что Плески висят 'ле'-вее твоей руки.
– Молодец. Правильно. Только говорят не 'ле', а 'мнимое'. Как называть, неважно, это зависит только от обычая. Главное, чтобы отличалось. Мнимое три. А теперь?
– Мнимое четыре?
– Да. А теперь?
– А теперь два Плеска висят справа. Нужно еще какое-то слово. Пра два?
– Мнимое минус два.
– Ух ты! А если повесить Плески спереди?
– Так? – пять шариков зависли перед рукой, вытянувшись цепочкой в сторону неофита.
'Хмм…', – озадачился Кей. – 'То были целые числа, положительные и отрицательные, потом комплексные, а как же называть это?'
– Да, так. Какое слово добавлять теперь? – спросил Эйдар.
– Анкра.
– Значит, это будет анкра пять.
– Верно, а теперь?
– Анкра минус два.
'Незнакомое слово. Должно быть, мы вышли за пределы земной математики', – решил Кей. – 'Или, скорее, за пределы моих знаний земной математики. Хм… что уже? Не рановато ли? Разве это не первый класс?'. Надо сказать, что, вовсю играя с числами, неофит пока еще не научился толком читать, так как не запомнил еще все руны. Там дело шло туго.
Вскоре землянин осознал, что обучение вообще идет как-то не так, как-то очень странно. Джерр почти не заставлял мальчишку запоминать, заучивать что-либо. Исключения встречались, но редко. Он постоянно шел у своего ученика на поводу, позволяя ему фантазировать сколько угодно, и даже подталкивая к этому. Джерр комментировал выдумки неофита, поправляя, но не придираясь к мелочам, а когда у того иссякало воображение, подбрасывал новую приманку.
Казалось, учителя не заботило, какая часть пройденного материала останется в памяти. Джерр говорил Кею, что так учили его самого. То, что не понадобится в будущем, все равно забудется. А то, что понадобится, будет упомянуто еще не раз и запомнится само. Поспорив немного, два педагога пришли ко взаимопониманию: Землянин признал, что рассуждения визанца, наверное, разумны, а визанец признал, что это относится только к обучению магов.
Постепенно Кею самому стало интересно. Джерр все чаще рассказывал такие вещи, о которых землянин не имел представления. В школе Кею математика давалась с большим трудом. Став взрослым, он предпочитал все расчеты доверять компьютеру. А сейчас ему начинало казаться, что он вернулся в далекое детство и обрел такого учителя, которого ему не хватало. Стоило труда сдерживать свои порывы и не встревать с лишними вопросами во время урока. Зато потом, как бы между делом, можно было расспросить. Джерр не возражал против любопытства землянина. В этом глухом уголке все равно нечем было заняться.
Паутина
Паук плел паутину. Пауком был тройной магистр Икен, а паутиной – его контакты с местным подпольем. Забавно, что 'подполье' было таковым в буквальном смысле слова, поскольку база партизан располагалась в бункере под полом сгоревшего дома.
Но одними партизанами контакты Икена не ограничивались. Он вышел на их родственников и друзей в окрестных городах, завел полезные знакомства. Ничего такого, что могло бы заинтересовать вражескую контрразведку. Ну кого может удивить желание пожилой болтливой матроны рассказать последние новости какому-то прохожему старику? Все равно эта старая кошелка мешает правду с собственными домыслами и сплетнями, полученными от таких же дур, как она. Невозможно понять, где в этой мешанине слов прячется правда, а где – ложь. Невозможно… если только вы не маг снов, который способен различить ложь и правду по линиям ауры.
Режим, который установили завоеватели в захваченных городах, для жителей этой части Виза был в новинку. Зато Игнатов, зная историю Земли, прекрасно понял, что происходит, и как это называется. Это был тоталитаризм. Режим тотальной слежки, лжи и запугивания. То, что было в Германии и России в двадцатом веке, в Америке в двадцать первом, в Японии в двадцать втором.
Горожане не знали, как к этому относиться, отчего эффект получался только сильнее. Слишком привыкнув к жизни, когда власти их не запугивают, они только больше паниковали, когда стража хватала кого-то среди бела дня, вязала и увозила. Привыкнув болтать все, что вздумается, они не понимали, как можно сажать в тюрьму за слова. Привыкнув к тому, что барды – это, скорее, сказочники, чем распространители достоверных новостей, они оказывались сбиты с толку организованной и согласованной пропагандой. Они привыкли, что из города можно убраться в любой момент, и останавливались в растерянности перед запертыми воротами, где стража требовала разрешения на выезд.
Пару раз группа Икена посещала небольшие города, которые еще не были захвачены ордой. И вот там уже земляне, как говорят визанцы, 'теряли нить понимания'. Этот тип правления не походил ни на что известное. Когда земляне спрашивали, что это за строй, им отвечали: просто: 'цивилизация'. Все прочее было промежуточным состоянием между дикостью и цивилизацией.
Какая-то анархия… но, в то же время, не анархия. Да, есть градоправитель, который как бы стоит над всем городом. Но потом вдруг оказывалось, что только 'как бы'. Обнаруживалось, что таких градоправителей не один, не два, а полно. Один отвечал за войска, другой – за суды, третий – за озеленение улиц, четвертый – за городские стены, пятый… перечислять устанешь. Все они не подчинялись кому-то одному, но непостижимым образом ухитрялись ладить между собой, сколачивая временные союзы, коалиции, плетя интриги и устраивая заговоры.
При этом система работала. Не то, чтобы идеально, но достаточно хорошо. Были преступники, была мафия, но в большинстве городов разгул криминала не переходил какие-то рамки. Некоторые нищие просили на улице хлеба, но от голоду почему-то никто не умер. Кто-то болел и умирал от болезней, не сумев найти мага, чтобы вылечиться. Но не потому, что это стоило слишком дорого, а потому, что магов-лекарей не хватало на всех.
Где-то процветала коррупция, но недолго. Когда один градоправитель оказывался болваном, остальные замышляли заговор против него и устраняли. Обычно вполне мирным путем. Например, появлялся человек, который провозглашал себя новым градоправителем, который занимается тем же самым. Ну, скажем, новый главный судья. Это здесь считалось в порядке вещей. Два главных судьи на Земле – нонсенс, а здесь – нормальная ситуация. Естественно, новичок должен был заручиться некоторой поддержкой среди других высокопоставленных особ. Эта поддержка позволяла новому градоправителю быстро собрать под свое крыло новых единомышленников. Возникала конкуренция, и постепенно подчиненные перебегали к тому, кто оказывался мудрее. Иногда это соревнование могло длиться десятилетиями.
Если же по несчастливой случайности болванами становилось сразу большинство градоправителей, то такой город оказывался обречен. Жители тут были легки на подъем из-за того, что дома стоили очень дешево. Вэй Лин оказалась права в своих предположениях. Действительно, дома строили из земли. В нее добавляли воду, немного сока одной травы, чуть-чуть крови будюга и все – местная разновидность бетона готова. Легкий и прочный материал устраивал всех. Только вконец ленивый человек не мог поставить себе пятистенок за неделю работы, с этим справлялись даже женщины.
Из-под плохого правления бежали в первую очередь лучшие. Лучшие кузнецы, лучшие маги, лучшие торговцы, лучшие повара… естественно, в соседних городах их встречали с радостью. Теряя элиту, обреченный город слабел до тех пор, покуда не оказывался опустошенным и заброшенным. А чаще какой-то из соседних городов отправлял свою армию на захват обжитой территории и оставшихся ценностей. С захватчиками приходили и новые градоправители, которые выгоняли старых, и на этот раз уже с
