личико. Глаза у нетвари были накрепко зажмурены, и плотно сомкнут широченный, от уха до уха, безгубый рот. Нос походил на рыбий — две дырочки под едва заметным бугорком — а брови отсутствовали вовсе.
— Что скажешь, Малыш? — обратился Соледаго к собаке, сидевшей напротив, — Оно живое или как?
Пес застучал хвостом.
— А вот тут, — Соледаго снова ткнул веткой в чуденыша, — у него сумка со стрелками.
Он нагнулся еще ниже, пытаясь веткой откинуть плетеный клапан. Ворох мусора дернулся, прянул вперед, сверкнули зубы, похожие на двойной ряд сапожных гвоздей. Ласточка мельком увидела пару черных, без зрачков, косых щелей на сплюснутом лице, в них даже огонь не отразился.
— А-ать, паскуда! — Рыцарь отпрянул, широко взмахнув рукой.
Травяной узел с лапками-перепонками перевернулся в воздухе, пролетел шагов восемь и ляпнулся прямо в воду, подняв тучу брызг. Разом взлаяли собаки и рванулись следом, в болото.
Нетварь побарахталась, поплескалась, вдруг собралась комком и понеслась по воде как на салазках — в сторону от гати и от кочек, по которым прыгали псы.
— Отзови их, Марк! — послышался взволнованный голос Раделя. — Там трясина под водой, не пройти.
— Малыш! — заорал Рыцарь Медведя. — Назад! Разгон! Снежок!
— Ч-ерт, — выругался Соледаго, выдавливая из пальца капельки крови. — Ушел, поганец. Вот хитрая сволочь!
— И, небось, преядовитая, господин. — Ласточка поспешила подойти к нему. — Разрешите взглянуть на рану?
— Да какая там рана… О, проклятье!
Укушенный палец темнел и раздувался на глазах.
— Ты, — Ласточка повернулась к растерянному оруженосцу. — Скидывай плащ и стели на землю, немедленно. Благородный сэн, а вы ложитесь. Сейчас же ложитесь на плащ!
— Я пока на ногах стою, женщина, — нахмурился Соледаго.
— Руку опустите… вот так. — Повернулась к оруженосцу: — Непонятно сказала? Стели плащ для господина рыцаря. Хочешь, чтобы он без руки остался? Сэн Мэлвир, мы не знаем, что это за яд, но действует он быстро. Ложитесь, пока ноги держат, потом поздно будет.
— Мэл, ложись, в самом деле, — лорд Радель шагнул ближе. — Наль, расшнуруй ему наруч, нужен жгут. И принесите пару копий, отнесем Мэла в шатер.
— Еще чего! — Возмутился укушенный. — Я сам дойду.
Вечно они упрямятся, а потом умоляют — «Лекарь, сделай что-нибудь!» И ты еще оказываешься виноват, что делать «что-нибудь» поздно. Чем моложе, тем упрямее.
— Тогда постойте чуточку. Руку держите вниз.
Ласточка опустилась на колени на расстеленный плащ, принялась высасывать ранку. Отек был большой и продолжал увеличиваться, кисть стремительно распухала. Оруженосец, сопя от волнения, расшнуровал и снял наруч. Ласточка смогла добраться до широченного рыцарского запястья. Нашла и придавила пальцем вену.
Над головой озабоченно бубнили.
— Надо прижечь.
— Вином залить.
— Вино внутрь.
— Жгут, жгут нужен! Чтобы дурная кровь не пошла к сердцу.
— Разрезать раскаленным ножом, крест-накрест…
— Лягушек наловить и сварить. Моя бабушка…
Сплюнув последний раз, Ласточка поднялась, не выпуская запястья.
— Жгут? — сунулся Радель.
— Здесь нужна повязка, милорд. Пока я пальцами держу. Поддержите сэна Мэлвира с другой стороны, милорд, на всякий случай.
Укушенную руку нестерпимо жгло. Холод разливался по жилам, цепкая хватка лекарки уже почти не чувствовалась, потому что кисть, запястье и предплечье онемели. Мэлвир, который никогда толком не болел, даже испугаться не успел.
Локоть прошило раскаленной иглой, потом заныла спина, и вдруг подогнулись колени.
Перед глазами все поплыло, он тяжело навалился на лорда Раделя, успел заметить его ощеренные от напряжения зубы, сведенные брови.
Попробуй удержи тяжеленного рыцаря в броне! Лекарка ловко подперла его с другой стороны.
— Эээ, Соледаго! — голос Герта слышался как из под воды. — Ты чего? А ну прекрати это!
В итоге Мэлвир рухнул как раз на постеленный плащ. В толпе дружно ахнули.
Как это, успел подумать он. Мелкая болотная дрянь укусила, и что — это все? Какого черта!?
Лекарка захлопотала над ним, велела кому-то держать руку, быстро проверила пульс под ухом, оттянула веко.
— Ты что возишься, а ну лечи давай! — выкрикнул откуда-то сверху Марк.
Его хриплый, севший от простуды голос тоже расплывался и замедливался, будто под водой.
Сердце колотилось в горле, дыхание останавливалось.
Мэлвир из последних сил напряг зрение и вдруг наткнулся на очень спокойный, словно оценивающий взгляд лекарки, имени которой даже не помнил.
— Кровь пусти, женщина! — продолжал командовать Рыцарь Медведя, любивший решительные методы. — Ты его что, убить хочешь?
Зеленоватые глаза оставались неподвижными, не отрывались от мэлова лица.
Потом ресницы чуть дрогнули, меж бровей проявилась черточка.
Мэл совершенно некстати вспомнил, что кровь при ядовитых укусах отворять не рекомендуется, а то и запрещается. Потому что хуже будет.
Об этом ему сам королевский лекарь-вильдонит рассказывал.
Свободная рука лекарки дернулась было к ножу, свисавшему с плетеного пояса. Прозрачную зелень глаз словно затянуло льдом.
Что я ей сделал?
Черточка исчезла.
— Вот еще, — сказала вдруг лекарка, обращаясь видимо к разъяренному рыцарю за своей спиной. — Я дареную кровь пролью, а вы меня потом к ответу. Запрещено это, не хуже меня знаете, благородный господин. Тут и без меня найдутся любители кровь пустить. В болотах окрестных.
Потом она обернулась и рявкнула на толпу любопытных так, что Мэл все-таки прикрыл глаза и попробовал потерять сознание.
Судя по тому, что его подняли и скоренько понесли куда-то, даже не особенно раскачивая, такой способ командования всем оказался привычен и развеял любые сомнения.
И все же.
Что я ей сделал?
10
Он рассказал ей все, знал, что поймет. Вытряхнул, как горькие коренья из корзины. Лежал, смотрел в потолок и говорил, не останавливаясь, чтобы подобрать слово. О том, как Вир, намаявшийся с неуправляемым подростком, однажды ляпнул в сердцах — нетварь.
Нетварь — это хуже отродья. Хуже швали подзаборной.
Нечеловек.
Каева мать, Крита Арвель, приходилась Виру двоюродной сестрой. Ни он, ни она не унаследовали
