остальных направлениях в районе Зуи, Вишневое и Пионерское. После двухчасовых переговоров, которые ни к чему не привели — рота 'Беркута' растолкала толпу на дороге и удерживали ее до тех пор, пока колона полностью не прошла. С боем захватили Бахчисарай и сняли осаду с территории местного инженерного батальона ВМС. Оставшиеся боевики были блокированы на территории Бахчисарайского цементного завода или ушли в горы. Оставили в городе роту моряков в дополнение к остаткам милиции и инжбата для поддержания порядка. Основные силы группировки двинулись дальше, преодолевая незначительное сопротивление сепаратистов. В районе Приятного свидания авангард остановился. Ждали занятия господствующих высот ВВшниками. По высотам перед этим 'работала' артиллерия. Через четыре часа группировка разделилась: один батальон ВВ ушел на соединение с Ялтинской группировкой, моряки двинулись вдоль железнодорожного полотна, а остатки полка ВВ и остальные милицейские подразделения входили в город по Севастопольской трассе. На удивление в городе было тихо. И основная колона Севастопольской группировки беспрепятственно дошла до перекрестка с улицей Ивана Козлова. По улице было много сгоревших автомобилей, которые были нагромаждены так, что мешали маневру брони. Неожиданно загорелся передний БТР и с него быстро попрыгали солдаты. Из окон рядом стоящих домов велся шквальный огонь. Через минуту загорелась замыкающая БМП и перегородила путь к отступлению. Командование группировкой растерялось и дезориентировалось — татары перед приходом войск поснимали со всех домов таблички с названиями улиц. В районе аэропорта Заводское зажали и колону моряков. На помощь севастопольцам пробивались остальные группировки, командиры которых были знакомы с городом. Артиллерия с Петропавловки по 'предположительным скоплениям боевиков' — несколько раз накрывала своих соседей из Феодоссийской группировки. Боевики граммотно организовывали сдерживающие засады по пути следования колон и избегали открытого контакта. Потери правительственных группировок по бронетехнике и личному составу все больше увеличивались. Большей части сепаратистов удалось просочиться в горы. Мустафа Джемилев обратился к Виктору Ющенко, а также к мировой общественности за помощью в борьбе за Крымско-татарскую автономию.
В Севастополе около недели совещались все структуры города о том, как недопустить распространения конфликта непосредственно в город. Было решено окружить город сетью блок-постов на всех дорогах. Администрация города обратилась за помощью к Командующему Черноморским флотом. Президент РФ выступил с заявлением, об оказании помощи в эвакуации граждан России и Украины из Крыма. Через сутки, руководство города решила провести частичную эвакуацию населения. Но поступила команда из Киева о полной эвакуации в районы Одессы, Николаева и Херсона. Опять совещания-заседания всех структур. Было решено перевозить людей морем. 27-го июля в 07.00 сотрудники милиции и бойцы частей морской пехоты КЧФ оцепили сначала район Камыши. Бойцы Управления МЧС в г. Севастополе (бывшие пожарники) проводили оповещение населения. Население выходило из домов и шло по коридору оцепления к конечной остановке Камышей, где их после регистрации в эвакопункте садили на троллейбусы и автобусы и везли на Морской вокзал и Арт-бухту. Там их ожидали пришвартованные теплоходы 'Маршал Кошевой' и 'Маршал Рыбалко'. В открытом море были видны корабли ВМС Украины и Черноморского флота. А также суда вспомогательного флота, которые предполагалось использовать тоже для эвакуации. Те жители, которые не могли самостоятельно передвигаться забирали машины скорой помощи, которые вызывались по рации. И так район за районом.
В управлении по чрезвычайным ситуациям городской администрации, где развернули штаб проведения эвакуации, стоял непрекращающийся людской гомон, звук бесконечных звонков телефонов и шум радиостанций. Михаил Иваненков — начальник информационно-аналитического отдела штаба, еле успевал фиксировать поступающие донесения и вводные в оперативную тетрадь. Уже вторые сутки на ногах. Он уже забыл когда последний раз ел. Правая рука уже отваливалась от писанины. В штабе присутствовали представители всех городских структур, каждый либо что-то писал, либо с кем-то разговаривал по телефону или рации. Как всегда из динамиков радиостанции пожарников вырывалась сплошная ругань в эфире — это полковник внутренней службы Яковца — начальник пожарки разносил всех подряд. Вообще Миша считал все это управление МЧС (бывшее управление пожарной безопасности), а точнее работу в нем „днем открытых дверей в дурдоме“. начальник этого 'дурдома' — что называется геморрой воплоти. Во время эвакуации столкнулись с проблемой мародерства. Сознательные граждане (были еще и такие) спокойно выходили в указанный район и все было нормально. Но обратно этому течению повалило другое — бомжи и наркоманы, жаждавшие легкой наживы. Их быстро повязали менты и, после вывоза за город на мыс Фиолент, их расстреливали и выкидывали в море. Тем временем люди начали приходить на эвакопункты, что развернулись почти во всех крупных жилых массивах. Народ проходил регистрацию и отправлялся на вокзал или в Камышовский порт.
