виденья.Туман – парикмахер,он делает гениев — загримировалодногобородой —Добрый вечер, m-r Тургенев.Добрый вечер, m-me Виардо.Пошел:'За что боролись?А Рудин?..А вы,именьевозьми подпальни…'Мнеих разговор эмигрантскийнуден,и юркаюв кафе от скульни.Да.Это он,вот эта сова —не тронулвеликоготлен.Приподнял шляпу:'Comment ca va,cher camarade Verlaine?'4Откуда вас знаю?Вас знают все.И вотдовелось состукаться.Лет сороквы тянетесвой абсентиз тысячи репродукций.Я раньшеваспочти не читал,а нынче — вышло из моды, —и рад бы прочесть —не поймешь ни черта:по-русски дрянь, —переводы.Не злитесь, —со мной,должно быть, и вызнакомылишь понаслышке.Поговоримо пустяках путевых,о нашинском ремеслишке.Теперьплохие стихи —труха.Хороший — себе дороже.С хорошими я бсвои потрохасложилпод заборомтоже.Бумагигладьоблевываяпером,концом губы —поэт,как блядь рублевая,живетс словцом любым.Я жизньотдатьза сегоднярад.Какая это громада!Вы чуетеслово —пролетариат? —емуграндиозное надо.Из кожинадовылазить тут,а нас —к журнальчикампремией.Когда ж поймут,что поэзия —труд,что место нужнои время ей.«Лицом к деревне» —заданье дано, —за гусли,поэты-други!Поймите ж —лицо у меняодно —оно лицо,а не флюгер.А тут и ГУСотверзает уста:вопрос не решен.'Который?Поэт?Так ведь это ж —просто кустарь,простой кустарь,без мотора'.Перотакомув язык вонзи,прибейк векам кунсткамер.Ты врешь.Ещене найден бензин,что движетсердец кусками.Идеюнельзязамешать на воде.В водеотсыреет идейка.Поэтникогдаи не жил без идей.Что я — попугай?индейка?К рабочемунадоидти серьезней — недооценили их мы.Поэты,покайтесь,пока не поздно,во всехотглагольных рифмах.У наспоэтсобытья берет — спишетвчерашний гул,а надорватьсяв завтра,вперед,чтоб брюкитрещалив шагу.В садах коммунывспомнят о барде —какиептицызальются им? Чтобудетс ветоктоварищ Вардинрассвистыватьсвои резолюции?!За глотку возьмем.'Теперь поори,несбитая быта морда!'И вижу,завистьзажглась и горитв глазахмоего натюрморта.И каплетс Верленав стакан слеза.Он весь —как зуб на сверле.Тутк намподходитПоль Сезан:'Ятакнапишу вас, Верлен'.Он пишет.Смотрю,как краска свежа.Monsieur,простите вы меня,у насстарикам,как под хвост вожжа,бывалоот вашего имени.Бывало —сезон,наш бог – Ван-Гог,другой сезон —Сезан.Теперьушли от искусствавбок — не краску любят,а сан.Птенцы —у нихмолоко на губах, — а с детствак смирению падки.Большущее имя взялиАХРР,а чешутответственнымпятки.Небосьне напишутмой портрет, — не трутпонапраснукисти.Ведь то желицо как будто, —ан нет,рисуюткто поцекистей.Сезаностановился на линии,и весьразмерсился – тронутый.Париж,фиолетовый,Париж в анилине,вставалза окном «Ротонды».
1925
NOTRE-DAME
Другие зданиялежат,как грязная кора,в воспоминаниио NOTRE-DAME'е.Прошедшеговозвышенный корабль,о время зацепившийсяи севший на мель.Раскрыли дверь —тоски тяжелей;желеиз железа —нелепее.Прошлисквозь монашийслужилый елейв соборное великолепие.Читалписьмена,украшавшие храм,про боговы благана небе.Спускался в партер,подымался к хорам,смотрел удобстваи мебель.Я вышел —со мнойпереводчица- дура,щебечетбантиком-ротиком:'Ну, как вамнравится архитектура? Какая небесная готика!'Я взвесил всеи обдумал, —ну вот:он лучше Блаженного Васьки.Конечно,под клуб не пойдет —темноват, —об этом не думаликлассики.Не стиль…Я в этих делах не мастак.Не далсястарью на съедение.Но то хорошо,что уже местаготовы тебедля сидения.Егони к чемуперестраивать заново — приладимс грехом пополам,а в наших —ни стульев нет,ни органов.Копнешь —одни купола.И лучше б оркестр,да игра дорога — сначалане будет финансов, —а то ли делокогда орган — играйхоть пять сеансов.Ясно —репертуар иной — фокстроты,а не сопенье.Нельзя жефранцузскому Госкинодуховные песнопения.А для рекламы —не храм,а краса — старайсяво все тяжкие.Электрорекламе —лучший фасад:меж башенпустить перетяжки,да буквами разными:«Signe de Zoro»,чтоб буквы бежали,как мышь.Такая рекламатак заорет,что видново весь Boulmiche.А еслии лампочкивставить в глазахимерамв углах собора,тогда —никто не уйдет назад:подряд —битковые сборы! Да, надобытьбережливым тут,ядромчегоне попортив.В особенности,если пойдутгромитьпрефектурунапротив.
1925
ВЕРСАЛЬ
По этойдороге,спеша во дворец,бесчисленные Людовикитряслив шелкахзолоченых каретцтелесдесятипудовики.И ляжексвоихотмахав шатуны,по ней,марсельезой пропет,плюя на корону,теряя штаны,бежализ ПарижаКапет.Теперьпо нейвеселый Парижгоняетавто рассиян, —кокотки,рантье, подсчитавший барыш,американцыи я.Версаль.Возглас первый:«Хорошо жили стервы!»Дворцына тыщи спален и зал —и в каждойи столи кровать.Такихвторыхи построить нельзя —хоть целую жизньворовать!А за дворцом,и сюдыи туды,чтоб жизнь имбыласвежа,пруды,фонтаны,и снова прудыс фонтаномиз медных жаб.Вокруг,в поощреньежантильных манер,дорожкиполны статуями —везде Аполлоны,а этихВенербезруких, —так целые уймы.А дальше —
