Через метров двести остановился передохнуть. Аккуратно положил носилки на землю и подсел к девушке. Достал свою флягу и начал поить девушку.
– – Ну, ты как? – спросил я
– – Нормально. Только заснуть не могу.
– – Ты постарайся, малышка. Сон – это ж найпервейшее лекарство! А до наших совсем немного осталось. А там госпиталь с белыми простынями.
– – Какой ты хороший. – слабым голосом сказала Таня и на глазах появились слезы.
– – Да ладно тебе. Спи лучше.
Ранение неособо серьезное – доживет. Проверил ремни-жгуты и глянул на часы – пора их снимать. Сказано – сделано. Долго задерживаться не стоило. Решил отдохнуть минут с десять и продолжить путь.
Когда одеревеневшие от ноши плечи и руки пришли в мало-мальское состояние нормы, поднялся и потащился дальше. Не заметил в кустах согбенную фигуру в маскировочном халате. Когда прошел мимо этой лесной поросли: ко мне тихонько подкрались. На мой затылок опустился приклад автомата, и отрубился, только в затухающем сознании мелькнула мысль: «Наши!».
13.
Очнулся в какой-то землянке на грубых нарах. Возле меня лежали еще человек десять и человек пятнадцать сидели на полу или на таких же “топчанах” у противоположной от меня стены. Я был в камуфляже, но без бронежилета, ремня, шнурков и оружия. Еще раз огляделся: народ собрался здесь самый разный. Одни были в форме, а другие – в гражданке. После удара прикладом в голове стоял ужасный звон и хотелось пить. На соседних нарах сидели два мужика и играли в кости, сделанные из затвердевшего хлебного мякиша. Дернул соседа слева за рукав:
– – Слышь, браток, а где я?
– – В приемнике-распределителе фильтрационного лагеря для военнопленных и военных преступников.
– – А какого черта здесь? Я ведь ничего такого не совершил.
– – Да все здесь такие – ничего не совершавшие. А ты как сюда попал?
– – Выходил из окружения, раненную девчонку на себе пер, а потом на меня какие-то мудаки напали и прикладом по башке, а дальше не помню.
– – Понятно. Только особисты тебе не поверят. Мародерство пришьют, как пить дать. Девчонка хоть живая?
– – Типун тебе на язык. Та живая. Кстати, меня зовут Володей.
– – Можешь меня Михалычем называть.
– – Слушай, Михалыч, а воды здесь раздобыть можно?
– – Можно, если у тебя есть деньги. За деньги здесь все можно. А если нет бабулесов, то можно подохнуть от голодухи. Можно заработать деньги услугами.
– – Слушай, прямо как на зоне.
– – А что? Уже приходилось что ли? А здесь и есть зона.
– – Да нет, Бог миловал пока.
– – Михалыч, а тебя-то за что загребли? Ты вроде гражданский.
– – Да мародерку шьют. А взял-то всего пару консерв у убитого. Жрать-то хочется.
– – Ясно.
Тут зашел боец с автоматом и крикнул мою фамилию. Неторопясь встал, подошел к нему и он, защелкнув на моих запястьях наручники, вывел из камеры. Конвоир вел меня по небольшому пустырю, огороженному колючкой, к какому-то вагончику. Меня завели в прокуренную комнату, где сидел мужик с сединой на висках в камуфляже с погонами майора. Позади вагончика тарахтел дизельный генератор, который давал электричество вагончику. Майор указал мне на стул на другом конце стола, я сел.
– – Ну, что, молодой человек? Сразу сознаетесь или будете мурку водить?, – спросил он беззлобно, что-то написав на чистом листе серой бумаги.
– – В чем я должен сознаваться? – сразу напрягся я.
– – Да ладно расслабься это я так, прикалываюсь. Закуривай.
– – Да нет, спасибо, бросил. – отказался я, хоть и хотелось курить. Первый принцип: никогда на допросе не бери у следователя сигарету, конфетки или еще чего-нибудь, потому что ты невольно попадаешь в психологическую зависимость от него. Надо брать разговор в свои руки.
– – Молодец. Ну, давай, фамилия, имя, отчество, дата и место рождения.
– – Свешников Владимир Анатольевич, 23 июня 1983 года, в городе Симферополь.
– – Хорошо, чем ты можешь подтвердить свою личность? Или кто может подтвердить твою личность?
– – Так у меня же документы на руках были.
– – У тебя их было аж два комплекта.
– – Так это на погибших товарищей, для сдачи в штаб, чтобы не считали их пропавшими без вести. Плюс еще санитарка Таня, которую я тащил может подтвердить. И вообще, на документах все-таки фотографии есть.
– – Ну ладно, а где и кем служишь? Воинское звание?
– – Служу командиром 3-го взвода 2-й роты 2-го батальона 3-й бригады морской пехоты Черноморского флота. Звание – младший лейтенант.
– – Почему оказался за линией фронта?
– – Во время артналета меня контузило, потерял сознание. – сказал я и рассказал ему все до мельчайших подробностей о своих приключениях. Следователь внимательно меня слушал и что-то писал на том же листе бумаги. Иногда задавал вопросы общего плана.
– – Вот, что, Володя, я склонен тебе верить, но до конца проверки информации, которую ты мне рассказал, ты должен будешь находиться здесь. Ты мне нравишься, и поэтому я тебе организую одиночку, чтобы ты мог нормально отдохнуть.
– – Я на положении заключенного?
– – Пока да.
– – А сколько займет проверка?
– – Недели две.
– – Ну, что ж, я подожду.
– – А у тебя есть выбор?
– – Это точно. А письма домой написать можно, чтобы сообщить своим, что живой?
– – Извини, Володя, это исключено.
– – Ну, а книжку какую-нибудь почитать?
– – Тоже запрещено. В общем, сиди и отдыхай. Кормить тебя будут нормально. Дадут матрац и одеяло с подушкой. Будешь жить как кум королю.
– – Спасибо, товарищ майор, а чем вызвано такое благожелательство?
– – Воспринимай это как мою добрую волю к тебе. Кстати, а что ты вообще умеешь?
– – В каком плане?
– – Ну, владеешь ли языками и тому подобное.
– – В совершенстве знаю украинский язык литературный и три диалекта.
– – Хм, а какие диалекты?
– – Южноукраинский, закарпатский и который распространен в Винницкой, Ивано-Франковской и Ровенской областях.
– – А ты что, жил там?
