– Так вот зачем ты ее сюда пригласил, – говорила Лора, когда они с Леней уже укладывались спать. – Все никак успокоиться не можешь, мститель народный… Брайтонский партизан…
– Ничего, – отвечал ей Леня, – пусть послушает, грымза старая… Сколько она мне в Союзе крови попортила… Да разве только она? Подожди, я вот тут подзаработаю немного – районного прокурора из Одессы в гости приглашу, который моими делами занимался…
– Думаешь, приедет? – засомневалась Лора.
– В Америку?! Да еще если я ему, мерзавцу, дорогу оплачу в оба конца?.. Приедет как миленький! Вот тогда уж поговорим по-крупному…
А вокруг засыпал Нью-Йорк, и только американская Свобода, призвавшая к себе всех оскорбленных и обиженных, зажигала в ночи свой факел. И в свете этого факела вглядывалась в лица этих непонятных русских, думая о том, что таких глубоко оскорбленных и таких постоянно обиженных она, пожалуй, еще не видела…
Один день Бориса Давидовича
Дающий быстро дает дважды.
Она просыпается всегда за несколько минут до него. Всматривается в любимое лицо. Тяжело вздыхает…
«Стареет, – думает она. – Вот опять новая морщина появилась. И длинная какая… От правого уха через щеку и подбородок… Аж до самой ноги… Ему бы отдохнуть пару дней… Но кому говорить?.. Разве они поймут? Люди… А вдруг с ним что-нибудь?! – Она вздрагивает. – А у меня дети. В этом месяце их опять четверо… Кто о них позаботится?.. Кстати, взглянуть, как они там…»
Она спрыгивает на пол и направляется к картонному ящику, стоящему под столом. От этого прыжка он просыпается.
– Вот же ты сволочь, Джулька! – говорит он. – Чего расшумелась? Мог бы еще подремать. Все-таки воскресенье. Ну ладно. Раз уж поднялись – пошли на работу.
Через какое-то время оба уже сидят в маленькой комнатке на улице Пушкинской, которая громко именуется кабинетом директора детской спортивной школы, он – за столом, уставленным телефонами, она – под столом, и смотрят на дверь. Появляется первый посетитель.
«Ага, – думает Джулька, разглядывая его из-под стола. – Старые сандалии на босу ногу, штаны с бахромой… Значит, у него или крыша течет, или отопление не работает, или желудок… В общем, наши обычные воскресные дела…»
– Здравствуйте, Борис Давидович! – говорит вошедший. – Вы меня, конечно, не знаете, но ваш сосед с первого этажа должен был с вами обо мне говорить… Видите ли, дело в том…
– Ну почему же не знаю? – перебивает его Борис Давидович. – Присаживайтесь. Попробуем что-нибудь сделать.
И тут же начинает накручивать домашний телефон начальника жэка.
– Але! – говорит он в трубку. – Это гордость нашей эпохи господин Иванов Петр Максимович? Приветствую вас. Извините, что в воскресенье… Да, это Боренька… Значит, слушай сюда. У меня сейчас в кабинете сидит самый близкий мне человек. Брат. Фамилия его… Нет, почему такая же, как у меня? Ах, потому что брат!.. Ну тогда, считай, он двоюродный… И фамилия его… – Борис Давидович закрывает трубку ладонью. – Как ваша фамилия?
– Степанов Илья Ефимович, – говорит посетитель.
– Степанов его фамилия, – повторяет Борис Давидович в трубку. – Это красивый, светлый человек. Ветеран войны, ветеран труда. Пятьдесят лет проработал на одном заводе! Так может он получить у вас квартиру, в конце концов?!
– Нет-нет!.. – панически шепчет посетитель. – Я не проработал на одном заводе пятьдесят лет! Мне всего сорок два!.. Так что и в войне я не участвовал… И квартира мне, честно говоря, не нужна! То есть нужна, конечно… Но разве они…
– Спокойно! – говорит ему Борис Давидович, прикрыв трубку. – А ну сиди ровно! Боренька знает, что делает. – И продолжает уже в трубку: – Значит, квартиру он у вас получить не может. Хорошо… Ну а крышу вы ему отремонтировать способны? Ах, тоже нет?!
– Мне только батарею поменять! – умоляюще шепчет посетитель.
– Так! – как бы не слыша его, продолжает Борис Давидович. – А на что вы тогда способны там, в своем жэке? Какую-нибудь батарею несчастную он, знаете ли, и без вас поменять может. Ах, это вы как раз тоже можете? Ну и прекрасно. Тогда, значит, вы ее ему и поменяете!
Здесь требуется пояснение. Кроме того, что пять дней в неделю Борис Давидович руководит детской спортивной школой, семь дней в неделю он руководит еще и реабилитационным центром для детей- инвалидов, построенным здесь же, на Пушкинской, исключительно благодаря его неуемной энергии. Как ему удалось без гроша в кармане построить этот центр, в котором к тому же лечат детей бесплатно, – это уже не тема для рассказа. Это тема для большого научно-фантастического романа. Во всяком случае, с тех пор как Борис Давидович загорелся этой идеей, все люди в его сознании четко разделились на две категории: красивые, светлые личности – то есть те, кто помогает центру или может ему помочь, и уродливые, грязные животные – те, кто не помогает или еще помогает, но может в любой момент отказаться…
Но к центру Бориса Давидовича мы еще вернемся. А сейчас вернемся к его телефонным разговорам.
– Наденька, лапа моя родная, – рокочет Борис Давидович в трубку своим неотразимым баритоном, – значит, я могу рассчитывать, что твой гигант русской мысли примет мою гордость нашей эпохи?.. Ну, в смысле моего отца… Или сына… В общем, ты понимаешь, о ком я говорю… Только в каком случае? Если я достану для твоих родственников, живущих в Тбилиси, два билета на спектакль Резо Габриадзе? Ничего себе… Слушай, а попроще их ничего не устроит? Например, если я достану им два билета на представление Одесского цирка?.. Приедут – посмотрят… Нет-нет, подожди! Не вешай трубочку. Хорошо, сейчас попробую… Значит, Резо… Резо…
Последние фразы Борис Давидович произносит, внимательно приглядываясь к телевизору, стоящему в другом конце комнаты. По телевизору показывают баскетбольный матч. «За две минуты до конца игры, – говорит диктор, – одесситы проигрывают два очка. Удастся ли им что-нибудь сделать?..»
