- Поручила бы его служанке, к чему было именно у меня укрываться от него.
- Мой хозяин вчера уехал. Вернется не ранее как к празднику Восьми благовоний, то есть в четвертую луну. А тот гость, о котором я тебе говорила, вчера вечером вдруг прибыл к нам на постоялый двор. Мне он уже закружил голову. Я оставила его со своей напарницей - пусть проведут ночь вместе, а когда я вернусь, старшая наложница уступит его мне.
Чжэньнян вздохнула.
- Знаешь, пока я не была замужем, - сказала она ей, - меня не тяготили эти длинные ночи, а после того, как меня выдали за этого Фу и я познала сладость 'дождей и облаков', что проливаются над горой Ушань, как сказал один поэт, жизнь стала невыносимой. Я могу ждать сих радостей любви лишь в новом перерождении! Одно мне остается: принять постриг и уйти в монахини. По крайней мере, тогда буду счастлива хотя бы в новой жизни. - И с этими словами она разрыдалась. Слезы, точно жемчужины, многими струйками стекали у нее даже с подбородка.
- Успокойся, сестрица, и не забивай себе голову тяжелыми мыслями, - сказала Юйин. - Я уже кое-что придумала. Ты ведь такая красавица! За пологом одна, с мужем не спишь, тут кого угодно одолеют печаль и кручина. Ведь так в одиночестве можно и до ста лет прожить. Есть у меня к тебе, сестрица, слово, да не знаю, как ты к нему отнесешься. Скажу откровенно: человека, пригодного для любовных утех, найти трудно. Если бы речь шла об ординарном любовнике, твоя младшая сестра не посмела бы и рта раскрыть. Однако у этого молодца такое удивительное орудие мужской силы - второго такого в миру не сыщешь, что я посчитала то за удачу для старшей сестры. Ты возродишься, точно водой омоешься, да и тот человек прибыл издалека, тебя не знает. Подумай! Дни цветущей весны не бесконечны, а радость взаимной любви и того короче.
Чжэньнян задумалась: 'Мой муж, человек жестокосердный, покинул меня. Обрек на муки одиночества. Да и что значит человек в этом мире? Впустую проходит лучшая, весенняя пора моей жизни. А если тот человек - заезжий гость, не местный, то ночь, проведенная с ним, не принесет мне урону'. И, придя к такому рассуждению и вздохнув еще не один раз, она ответила Юйин:
- Поистине ты питаешь ко мне высокие чувства. И даже подносишь в дар любовь своего любовника. И хотя радость любви до рассвета возможна лишь с тем, кто предназначен судьбой, я соглашаюсь. Об одном прошу: чтобы никто не разнес этой истории по округе. В ином разе мне выпадет только стыд. Я найду способ, как отблагодарить тебя за услугу. И если я забуду этот день, пусть боги покарают меня ужасной смертью.
- Сестрица! К чему слова клятвы, как если бы меж нами был уговор или союз? Дело слажено. Но как быть с матушкой?
- А! Недаром сказано: 'Дела замышляются людьми, а вершатся на небесах'. Видно, такова моя печальная доля! - И, договорившись, обе, прижавшись друг к другу, отошли ко сну.
А тем временем, приклонив голову к изголовью, студент размышлял о том, что если дела его не сладятся, то есть если тетка не разрешит Чжэньнян покинуть дом, то на следующее же утро он отбудет в Вэйян. А если задуманное осуществится, то только благодаря содействию Юйин. Однако надо еще не забыть и о судьбе, ибо в таких делах главное не то, что ты желаешь, а то, как распорядится тобой небо. Так думал он до полуночи и, только когда минула полночь, заснул.
На следующее утро, едва госпожа Лань поднялась, умылась и причесалась, студент появился у нее. Пришел и сказал:
- Тетушка! Хочу отправиться в деревню Тайпинчжуан, осмотреть Шахматную башню и стелы.
- Поступай, как знаешь, - ответила та, - делай, как тебе хочется.
Студент распрощался и ушел, приказав слуге смотреть за библиотекой.
