– Замри! – страшным голосом гаркнул Даня.
Он не конкретизировал, к кому обращается, – и послушались оба. Хорошо знали Даню и верили: поможет и вытащит.
Начал он с Женьки, та стояла к нему гораздо ближе. Сложил вдвое, потом вчетверо оставшийся в руке обрывок веревки – и достаточно легко вытянул на гать девчонку, весящую чуть ли не вдвое меньше Борюсика. А тот тем временем погрузился еще на пару-тройку сантиметров.
Длины оставшейся веревки не хватало, чтобы добросить ее до тонущего. Да и никакой гарантии, что снова не лопнет. Самому лезть в топь – завязнешь точно так же. Досок прихватить с собой их троица не озаботилась.
Метрах в трех от того места, где торчала из болота Борькина голова, росла на кочке березка – хилая, дистрофичная, не пойми как и за что цепляющаяся корнями. Если согнуть тонкий стволик, то Борюсик сможет уцепиться за ветви. Но добраться до деревца та еще проблема…
Даня стер пот со лба, оставив полосу грязи. Негромко сказал Женьке:
– Стой тут. Что бы ни случилось – с гати ни ногой. Поняла? ЧТО БЫ НИ СЛУЧИЛОСЬ!
Потом крикнул с напускной веселостью в голосе:
– Не дрейфь, толстяк! Сейчас вытащим! Хоть и нелегкая это работа – Борова тащить из болота!
Борька ничего не ответил. Дышал тяжело, загнанно. Но дергаться больше не пытался. И то ладно.
Даня вздохнул и сделал осторожный шаг с гати. Тонкий ковер растений заходил ходуном, прогнулся, но выдержал. Второй шажок – и Данька почувствовал, как корни расступаются, нога уходит все глубже…
Он торопливо опустился на четвереньки, выдернул увязшую конечность. Дальше пополз по-пластунски, стараясь опираться на болото как можно большей площадью тела. Трясина колыхалась мягко и упруго, как водяной матрас. Словно укачивала, убаюкивала: приляг, отдохни, не дергайся, что ко мне попало – то мое…
Данька полз упрямо. И, ему чудилось, бесконечно долго. Пару раз приподнимал голову, смотрел на березку: вновь, как ночью на озере, подумал, что сбился с правильного направления, что давно уже пора бы добраться до дерева…
Борьку – лежа – он видеть не мог. Но когда до кочки оставалась пара метров, прозвучал отчаянный крик Женьки:
– Данька, быстрее!
Он стиснул зубы и постарался ускорить движение. Трясина заколыхалась сильнее, опаснее. Пара отчаянных усилий – и он выбрался на кочку. Здесь оказалось потверже, можно было стоять. Даня навалился на упругий, податливый стволик.
– Хватайся!
Над болотом виднелось задранное к небу лицо Борюсика – жижа дошла до его ушей. Казалось, помощь запоздала. Казалось, еще секунда – и топь сомкнется над жертвой, выпустив наружу пузырями лишь воздух из легких…
Однако едва согнувшаяся березка коснулась кроной болотного хвоща, из-под поверхности взметнулись две перемазанных руки и вцепились в ветви. Кочка-островок заходила ходуном. Борюсик медленно, по сантиметру, стал выбираться…
…Потом они простирнули одежду в небольшом торфяном карьерчике – аккуратно, у самой поверхности, чтобы не взбаламутить топкое дно. Прижавшись, сидели тесной кучкой у чадящего костерка – сырые ветви горели неохотно, с шипением и треском.
– Неужто Гном тут все в одиночку отгрохал? – с сомнением говорил Даня. – Целый лабиринт ведь из гатей фальшивых. И в самые топкие места ведут…
– Гном мог, он такой… – подтвердил Борюсик. В голосе звучала нешуточная ненависть. Услышал бы Гном его слова – наверняка принял бы решение организовать Боре учебно-познавательную экскурсию на Кошачий остров, до которого троица столь безуспешно пыталась добраться.
– Похоже, до зимы нечего и соваться, – констатировал Даня. – Если, конечно, у тебя знакомых вертолетчиков нет. А то березка так удачно может и не подвернуться.
Но его приятель был настроен решительно и непримиримо. Память вновь и вновь возвращала Борюсика к происшествию на скотном выгоне. Такое не прощается и не забывается… Откладывать месть до зимы Боря не собирался. И почему-то считал: стоит ему попасть на недоступный островок, одинокие походы Гнома на который он осторожно, издалека проследил, – и возможностей отомстить появится предостаточно.
– Может, с другой стороны попробуем? – предложил он. – С озерца?
Даня покачал головой:
– Да какое там озерцо… Ты сам же видел – лужа топкая. Воды с ладонь, а ниже дно жидкое, палка на всю длину уходит. Ни вплавь, ни на плоту не подберешься.
– С Пещерником надо потолковать, – предложил Борюсик. – Он точно что-нибудь придумает…
Женька в их дискуссии участия не принимала. Ей отчего-то расхотелось на загадочный островок…
О том, что они не дошли всего каких-то пару сотен метров до самого центра кружка, отмеченного знаком вопроса на плане, попавшем в руки писателя Кравцова, никто из троих, естественно, не догадывался.
…Отогревшись и кое-как подсушив одежду, через час они ушли с «болотца». И совсем ненамного разминулись с Гномом – тот шагал в свои владения в самом радужном настроении, его не могла испортить даже тяжесть досок и реек, изрядную связку которых он тащил на плече.
Гном остановился, связка плюхнулась в грязь, смолк насвистываемый бодрый мотивчик.
Он долго рассматривал следы на топи – его ловушки сработали почти все, но неведомые пришельцы
