Петька не ответил. В кармане нашарил стрелку, вынул её, поправил и попросил у Тани иголку. Тимка и Шурка с интересом наблюдали за Петькой. Он взял иголку, повернул её остриём вверх и надел стрелку. Она прокрутилась на иголке и, останавливаясь, закачалась на одном месте. Юг оказался не там, где предполагал Тимка. Пошли, а в душе не верили такому компасу. Но магнитная стрелка не обманула. Вскоре показалась старая дорога. Только теперь она была извилистая и, как змея, отползла в сторону. Шурка посмотрел на то место, где вчера были кусты, и тихо, но радостно, сказал:
— Бандиту, точно, вчера каюк пришёл.
Они обошли каменистую насыпь и оторопели. Поперёк их дороги стоял гроб. Он был пустой. Рядом валялась крышка, расхлёстанная песчаной глыбой.
Ребята шарахнулись вправо и чуть не угодили в могильную яму. Заметили — возле неё, как человек с отрубленными руками, лежал тяжёлый крест.
— Стойте! Не бегите! — закричал Шурка.
Пришли в себя, остановились. Подошли к Петьке.
— Чего испугались-то?
— Её кто-то рас… раскопал! Может, бандит!
— Ты что, Шурка, её землетрясением разворотило.
— Ага, а этого… мертвеца-то… там нету. Он вышел, и нам теперь будет мстить. Ты же в него вчера плевал.
— Пойдём, посмотрим, там он. Куда ему деться.
Таня, Тимка и Шурка нерешительно потянулись за Петькой.
Могилу засыпало до половины. Ребром оттуда торчала плита, виднелись слова «Спи, отец…» И лежала бархатная красная подушечка. Она в середине прогнила, и оттуда торчала рыжая солома. Лежало там ещё что-то серое, заваленное камнями.
Щурка боязливо покосился на подушечку и подальше отошёл от могилы.
— Пойдём, Петька, — попросила Таня, — мне страшно.
Они поднимались на бугор, когда Петька сбросил на землю капкан и помчался во весь дух обратно к могиле. Он обогнул кусты, выскочил на дорогу, перепрыгнул через крышку гроба и спрыгнул в могилу У Щурки выпал из рук мешок. Тимка засуетился. Таня побежала к могиле. Но Петька уже вылез из ямы. Поправил повязку на голове, стряхнул глину со штанов и, ничего не говоря, пошёл по дороге»
— Петька, ты зачем лазил?
— Обман здесь!
— Где обман?
— Мертвеца в этой могиле не было.
— Почему не было.
— Потому что старик Костоедов не умирал! Могилу сделали для обмана.
— Петька, значит, по-твоему, Костоедов живой?
— По-моему, Таня, да. Иначе бы он не посылал к нему диверсантов.
— Почему же бандит пинал могилу и орал?
— Видимо, предатель Сашик не сказал им о могиле. Подумал, что это пустяк.
— Значит, этого старика мы можем сейчас повстречать?
— Не волнуйтесь, обманем мы его запросто. Скажем, что послал нас Мулеков, по кличке Хорёк. Привет от Сашика передать, и что нас, мол, велено проводить до лабиринта Гаусса.
— Петька, а если спросит, где мы с Мулековым повстречались, как отвечать?
— Об этом, Таня, надо подумать.
— А чего думать, Петька, скажем, что встретились с ним в милиции и актик, извините, при нас. — Шурка лихо хлопнул себя по карману.
— Молодец, Шурка, хорошо придумал.
— Мне это ничего не стоит.
Дорога сделала крутой поворот, ребята обошли холм и перед ними открылась долина. Не зелёная, а рыжая от камней и песка. Черным шрамом по ней шла трещина. Она появилась сегодня ночью. По ту сторону трещины долина почти не пострадала от землетрясения. Росли там деревья, и покачивалась от ветерка высокая лебеда.
Таня подошла к трещине. Легла на живот, посмотрела. Стены трещины рваными ступенями уходили вниз. Казалось, земля лопнула до середины. Таня чуть повернула голову, ойкнула, отползла от щели и бросилась к мальчишкам.
— Что, Таня?
— Бандит!
— Где?
— Лежит там на ступени. Мёртвый.
На цыпочках подошли к трещине. Подползли к краю. На первом уступе лежал бандит с большими ушами. Глаза закрытые. На лбу с правой стороны синяк. Лицо оплывшее, как подушка. Толстая нижняя губа отвисла. Ноги поджаты. Левая рука откинута. Пистолета рядом не было.
— Мёртвый лежишь. Допрыгался… — прошептал Тимка.
Но Петька что-то заподозрил. Он взял маленький камушек и кинул вниз. Попал по шее. Вислоухий не шевельнулся. Тогда Петька запустил куском глины и попал по ноге. Вислоухий открыл глаза. Таня, Шурка иТимказапустил комочком по ноге. Вислоухий застонал, мутными глазами посмотрел вверх. Распухшие губы зашептали:
— Помогите мне, дети. Нога… — Он замолчал. И закрыл глаза.
— Что будем делать? — спросил Тимка.
Петька стряс со штанов землю.
— Ничего не будем, — он поднял лук, удобно на плечо положил капкан. Берите мешок и пойдёмте быстрей!
Снизу донёсся стон.
— Помогите! Господи…
Петька сделал вид, что не слышит, и пошёл прочь. Туда, где трещина была узкой, чтобы перепрыгнуть на ту сторону.
—Помогите-е! — неслось вслед ребятам, потом послышались стоны.
— Петька, он будет мучиться, — сказала Таня.
— Вот и пусть мучается, фашист, ты же видела войну, видела, сколько они поубивали наших.
— Петька, а этот, может, наших не убивал.
— Все равно, Таня он предатель.
У Тимки, у Шурки Подметкина в душе заговорил древний закон тайги, свято выполняемый сибирскими зверобоями: не бросать человека. И каждый мальчишка, русский ли, бурят ли, якут, тоф или эвенок, от своих отцов слышали, что бросить человека в тайге все равно, что убить его, даже хуже.
— Давай, Петька, вытащим. Подведём к воде, вон к тем кустам, и спокойно уйдём.
— Он, Тимка, предатель, он наших убивал.
Таня перегородила Петьке дорогу:
— Он нас-то не убил.
И Шурка тоже стал просить:
— Надо вытащить и у воды оставить. Они заметили, что Петька заколебался и, взяв его за руки, повернули обратно. Вислоухий уже не стонал. К нему спустился Тимка и сразу же обыскал его. Вытащил из сумочки толстую «вечную» немецкую зажигалку, Петькин пионерский галстук и каменный наконечник стрелы. Все это подал наверх Петьке. Курительную трубку, ампулы с порошком опиума бросил вниз. Кинжала и пистолета не было. Шурка принёс воды и опустил котелок в трещину. Тимка облил голову диверсанту. Вислоухий открыл глаза и сразу же стал умолять:
— Ребята, не бросайте меня…
— Ты кто? — сверху спросил Петька.
Вислоухий медленно закрыл глаза. Как ответить?
Ясно, что ребята знают о нём много. Иначе сразу бы бросились спасать. Явное враньё здесь не
