Избранное

зарубим и в памяти:
за счастьем незачем к попам идти.'

ОТ ПОМИНОК И ПАНИХИД У ОДНИХ ПОПОВ ДОВОЛЬНЫЙ ВИД

Известно, в конце существования человечьего —
радоваться нечего.
По дому покойника идет ревоголосье.
Слезами каплют. Рвут волосья.
А попу и от смерти радость вели
и доходы, и веселия.
Чтоб люди доход давали, умирая,
сочинили сказку об аде и о рае.
Чуть помрешь – наводняется дом чернорясниками.
За синенькими приходят да за красненькими.
Разглаживая бородищу свою, допытываются – много ли дадут.
«За сотнягу прямехонько определим в раю,
а за рупь папаше жариться в аду».
Расчет верный: из таких-то денег
не отдадут папашу на съедение геенне!
Затем, чтоб поместить в райском вертограде,
начинают высчитывать (по покойнику глядя). —
Во-первых, куме заработать надо —
за рупь поплачет для христианского обряда.
Затем за отпевание ставь на кон —
должен подработать отец диакон.
Затем, если сироты богатого виду,
начинают наяривать за панихидой панихиду.
Пока не перестанут гроши носить,
и поп не перестает панихиды гнусить.
Затем, чтоб в рай прошли с миром,
за красненькую за гробом идет конвоиром,
как будто у покойничка понятия нет,
как самому пройти на тот свет.
Кабы бог был – к богу
покойник бы и без попа нашел дорогу.
АН нет —
у попа входной билет.
И, наконец, оставшиеся грошей лишки
идут на приготовление поминальной кутьишки.
А чтоб не обрывалась доходов лента,
попы установили настоящую ренту.
И на третий день, и на девятый, и на сороковой —
опять устраивать панихидный вой.
А вспомнят через год (смерть-то пустяк),
опять поживится – и год спустя.
Сойдет отец в гроб – и без отца, и без доходов, и без еды дети,
только поп —
и с тем, и с другим, и с третьим.
Крестьянин, чтоб покончить – с обдираловкой с этой,
советую
тратить достаток до последнего гроша
на то, чтоб жизнь была хороша.
А попам,
объедающим и новорожденного и труп,
посоветуй, чтоб работой зарабатывали руб.

НА ГОРЕ БЕДНЕНЬКИМ, БОГАТЕЙШИМ НА СЧАСТЬЕ — И ИСПОВЕДНИКИ И ПРИЧАСТЬЕ

Люди умирают раз в жизнь.
А здоровые – и того менее.
Что ж попу – помирай-ложись?
Для доходов попы придумали говения.
Едва до года дорос —
человек поступает к попу на допрос.
Поймите Вы, бедная паства, —
от говений польза лишь для богатея мошнастого.
Кулак с утра до ночи
обирает бедняка до последней онучи.
Думает мироед: «Совести нет —
выгод много.
Семь краж – один ответ
перед богом.
Поп освободит от тяжести греховной,
и буду снова безгрешней овна.
А чтоб церковь не обиделась – и попу и ей
уделю процент от моих прибылей».
Под пасху кулак кончает грабежи,
вымоет лапы и к попу бежит.
Накроет поп концом епитрахили:
«Грехи, мол, отцу духовному вылей!»
Сделает разбойник умильный вид:
«Грабил, мол, и крал больно я».
А поп покрестит и заголосит:
«Отпускаются рабу божьему прегрешения вольные и невольные».
Поп целковым получит после голосения
да еще корзину со снедью в сени.
Доволен – поди – поделился с вором;
на баб заглядываясь, идет притвором.
А вор причастился, окрестил башку,
очистился, улыбаясь и на солнце и на пташку,
идет торжественно, шажок к шажку,
и снова дерет с бедняка рубашку.
А бедный с грехами не пойдет к попу:
попы у богатеев на откупу.
Бедный одним помыслом грешен:
как бы в пузе богатенском пробить бреши.
Бывало, с этим к попу сунься —
он тебе пропишет всепрощающего Иисуса.
Отпустит бедному грех,
да к богатому – с ног со всех.
А вольнолюбивой пташке —
сидеть в каталажке.
Теперь бедный в положении таком:
не на исповедь беги, а в исполком.
В исполкоме грабительскому нраву
найдут управу.
Найдется управа на Титычей лихих.
Радуется пусть Тит —
отпустит Титычу грехи,
а Титыча… за решетку впустят.

