А еще Тара надеялась, что этот телефонный разговор будет ей полезен: она постарается убедиться, что ей лучше без Блейка.
Положив трубку, Тара долго не могла успокоиться. Пыталась рисовать, заняться всякими пустяками, пила таблетки, чтобы заглушить боль. Потом, слегка придя в себя, она кое-кому позвонила. Но мысли ее все равно были, конечно же, с Блейком.
Спустя семь недель Тара сидела на кушетке в своей спальне. Она уже не была ни больна, ни запугана, ни несчастна. Вполне деловую молодую женщину окружали стопки бумаг, скоросшиватель, компьютер с принтером, два калькулятора, коробки карандашей, ручки. На столике остывали две чашки кофе.
— Не сомневаюсь, что мистер Вашингтон в курсе дела, — говорила Тара, потирая пальцами виски. — Ему следовало бы понимать, что он несет ответственность за поражение, которое потерпел в борьбе со своим противником.
— Я ему то же самое говорила. — Прекрасно одетая холеная женщина с яркой, запоминающейся внешностью подхватила слова Тары. — Приятно найти партнера, понимающего тебя с полуслова, — удовлетворенно улыбаясь, закончила она. — Думаю, мы прекрасно сработаемся.
Тара тоже улыбнулась:
— Я рада, что мы нашли друг друга. — Она бросила на стол ручку и потерла руку, которая все еще плохо сгибалась. — Однако мне хочется горячего кофе. А тебе?
— Хорошая мысль. — Кармен Рейс, так звали партнершу Тары, стала собирать бумаги.
— Надеюсь, наш новый офис будет готов к понедельнику, как и обещали.
— Хочется верить… — засмеялась Тара. — Ее слова прервал звонок в дверь. Она удивленно подняла брови. В воскресенье утром, без предварительной договоренности… Молодая женщина даже не предполагала, кто бы это мог быть.
В дверь позвонили настойчивее. Посмотрев в глазок, Тара почувствовала, как кровь приливает к лицу. О Боже!
Кармен подбежала к ней.
— Что такое?
Слегка улыбнувшись, Тара медленно повернула ключ, изо всех сил пытаясь казаться спокойной.
В дверях стоял Блейк с кроваво-красной розой на длинном стебле.
— Здравствуй, Тара. Можно войти?
Тара молча посторонилась, пропуская Блейка. Она боялась, что, стоит ей заговорить, голос выдаст обуревавшие ее чувства. Надо взять себя в руки, твердила она себе, нельзя показать ему, насколько она растеряна.
— Может, предложишь мне кофе? — Блейк безнадежно пытался разрядить напряжение.
Ответом ему было молчание, но Блейк улыбался. Смуглая темноглазая и темноволосая женщина подошла сзади.
— Привет! — Блейк осторожно протянул руку. — Блейк Фоке.
Тара заморгала. Блейк Фоке? Что это — настоящее его имя или он выхватил его из воздуха? Затем она вспомнила про его татуировку и подумала, что, возможно, на этот раз он и сказал правду…
Кармен внимательно и неназойливо изучала его. Изучала, как опытная женщина, имеющая богатый опыт отношений с мужчинами подобного типа интересными, загадочными, знающими себе цену, ускользающими из уже расставленных сетей.
— Кармен Рейс, партнер Тары по адвокатской фирме.
Блейк приподнял левую бровь.
— Партнер?
Тара кивнула. Ей все еще было трудно заговорить.
— Вот, открыли адвокатскую фирму… Мы с Кармен встречались несколько лет назад, когда работали над одним делом, и обменялись тогда координатами. Кармен узнала, что я сейчас свободна, и предложила мне интересную работу. Мы решили организовать совместный бизнес.
Блейк понимающе кивнул.
— Уверен, что это идеальный вариант для тебя. Тара повернулась к Кармен.
— Я знаю, у тебя свои планы на вечер. На сегодня можно и закончить.
Кармен кивнула, но поглядела при этом на Блей-ка с подозрением.
— Не хочешь, чтобы я осталась?
— Нет… Блейк — один из моих старых друзей. Рейс взглянула на розу.
— Что ж, мистер Фоке, было приятно познакомиться с вами.
— Мне тоже. Думаю, мы еще встретимся.
— Мы? — повторила Кармен, переводя взгляд с Блейка на Тару, стоявшую возле двери. — Если это будет зависеть от меня, то, полагаю, встреча состоится.
Тара закрыла за ней дверь и поправила на себе домашний костюм: брючки с майкой-тельняшкой. Наряд ей шел, и она подумала, что на этот раз Блейк застал ее не в таком неухоженном виде, как в свой прошлый визит.
Он протянул розу.
— Это тебе.
Тара осторожно взяла цветок, стараясь не задеть шипы.
— Спасибо.
— Я смотрю, у тебя волосы и сейчас рыжие. Я думал, что ты вернулась к прежнему цвету.
— Нет, я крашу в медь. Мне так больше нравится.
— Вообще-то мне тоже… Как твоя рука?
— Теперь лучше. Почти хорошо. Откуда ты взялся здесь, Блейк? С чего ты вдруг решил узнать, все ли у меня в порядке? Впрочем, ты видишь — все прекрасно.
— Да, я вижу. Новая работа, новые друзья…
— Именно так, — тихо произнесла Тара. — Я делаю то, что хочу сейчас делать… А это далеко не каждый может осуществить в своей жизни. Моя новая карьера, может, и не будет стремительной, не достигнет той высоты, о которой я мечтала, но я надеюсь, что со временем у меня кое-что получится…
— Тара, ты трудолюбива и умеешь идти к цели. Я не сомневаюсь, что ты добьешься всего, чего хочешь.
Она кивнула, глядя на розу и стараясь не показать ему свое волнение, боясь открыть ему то единственное, чего она хотела больше всего, но, вероятно, не получит никогда.
— Вот ты и получил ответы на все свои вопросы. — Тара сказала это слишком резко. Но она хотела — или нет? — чтобы он ушел. Чем дольше Блейк оставался, тем труднее для нее становилось скрывать свои чувства. Тара взяла себя в руки, отвела взгляд. А затем все же спросила:
— Ты уверен, что тебе нечего рассказать мне?
— Блейк Фоке — это мое настоящее имя. Стефани тоже Фоке, — заговорил Блейк. — Наши родители были странствующими циркачами. Мы ездили вместе с ними. Они погибли, когда мы были подростками. Стефани ненамного моложе меня. Во время одного из путешествий, когда устанавливали цирковые конструкции, громадный кусок стены обрушился на родителей и придавил насмерть. Я все время обвинял себя в их гибели — меня в тот момент не было поблизости. Мне казалось, будь я рядом, сумел бы их спасти.
Тара вспомнила, что он говорил ей о гибели родителей, но как-то невнятно. И она, если честно, не очень прислушивалась тогда к печальному рассказу. Сейчас ей было очень стыдно и тяжело. Тара взяла его руки и погладила их, словно пытаясь снять его душевную боль.
— Извини меня.
Он покачал головой и заговорил снова, будто заранее решил наконец сказать все и боялся остановиться, чтобы не передумать.
— Я поставил себе цель — вывести в люди Стефани. Подрабатывал, где только мог, в том числе на карнавалах и балах, пока ей не исполнилось восемнадцать. Мы переезжали из города в город, нигде не задерживаясь. Я не учился, не получил никакого образования, только работал, работал и работал. А Стефани стала заниматься показом мод. Она была уверена в себе и очень хороша. Я гордился и горжусь