Между тем Чжэньнян и Юйин договорились, что Чжэньнян скажется больной. Утром первой встала Юйин. Она подошла к туалетному столику и припудрилась. Тут как раз в комнату пожаловали госпожа Лань с младшими дочерьми. Они выстроились у кровати, участливо наклоняясь к больной.
- Беспокоюсь за тебя, - сказала ей мать. - И так меня тяготит твоя болезнь, что сон нейдет. Не знаю даже, как сделать, чтобы ты чувствовала себя лучше. Я бы на твоем месте встала и погуляла. Не следует так долго валяться в постели. Заметила, что еще со вчерашнего дня ты не в своей тарелке. Это все из-за этого распутного юнца! Это он разбередил тебя. Вставай, поговори с нами.
Чжэньнян залилась слезами
- Сестрица! Не переживай и не предавайся печали, ведь матушка и так неспокойна, - сказала Юйнян.
- Матушка переживает, потому не следует тебе так предаваться печалям, - продолжила Яонян.
- Мой хозяин уехал к родственникам в Шаньдун, намеревается поднести в дар благовония храму Великого Будды. Вернется не раньше чем через месяц, - вступила в разговор Юйин. - По моему разумению, старшей сестрице лучше побыть у меня. Полюбуется на лоянские мосты и избудет все печали. Думаю, госпожа согласится отпустить ее?
- Хорошая мысль. Но не знаю, захочет ли Чжэньнян. Притворившись, что размышляет над предложением
Юйин, Чжэньнян сказала:
- Матушка немолода, а готова отпустить меня развеяться.
- Ну, если так, то я приглашаю тебя, сестрица, посетить мой дом. Будем там вдвоем.
- Тебя приглашают в гости, и ты непременно поезжай, - вмешалась в разговор Юйнян. - Мы, теремные затворницы, не можем выходить за ворота. - И с этими словами она подошла к сестре и, взяв ее за руку, попыталась поднять: - Вставай, сестрица! Быстро собирай вещи и иди гулять. И развеселись! Не тревожь сердце матушки. Годы матушки немолодые. Твой плачевный вид доведет ее до болезни.
И обе сестры принялись подымать Чжэньнян.Чжэньнян встала, поддерживаемая сестрами. Юйин помогла ей одеться.
Так Чжэньнян исполнила свое намерение - получила разрешение матушки и сестер. И все вышло как бы во исполнение советов сестер. Вот уж поистине уместно сказать:
Боясь вызвать подозрение, Чжэньнян более не раскрывала рта. Но была уже радостна и счастлива. Она надела верхнее платье и подошла к туалетному столику. Наложила румяна, набелила щеки. И не прошло и мгновения, как она и Юйин сели в паланкин. И вот они уже на постоялом дворе за городскими воротами. Примерно около того времени на постоялый двор пришел и студент. Он был уже во внутренних комнатах, когда увидел, как во двор прибыл паланкин с девушками. Он был рад, и безумное желание овладело им. Когда паланкин остановился у ворот, навстречу девушкам уже спешила Цяонян. Она встретила Чжэньнян со всей приличествующей обходительностью.
- Благодарствую за оказанный прием, - сказала ей Чжэньнян.
- К чему условности? О каком приеме речь? - ответила Цяонян, и так, говоря друг другу вежливые слова, обе, чопорные и чужие, прошли во внутренние комнаты. Расселись. Юйин пошла переменить платье, Цяонян отправилась за вином. Скоро она накрыла стол, расставила бокалы, собираясь угостить Чжэньнян как дорогую гостью. Только когда стемнело, девушки поднялись из-за стола. Омыли лица и руки. Когда Цяонян ушла в свою комнату, Юйин потихоньку шепнула Чжэньнян:
- Когда наступит тот миг, о котором мы говорили, ты молчи и ничего не говори.
Чжэньнян согласно кивнула головой. Попросила:
- Сестричка! Давай отдохнем вместе.
- Ты вначале проспись. А потом он придет и полежит с тобой.