Тем временем у нас в военкомате еще шло оповещение. Мы столкнулись с большой проблемой, — некоторые запасники были прописаны по одному адресу, а проживали по другому. И таких было процентов 15. Некоторые не хотели идти служить в украинскую армию, а хотели служить в Черноморском флоте. Мы перезвонили нашему представителю в штабе эвакуации и попросили помочь с фильтрацией людей — отбирать тех, кто может служить. А тот в свою очередь после доклада начальнику штаба эвакуации связался с эвакопунктами и блок-постами.
В предместьях города начали действовать банды татар на дорогах. Меня и Маслюкова опять отправили в Качу. В сельсовет не пройдешь — столько народу. Жены прощались с мужьями, девчонки — с парнями. Трогательное, конечно, зрелище, но мне было не до этого, чтобы любоваться и пускать сентиментальные слюни. Моя задача заключалась в том, что необходимо было всю эту толпу построить и отвести в пешем порядке в Любимовку на ПВП нашей бельбекской авиабазы, которое располагалось на КПП Любимовского гарнизона. Представитель части находился в горвоенкомате и поэтому шеф поручил это мне. В этой команде отправлялось в общей сложности двадцать пять человек. Тех людей, которые были предназначены в команду, было процентов двадцать, а остальные были первыми попавшимися. Наконец, я громко скомандовал всем строится в колонну по три. Команда с горем пополам построилась и мы вышли на Качинское шоссе.
В походном порядке мы дошли до Орловского моста. Нам на встречу ехали всякие машины полные военных и бронетехника. Вдруг впереди взорвался головной бэтээр колонны из трех машин и началась перестрелка. Я только и успел крикнуть 'Ложись! , хотя это, наверное, было и лишним, потому что все сами тут же повалились на землю. Выхватил пистолет и начал озираться по сторонам. Возле меня плюхнулся на землю Маслюков:
— Товарищ прапорщик, разрешите мне пойти разведать, что там? — сказал мне он, переводя дыхание.
— Я тебе разведаю! На, держи пистолет, а мне автомат давай и всех заведи под мост, остаешься старшим. Пытання? Нет? Ну и хорошо. — сказал я и с автоматом перебежками направился к горящему бэтээру.
Когда подбежал, перестрелка была в самом разгаре. Я залег в кювете и возле меня поднялись фонтанчики пуль. 'Фух! Ну, ни х…я себе! — подумалось что-то. Сняв с предохранителя автомат — наугад дал очередь. С усилием воли вскочил и побежал одновременно петляя, пока не упал за насыпь дороги. Увидел, что вэвэшники-спецназовцы охватывали по флангам холм откуда велась стрельба. БТР хоть горел, но из башенного пулемета поддерживал наступающих спецов. Но тут увидел, что и к татарам идет выручка. Их было пять-шесть человек и бежали они прямо на меня. Вскочил и начал бить короткими очередями из автомата в их сторону. Не знаю, положил ли кого, но они либо спрятались, либо убежали, потому что ответных выстрелов не последовало. Потом наверху холма перестрелка закончилась, и там перевязывали раненных. Поняв, что тут не до меня — побежал обратно, успев при этом захватить три автомата. Я юркнул под мост и скомандовал строиться. Отдал автоматы, и забрал пистолет. Один из которых оставил, естественно себе. Тут ко мне подошел парень лет двадцати пяти:
— Слышь, командир, я тут знаю одну дорогу, пяток километров сразу срежем. И ты освободишься и нам не надо ноги мозолить.
— Веди!
До КПП Любимовского гарнизона мы добрались без приключений. Там выяснилось, что за командой была выслана машина, а мы как придурки пешком пятнадцать кэмэ намотали. В Качу нас с Маслюковым отвезли на машине, которая ехала за следующей командой.
