь Курагин из городской прокуратуры, который работал по делу Прокопова вместе с Гуровым, подал неожиданно рапорт на увольнение. Странный поступок, если учесть, что за это дело он получил от начальства благодарность. А тут еще неожиданное, как снег на голову, убийство отморозка Будилина, который шел главным обвиняемым по тому же самому делу. Все вместе это складывалось в очень тревожную картину.
Хрипунов чувствовал, что не сегодня-завтра ему объявят что-то вроде: «В связи со вновь открывшимися обстоятельствами и ввиду особой важности предлагаю вам принять к производству дело об убийстве гражданина Будилина и т. д.». А генерал Орлов, который опекает Гурова как младшего брата, наверняка будет настаивать на возобновлении старого дела, во всех инстанциях будет свою правоту доказывать. А правота, как ни крути, на его стороне есть. Только Хрипунову от этой правоты нисколько не легче.
– Так я слушаю! – рявкнул он в трубку, поскольку ему показалось, что на другом конце провода разговаривают слишком тихо.
Звонили из приемной.
– Тут до вас два артиста, Николай Георгиевич! – сообщил дежурный. – Говорят, что по неотложному делу. Говорят, что уже бывали у вас неоднократно… Как фамилии? Вагряжский и Леденева. Говорят, хотят дать показания.
Хрипунов нахмурил брови и с недоумением посмотрел на телефонную трубку, которую держал в руке, будто то, что он услышал, могло быть вызвано поломкой в аппарате.
– Что за черт?! Какие показания? – спросил он. – Я их не вызывал!
– Они пришли сами, Николай Георгиевич, – терпеливо разъяснил дежурный. – Хотят дать дополнительные показания по делу полковника Гурова.
– Да понимаю я, чего они хотят! – с досадой сказал Хрипунов. – Не понимаю только, какие у них могут быть показания. А впрочем, черт с ним! Выпишите им пропуск! Пусть пройдут.
Закончив разговор, Хрипунов вдруг насторожился. Актеры того злосчастного театра, где был убит актер Емелин, были допрошены неоднократно, и по большому счету ничего толкового следствию так и не смогли