ОТ ПРИМЕТ КРОМЕ ВРЕДА НИЧЕГО НЕТ

Каждый крестьянин верит в примету.
Который – в ту, который – в эту.
Приметами не охранишь свое благополучьице.
Смотрите, что от примет получится.
Ферапонт косил в поле,
вдруг – рев: «Ферапонт! Беги домой!
Сын подавился – корчит от боли.
За фельдшером беги скорей!»
Ферапонт работу кинул —
бежит. Не умирать же единственному сыну.
Бежит, аж проселок ломает топ!
А навстречу – поп.
Остановился Ферапонт, отвернул глаза
да сплюнул через плечо три раза.
Постоял минуту – и снова с ног.
А для удавившегося и минута – большой срок.
Подбежал к фельдшеру, только улицу перемахнуть, —
и вдруг похороны преграждают путь.
Думает Ферапонт: «К несчастью! Нужно
процессию оббежать дорогой окружной».
На окружную дорогу, по задним дворам,
у Ферапонта ушло часа полтора.
Выбрать бы Ферапонту путь покороче —
сына уже от кости корчит.
Наконец, пропотевши в десятый пот,
к фельдшерской калитке прибежал Ферапонт.
Вдруг из-под калитки
выбежал котище – черный, прыткий,
как будто прыть лишь для этого берег.
Всю дорогу Ферапонту перебежал поперек.
Думает Ферапонт: «Черный кот
хуже похорон и целого поповского собора.
Задам-ка я боковой ход —
и перелезу забором».
Забор за штаны схватил Ферапонта
С полчаса повисел он там,
пока отцепился. Чуть не сутки
ушли у Ферапонта на эти предрассудки.
Ферапонт прихватил фельдшера, фельдшер – щипчик,
бегут к подавившемуся ветра шибче.
Прибежали, а в избе вой и слеза —
сын скончался полчаса назад.
А фельдшер говорит, Ферапонта виня:
«Что ж теперь поднимать вой?!
Кабы раньше да на час позвали меня,
сын бы был обязательно живой».
Задумался Ферапонт. Мысль эта
суеверного Ферапонта сжила со света.
У моей у басенки мыслишка та,
что в несчастиях не суеверия помогут, а быстрота.

НИ ЗНАХАРЬ, НИ БОГ, НИ АНГЕЛЫ БОГА — КРЕСТЬЯНСТВУ НЕ ПОДМОГА

Мы сбросили с себя помещичье ярмо,
мы белых выбили, наш враг полег, исколот;
мы побеждаем волжский мор
и голод.
Мы отвели от горл блокады нож,
мы не даем разрухе нас топтать ногами,
мы победили, но не для того ж,
чтоб очутиться под богами?!
Чтобы взвилась вновь, старья вздымая пыль,
воронья стая и сорочья,
чтоб снова загнусавили попы,
религиями люд мороча.
Чтоб поп какой- нибудь или раввин,
вчера благословлявший за буржуев драться,
сегодня ручкой, перемазанной в крови,
за требы требовал: «Попам подайте, братцы!»
Чтоб, проповедуя смиренья и посты,
ногами в тишине монашьих келий,
за пояс закрутивши рясовы хвосты,
откалывали спьяну трепака да поросенка с хреном ели.
Чтоб, в небо закатив свиные глазки,
стараясь вышибить Россию из ума,
про Еву, про Адама сказывали сказки,
на место знаний разводя туман.
Товарищ, подымись! Чего пред богом сник?!
В свободном нынешнем ученом веке
не от попов и знахарей – из школ, из книг
узнай о мире и о человеке!

ПРОШЕНИЯ НА ИМЯ БОГА —