«коридор смерти» просто великолепно, «положив» всех «врагов» и не заработав ни одной «пули».
Балаболка Бобровский оказался тем не менее неплохо подготовлен — один раз он просто чудом почувствовал невесть откуда взявшегося за их спинами «противника» и успел «пристрелить» его первым, — и Банда порадовался, убедившись, что в связке с ним работает профессионал…
Два дня прошли в напряженнейшей работе до седьмого, что называется, пота. Даже в сумерки не прекращались тренировки, так как инструктор считал, что необходимо уметь воевать и в условиях неполной видимости. Обед в эти дни состоял для ребят из бутылки минералки и пары «хот-догов» с кружкой горячего кофе. Перерывов на пятнадцать минут раз в два часа хватало разве что на сигарету, да и курево к вечеру шло не в кайф, перегружая и без того запаленную дыхалку.
Неудивительно, что появление машины Котлярова к вечеру второго дня «игр» ребята встретили воплями восторга.
— Ну что ж, мужики, — сказал полковник по дороге в Москву. — Я поговорил с вашими инструкторами и… должен вас огорчить.
— Что такое, Степан Петрович? — насторожился Банда. — Мы не справились?
— Товарищ полковник! Да что он врет-то! — возмутился и Бобровский. — Да мы, как кони, там пахали. Валили всех без разбора, штурм здания отработали, прохождение дверных проемов, бой на лестничных пролетах, на крыше, в лесистой и сильно пересеченной местности.
— Да-да, должен вас огорчить, — так же строго продолжал Котляров, как будто не слыша их возражений, но вдруг, рассмеялся и в манере Якубовича из бессмертного «Поля чудес» закончил:
— …я вами очень доволен. Только самые лучшие отзывы. Смотрите, никому не рассказывайте, что вы слишком хороши, а то вас у меня быстро переманят!..
— Ну что вы! — в один голос заверили своего начальника ребята. — Мы сначала задание выполним, а уж потом поищем более денежное местечко.
— Кстати, насчет задания… Мы с генералом Мазуриным решили дать вам денек отдыха. Поэтому завтрашний день в вашем распоряжении, но в Одессе вы должны быть не позже послезавтрашнего вечера.
— Ур-ра! — они действительно «спелись», заорали дружно, в один голос.
— Завтра к концу дня зайдете ко мне, обсудим последние детали, получите деньги на оперативные расходы… Да, Банда, наверное, будет все-таки лучше, если вы поедете на своем «Опеле»…
— Он не мой.
— Я знаю. Твоего погибшего друга… Надо поехать на нем. Пусть у вас будет свой транспорт.
— Конечно, — согласился Банда, чувствуя, что проваливается в сон от усталости и напряжения последних двух дней бешеных тренировок под невинным названием «игра»…
Весь этот подаренный им день Алина и Сашка провели вместе, гуляя по Москве и будто прощаясь с ней, хотя Алина и оставалась в городе.
Они съездили к университету, где Банда подолгу ждал ее когда-то, к библиотеке, где она просиживала целые вечера под опекой своего телохранителя, гуляли по Арбату, в толчее которого любила бывать Алина, доставляя в те далекие теперь времена немало хлопот своим опекунам.
Проходя мимо ГУМа, мимо того места, откуда выкрали ее в тот проклятый день арабы, они как-то вдруг одновременно вспомнили о Толе, напарнике Банды, пострадавшем во время похищения. Банда разозлился на себя за то, что забыл о друге, тут же позвонил в «Валекс» и, узнав, что Анатолий дома, вместе с Алиной отправился к нему.
Толику в тот памятный день все же, можно сказать, повезло, как бы это кощунственно ни звучало, — он успел зажмуриться, и кислота не повредила глаза, — зрение сохранилось. Кожа лица… Конечно, трагедия, которая с ним приключилась, оставила свой страшный след, но после нескольких успешных пластических операций в одном из лучших институтов след этот не казался уже таким ужасным.
