превратится в глубокого старца. Я согласен с таким вариантом.
– Как вы намерены покинуть корабль? – спросил Старцев на английском.
– На одной из спасательных шлюпок.
– Во избежание неприятных неожиданностей я настаиваю, чтобы ваши люди оставили здесь оружие, а также...
Капитан-лейтенант смолк, заинтригованный странным поведением Урманцева: тот застыл, устремив невидящий взгляд куда-то вдаль, точь-в-точь как араб в не лучшие свои минуты. На лицо наползала болезненная гримаса.
Глава седьмая. Подарок для больших мальчиков
1.
Алюминиевый цилиндр был величиной с кастрюлю средних размеров, и служил хранилищем для незнакомого шкиперу Андерсону прибора. Даже, скорее, для запасного блока от какого-то прибора... Шкипер не собирался вникать в такие тонкости, тем более что непонятная запчасть давно отправилась прямиком за борт.
Сейчас Андерсон выдирал вклеенные в цилиндр кольцевидные прокладки из эластичного материала, готовясь наполнить тару новым содержимым. Он надеялся, что герметичная крышка с плотной мелкой резьбой и резиновое уплотнительное кольцо не позволят морской воде испортить пресловутое содержимое... Очень надеялся.
Душившее шкипера беспросветное отчаяние перешло в дикую злобу – после того, как он подслушал сквозь запертую дверь обрывки разговора ублюдка Вальдманна с каким-то другим недоноском. (Хотя какой тот, к морскому дьяволу, Вальдманн?! Но ублюдок несомненный!)
Решили поиграться со временем?! Так играйтесь, черт с вами, но при чем тут он, Эйнар Андерсон?
ПРИ ЧЕМ??!!
Тихо жил себе, зарабатывал тяжким трудом не такие уж большие деньги, трахал Магду, а когда у нее случались месячные – Герду, а еще иногда заходил к той не то хорватке, не то боснийке, черт их разберет, этих проклятых славян... Собирался через пару лет жениться, и завести детей, и даже присмотрел хорошенький домик на Грюндс-аллей, неподалеку от парка, совсем недорогой и с видом на море...
КАКОЕ ПРАВО ИМЕЛИ НЕДОНОШЕННЫЕ УБЛЮДКИ ЗАТАЩИТЬ ЕГО В ПЛАВУЧУЮ МОГИЛУ?!
Ах, вам хочется вручить своим предкам атомную дубинку??! На день ангела, в коробочке, перевязанной розовой ленточкой?! Будет вам коробочка... Жрите! Давитесь!
Он грубо выдирал листы из переплетов и папок, кулаком уминал, втискивал в нутро цилиндра. Будет вам бомба, ублюдочные недоноски... Плевать, кто ее смастерит: Гитлер или Атилла, папа римский или китайский император... Лишь бы сделали... И лишь бы разнесли на куски этот поганый мир...
Цилиндр наполнился плотно утрамбованной бумагой. Шкипер с сожалением перебрал не поместившиеся листки, выбрал один – схему ядерного заряда в разрезе – и все-таки сумел запихать его внутрь. Аккуратно стал навинчивать крышку.
Мысль о том, что его послание попадет в руки неграмотным рыбакам, способным растопить драгоценными документами печку, Андерсон старательно отгонял. Ничего, рыбаки люди практичные, стараются из всех сделанных в море находок извлечь максимальную пользу... Рано или поздно бумаги угодят к тем, кто сумеет в них разобраться.
Затем началось бесконечно долгое ожидание у распахнутого иллюминатора. Не обращая внимания на донимающий холод, на звуки перестрелки, временами раздающиеся на корабле, шкипер терпеливо всматривался в затянутое туманом море.
И в конце концов дождался: на границе видимости мелькнул двухмачтовый парусник – однако между его мачтами густо дымила труба, у борта пенило воду гребное колесо...
«Да вы уже совсем большие мальчики, – подумал шкипер. – Пора вам получить игрушку посерьезней динамита и пироксилина... Ловите!»
Алюминиевый цилиндр описал красивую параболу и упал в море. Несколько секунд Андерсон различал его металлический блеск среди белых барашков волн, затем потерял из вида.
Дрожа, постукивая зубами от холода, он задраил иллюминатор. Простуда обеспечена... Ну и черт с ней... Если случится чудо: столкнувшиеся на корабле банды перестреляют друг друга, а затем прилетят на вертолете спасатели, – наплевать на кашель, на насморк, даже на пневмонию...
Если же чуда не случится – тем более наплевать.
2.
Лесник с трудом сдержал болезненный стон. Хотя никакой физической боли не испытывал.
Вот, значит, как оно бывает...
ЭТО подкралось неожиданно и ударило исподтишка. Только что Лесник смотрел на Буланского, вслух мечтающего заглянуть в сорок четвертый год, затем вспомнил их встречу в Царском Селе – и пришло ОНО.
Память разорвалась, раздвоилась на два потока – отчаянно противоречащих друг другу. Два ярких, реальных – и разных – воспоминания об одних и тех же событиях. Казалось, в голове ведут яростный спор два оппонента, совершенно глухих к доводам друг друга:
«Все было так!»
«Нет, все было иначе!»
«Ее звали Анна!»
«Нет, ее звали Мария!»
