прилипших к скалам селопустясь с опаской,чистокровнейший оселшпарит по- испански.Все плебейство выбив вон,в шляпы влезла по нос.Сталпростецкий«телефон»гордым«телефонос».Черн ь волосв цветах горит.Щеки в шаль орамив,сотня с лишнимсеньоритмашет веерами.От медузводе сине.Глуби — версты мера.Из товарищей«сеньор»стали «кабальеро».Кастаньеты гонят сонь.Визги…пенье…страсти!А на что мне это все?Как собаке – здрасите! 1925
Воздевпеченыекартошки личек,черней,чем негр,не видавший бань,шестеро благочестивейших католичеквлезлона бортпарохода «Эспань».И сзадии спередировней, чем веревка.Шали,как с гвоздика,с плеч висят,а лицаобвилабелейшая гофрировка,как в пасхугофрируютножки поросят.Пусть заполнится годамижизни квота — стоиттольковспомнить это диво,раздираетротзевоташире Мексиканского залива.Трезвые,чистые,как раствор борной,вместе,эскадроном, садятся есть.Пообедав, сообщаскрываются в уборной.Одна зевнула — зевают шесть.Вместо известныхсимметричных мест,где у женщин выпуклость, —у этих выем;в одной выемке —серебряный крест,в другой – медалисо Львоми с Пием.Продрав глазенкираньше, чем можно, — в раю(ужо!)отоспятся лишек, —оркестром без дирижерашесть дорожныхвынимаютевангелишек.Придешь ночью —сидят и бормочут.Рассвет в розы —бормочут, стервозы!И днем,и ночью, и в утра, и в полднисидяти бормочут,дуры господни.Если жденьчуть-чутьпомрачнеет с виду,сойдут в кабину,12 галошнаденут вместеи снова выйдут,и сноваидетелейный скулеж.Мне бязык испанский!Я б спросил, взъяренный– Ангелицы,попростуответ поэту дайте —еслилюди вы,то кто жтогдавороны?А есливы вороны,почему вы не летаете? Агитпропщики!не лезьте вон из кожи.Весь земнойобревизуйте шар.Самыйзамечательный безбожникне придумаеткощунственнее шарж!Радуйся, распятый Иисусе,не слезайс гвоздей своей доски,а вторично явишься —сюдане суйся —все равно:повесишься с тоски! 1925
Испанский каменьслепящ и бел,а стены —зубьями пил.Пароходдо двенадцатиуголь ели пресную воду пил.Повелпароходокованным носоми в час,сопя,вобрал якоряи понесся.Европаскрылась, мельчась.Бегутпо бортамводяные глыбы,огромные,как года.Надо мною птицы,подо мною рыбы,а кругом —вода.Неделигрудью своей атлетической — то работяга,то в стельку пьян —вздыхаети гремитАтлантическийокеан.'Мне бы, братцы,к Сахаре подобраться… Развернись и плюнь —пароход внизу.Хочу топлю,хочу везу.Выходи сухой —сварю ухой.Людей не надо нам —малы к обеду.Не трону…ладно…пускай едут…'Волныбудоражить мастера:детство выплеснут;другому —голос милой.Ну, а мне бопятьзнамена простирать!Вон — пошло,затарахтело,загромило!И сноваводаприсмирела сквозная,и нетникаких сомнений ни в ком.И вдруг,откуда-то — черт его знает! —встаетиз глубинводнячий Ревком.И гвардия капель —воды партизаны —взбираютсяввысьс океанского рва,до неба метнутсяи падают заново,порфиру пены в клочки изодрав.И сноваспаялись воды в одно,волнеповелевразбурлиться вождем.И прет волнищас-под тучина дно —приказыи лозунгисыплет дождем.И волныклянутсявсеводному Цикуоружие бурьдо победы не класть.И вот победили —экватору в циркульСоветов- капель бескрайняя власть.Последних волн небольшие митингишумято чем- тов возвышенном стиле.И вотокеанулыбнулся умытенькийи замерна времяв покое и в штиле.Смотрю за перила.Старайтесь, приятели!Под трапом,нависшимажурным мостком,при океанском предприятиипотеетнад чем-товолновий местком.И под водойделовито и тиходворцомрастеткораллов плетенка,чтоб легше жилосьтрудовой китихес рабочим китоми дошкольным китенком,Ужеи лунуположили дорожкой.Хоть прямона пузе,как по суху, лазь.Но враг не сунется —в небосторожкоглядит,не сморгнув,Атлантический глаз.То стынешьв блеске лунного лака,то стонешь,облитый пеною ран.Смотрю,смотрю —и всегда одинаков,любим,близок мне океан.Вовектвой грохотудержит ухо.В глазатебяопрокинуть рад.По шири,по делу,по крови,по духу —моей революциистарший брат. 1925
МЕЛКАЯ ФИЛОСОФИЯ НА ГЛУБОКИХ МЕСТАХ
Превращусьне в Толстого, так в толстого, — ем,пишу,от жары балда.Кто над морем не философствовал? Вода.Вчераокеан был злой,как черт,сегоднясмиреннейголубицы на яйцах.Какая разница!Все течет…Все меняется.ЕстьУ водысвоя пора:часы прилива,часы отлива.А у Стекловаводане сходила с пера.Несправедливо.Дохлая рыбкаплывет одна.Висятплавнички,как подбитые крылышки.Плывет недели,и нет ей —ни дна,ни покрышки.Навстречумедленней, чем тело тюленье,пароход из Мексики,а мы —туда.Иначе и нельзя.Разделениетруда.Это кит – говорят.Возможно и так.Вроде рыбьего Бедного —обхвата в три.Только у Демьяна усы наружу,а у китавнутри.Годы – чайки.Вылетят в ряд —и в воду —брюшко рыбешкой пичкать.Скрылись чайки.В сущности говоря,где птички?Я родился,рос,кормили соскою, — жил,работал,стал староват…Вот и жизнь пройдет,как прошли Азорскиеострова. Атлантический океан, 3 июля 1925
