уложил на постель.
Но в ту же секунду на нее, налетел вихрь. Смерч.
Тайфун. Ураган.
Банда сходил с ума. Он был страстен, он был нежен и мягок, он был силен и могуч. Он умирал в ней и возрождался снова, черпая силу в бездонных черных любимых глазах. Он что-то кричал и шептал, и она полностью отдавалась его страсти, отвечая такой же нежностью, таким же горением, такой же страстью…
Это безумство продолжалось почти всю ночь, и только под утро, когда серый рассвет слегка высветлил квадрат на задернутых шторах, Алина, уставшая и счастливая, заснула наконец на его груди, а Банда, выключив с помощью дистанционного пульта музыку, еще долго лежал, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить любимую, и думал, думал, думал…
III
— Владимир Александрович, извините, можно мне с вами поговорить несколько минут?
Банда стоял на пороге кухни и, как мальчишка, переминался с ноги на ногу, виновато и вопросительно глядя на Большакова, допивавшего утренний кофе.
— Конечно, Александр, конечно. Вот только я очень тороплюсь сейчас. Через полчаса за мной должна придти машина, а я еще совсем не готов, — Большаков, будто извиняясь, показал на спортивный костюм, в котором вышел к завтраку. — Может, мы поговорим вечером? Тебя это устраивает?
— Владимир Александрович, боюсь показаться настырным, но это будет маленький, совсем короткий разговор… Лучше бы прямо сейчас, не откладывая. Я ведь тоже должен уже бежать по делам, но… Тогда к вечеру многое было бы уже ясно, понимаете?
«Как же не понимать?» — усмехнулся про себя Большаков.
Он взглянул в красные от бессонной ночи глаза парня, вспомнил тихую музыку, доносившуюся всю ночь из спальни дочери, и, благоразумно сдержав улыбку, согласно кивнул головой:
— Ну что ж. Может, ты и прав. Только извини, буду вынужден при тебе переодеваться. Знаешь ли, не положено директору военного института появляться на службе в спортивном костюме.
— Конечно, — радостно подхватил Банда, энергично тряхнув головой в знак согласия.
— Ну тогда пошли в мой кабинет.
Большаков жестом указал Банде на кресло у письменного стола и, открыв шкаф и доставая из него свою форму, подбодрил пария:
— Давай, начинай. Я слушаю.
— Владимир Александрович! Я вообще-то старую песню хочу завести.
Банда замолчал, судорожно сглотнул слюну и, всеми силами поборов охватившее его волнение, продолжил:
— Владимир Александрович, я прошу у вас руки вашей дочери.
— Ну да? — притворно удивился Большаков, пряча улыбку.
— Да! Я ее люблю… Больше всего на свете… Вернее, больше всех… Короче, очень люблю. Жить без нее не могу. Я ради нее на все…
— Это ты уже доказал, ничего не скажешь. Какие у тебя есть еще аргументы?
— Аргументы? — Банда растерялся. Он не понял, что Владимир Александрович всеми силами сдерживался, чтобы не рассмеяться, и решил, что Большаков то ли издевается над ним, то ли на самом деле такой жуткий зануда, что даже для сватовства требует каких-то аргументов. — Аргументы?.. Она тоже очень любит меня… мне так кажется.
От растерянности Банда решил прибегнуть к самому «верному» способу:
— Давайте ее, Владимир Александрович, сюда позовем и при свидетелях спросим об этом!
Отец Алины наконец не выдержал и рассмеялся.
— При свидетелях, — отозвался Большаков, — ее в загсе о любви допрашивать будут, молодой человек. А я, ее отец, и без свидетелей вижу, что сошла моя дочка с ума и влюблена в тебя без памяти.
Банда совсем растерялся.
— Вот я потому и прошу ее руки…
— А что же так несмело? Боишься, что откажу?
— Не знаю…
— Ты же такой решительный! Ты же все препятствия, как танк, берешь! Неужели думал, что какой-то там папаша, который тоже очень любит свою дочь и желает ей счастья, — единственную, прошу заметить, дочь, — неужели ты думал, что этот отец откажет тебе? И тем самым обречет на вечные муки своего ребенка и своего лучшего друга, который спас мне этого ребенка?
— Так?..
— Да, — Владимир Александрович, уже в мундире, подошел к поднявшемуся с кресла Банде и, глядя парню прямо в глаза, уже без улыбки произнес:
— Конечно, я согласен. Кому, как не тебе, стать Алининым мужем? Это будет справедливо во всех отношениях. И приятно мне… Но, я надеюсь, вы дадите нам с матерью возможность подготовиться к вашему бракосочетанию?
— Конечно, Владимир Александрович! — воскликнул вмиг опьяневший от счастья Банда. — Конечно! Мы с Алиной так и рассчитывали: я уезжаю в командировку, боюсь, на несколько месяцев, а она за это время заканчивает университет… то есть сдает все экзамены и получает диплом, сдает экзамены в аспирантуру, а уж потом, после моего возвращения…
— Как я погляжу, вы и думать иногда умеете. И притом рассуждаете весьма логично! Ну что ж, похвально, похвально для будущей молодой семьи, — Владимир Александрович, улыбаясь, взглянул на часы и похлопал парня по плечу:
— Я побежал, время! Договорим вечером. Но если ты, — генерал сурово сдвинул брови, изображая «страшный гнев», — не появишься вечером с бутылкой хорошего коньяка, которым мы отметим день вашей помолвки, так и знай — не бывать тебе. Банда, моим зятем. Понял?
— Так точно, товарищ генерал! — отсалютовал Банда и шутливо вытянулся во фрунт…
Последние трое суток в Москве для Банды были заполнены заботами вовсе не праздничными, никак не связанными с помолвкой. Ему и лейтенанту Бобровскому пришлось здорово попотеть, прежде чем полковник Котляров убедился, что к выполнению задания парни готовы.
Изучение спецсистем и аппаратуры, которое пообещал им Степан Петрович, оказалось просто цветочками по сравнению с «играми», затеянными начальником управления.
Ранним утром Котляров привез своих подопечных на небольшую базу, затерянную в подмосковных лесах. Чем-то эта база напоминала Банде лагерь агентства «Валекс», в котором ему довелось проработать почти год, но, как очень скоро убедился бывший телохранитель, это местечко оказалось гораздо круче.
— Ребята, я знаю, что вы достаточно подготовлены к любым ситуациям, но в интересах дела вам необходимо здесь поработать, — прежде чем выйти из машины, Котляров обернулся к сидевшим на заднем сиденье подопечным. Чтобы не ранить их самолюбие, он решил объяснить причину. — Во-первых, упражнения помогут вам обрести слаженность в действиях, а она вам понадобится в любом случае. Во- вторых, обоим вам нелишне вспомнить кое-что из того, что вы умеете, освежить кое-какие навыки, способы ведения боя и так далее. Да что я вам буду рассказывать — сейчас все сами увидите.
— А что это за заведение? — остановил вопросом уже выходящего из машины Котлярова Банда.
— Это — коммерческий пеинтбол-клуб. Они создали у себя неплохую базу, поэтому с ними подписали договор некоторые, скажем так, силовые ведомства, и теперь здесь размещается тренировочный центр для подготовки служб безопасности и спецподразделений. Ну, чтобы было понятнее, здесь тренируются не только наши ребята, но и «Альфа», штурм-группы спецназа ВДВ, спецназ ГРУ, другие отряды подобного типа.