Жена, дети ни на секунду не оставляли его одного, и теперь благодаря их заботе и вниманию он уже вполне оклемался и даже несколько дней назад снова вышел на работу. Безусловно, телохранителем он работать с таким лицом уже не мог. Нельзя его было использовать и на детективной работе — слишком запоминающаяся внешность. Но руководство «Валекса» все же нашло выход, и теперь Толя чередовал работу охранника объектов со службой по сопровождению особо ценных грузов, ведь опыта такой деятельности ему было не занимать. Что особенно порадовало Банду, так это отношение к происшествию в «Валексе» — фирма не только выплатила причитающуюся Анатолию страховку, но и оплатила операции по пересадке кожи.
Ребята до вечера просидели у своего друга, рассказывая о своих злоключениях, слушая его, и лишь когда четырехлетнюю дочку бывшего телохранителя начали укладывать спать, собрались уходить, пообещав обязательно забегать еще после того, как Банда вернется с «маленькой прогулки».
А дома их ждал праздник.
В гостиной был накрыт и празднично сервирован стол, и принаряженная по такому случаю Настасья Тимофеевна и одетый в генеральскую форму Владимир Александрович с нетерпением ждали детей, как они теперь называли между собой Банду и Алину. Просто удивительно, как много может сделать опытная русская женщина всего-то за несколько часов — три вида салатов, замечательные отбивные, заливные языки, картофель фри и даже огромный пирог. Ужин получился по-настоящему торжественным и… грустным.
— А давай-ка мы с тобой выпьем коньячку! — бодро воскликнул Владимир Александрович, когда все уселись за стол. — Пойду-ка поскребу по своим сусекам…
— Не надо, Владимир Александрович! Мне нельзя, — остановил его Банда.
— А что, забеременел? — шутка получилась не слишком удачной, просто генерал почему-то волновался в этот вечер. — Что с тобой?
— Я уезжаю сегодня ночью. И мне, видимо, придется вести машину.
— А, ерунда! Пятьдесят граммов хорошего коньяка еще никого не сделали пьяным.
— Ну, если только пятьдесят…
Налив всем, Владимир Александрович поднял было рюмку и вдруг снова поставил на стол, повернулся к Банде:
— Так, значит уезжаешь?
— Да.
— На задание?
— Да.
— Сложное?
— Трудно сказать. Пока неясно. Сначала просто проведем проверку. Потом будем действовать, исходя из обстановки. Ведь прямых улик нет, возможно, все наши догадки — лишь цепочка случайностей, — как можно спокойнее, чтобы не взволновать, не испугать самых близких для него людей, объяснил Банда.
— Ну да. Конечно. А надолго?
— Тоже не знаю. Может, на неделю. А может, на несколько месяцев. Я вам буду звонить обязательно…
За столом вдруг раздались тихие всхлипывания.
Настасья Тимофеевна и Алина, до этого молча слушавшие беседу мужчин, заплакали одновременно — слезы вдруг сами собой покатились из их глаз, и не было сил, чтобы как-то удержать их.
— Ну, цыц, бабы! — шутливо-грозно прорычал Владимир Александрович. — Песню знаете: «Как родная меня мать провожала, тут и вся моя родня набежала…» Короче, кабы «все были, как вы, ротозеи, чтоб осталось от Москвы, от Расеи…»
— Да ладно тебе, Володя. Это мы так, случайно, — попыталась оправдаться Настасья Тимофеевна, быстро вытирая слезы. — Давай лучше выпьем. Скажешь ты тост, отец, наконец или нет?
— Да какой там тост!.. — Большаков снова поднял свою рюмку и чокнулся с Бандой. — Возвращайся, Сашка, побыстрее. И чтобы все было у тебя удачно. Помни, что мы все ждем тебя… Ты для нас теперь как сын…
— Спасибо! — Банда сказал это тихо, внезапно осевшим от волнения голосом.
