Политический класс №40

президента, не обладающего всей полнотой власти, равно как и «нетехнического» премьер-министра, перетянувшего на себя максимум ключевых властных полномочий.Извечная иллюзия высшего круга российской политической элиты о возможности «технического» верховного правителя - мол, мы его поставим и будем править от его имени. Слабый правитель с ущербной легитимностью первым делом избавляется именно от своих более успешных соратников, приведших его к власти, причем скорость избавления прямо пропорциональна политическому весу той или иной политической фигуры. По крайней мере именно попытки поставить во главе государства «технического» верховного правителя, выбранного путем дворцового консенсуса как «меньшее зло», привели к власти Сталина и Анну Иоанновну.Если учесть тот факт, что и Путин, и Медведев - политики без ярко выраженной воли к власти, поднявшиеся к властным вершинам не в ходе многолетней жесткой политической борьбы, а благодаря стечению ряда обстоятельств, их возможное соправление следует рассматривать как уникальный политический эксперимент. Но эксперимент, противоречащий законам российской политической культуры, российским политическим традициям и проходящий в условиях повышенного риска.Карма неудачи, или Дмитрий Медведев перед Роком историиУже давно политическим анекдотом стало чередование во главе Российского государства волосатых и лысых правителей, «молчунов» и «говорунов» (примечательно, что волосатые почти всегда оказывались «молчунами» - Николай II, Сталин, Брежнев, Черненко, Ельцин, Медведев)[5].Актуальной задачей прогнозирования политических рисков в России является выявление циклической и волновой динамики развития политической системы и политической элиты. Для понимания логики реформ и контрреформ, модернизации и стагнации, политической дифференциации и интеграции представляется продуктивным трехчастный персональный цикл российских правителей. В каждом из циклов существует достаточно жесткая модель последовательной смены трех правителей с тремя разными ролевыми функциями: сначала появляется правитель-инноватор, проводящий относительно успешные реформы и привносящий социальные инновации, затем приходит правитель-консерватор, желающий стабилизировать и «подморозить» режим, а также провести контрреформы, и, наконец, возникает правитель-деструктор, чьи реформы оказываются неэффективными, в результате чего страна срывается либо в Смуту, либо в революцию, либо в серьезный кризис[6]. Затем начинается новый цикл - появляются очередные инноватор, консерватор-стабилизатор и деструктор и т.д.Практически каждый новый субъектный и немарионеточный правитель открывает собственную политическую эпоху, которая не является продолжением эпохи его предшественника, поскольку для собственного политического утверждения ему необходима опора в виде нового политического стиля, новой элиты, новой (обновленной) идеологии, новых государственных проектов, новых реформ (контрреформ).После неудач николаевской эпохи и проигранной Крымской войны воцаряется Александр II - царь-реформатор. Затем консерватор Александр III пытается провести контрреформы и «подморозить» политическую систему[7]. В результате «обморожения» политическая система стагнировала, и Николай II был вынужден пойти на экстренные либеральные реформы и созыв Государственной Думы. Тем не менее устойчивость развития оказалась подорванной - Первая мировая война предъявила российскому политическому режиму и Российской империи в целом такие вызовы, на которые они не смогли ответить.Трехчастный цикл действовал и при советской власти: «инноваторы» Ленин, Троцкий и целая когорта «пламенных революционеров» создали новое государство, новую квазирелигию, новый формат существования, новый большой архитектурный стиль (конструктивизм) и искусство авангарда. Затем «стабилизатор» Сталин на рубеже 1920-1930-х произвел радикальное переформатирование коммунистической доктрины, ценностей, стиля жизни, создал архитектурный стиль «сталинского ампира» и метод социалистического реализма в искусстве, развязал массовые репрессии против потенциально «ненадежных» представителей населения и элиты, провел гигантские мобилизации перед войной и во время войны. «Деструктор» и неудачный реформатор Хрущев начал политику «оттепели» - либерализации режима, существенно подкосившей устои коммунистической идеологии, а также запустил ряд удачных (освоение космоса) и значительно большее количество неудачных проектов, предопределивших его достаточно раннюю отставку в ходе дворцового переворота.Самого Брежнева сложно назвать реформатором, однако именно при нем проводились эффективные экономические реформы Косыгина. Андропов пытался «подморозить» стагнировавшую систему, Горбачев же стал ее спешно реформировать, запустил «перестройку» и объявил «ускорение», но поздно - все ресурсы для самосохранения были уже исчерпаны.После краха Советского Союза работает все та же трехчленная закономерность: Ельцин, Путин и «преемник» Путина. При Ельцине появляются инновации - рыночная экономика, свобода, анархия, новые политические, экономические и социальные отношения. При Путине - стабилизация, часто даже неадекватно жесткая: «порядок», «стабильность», «вертикаль власти», «борьба с олигархами», «восстановление внешнеполитической субъектности», «противостояние цветным революциям», создание позитивного образа Сталина и позднебрежневского застоя и т.д. В этом смысле Путин похож на Александра III, Сталина и Андропова. А вот над пришедшим на смену Путину Дмитрием Медведевым нависает угроза оказаться в амплуа Николая II, Хрущева или Горбачева, то есть людей, которые фактически разбазарили «наследие» своих предшественников - как реформаторов, так и контрреформаторов. Правление двух из них окончилось Смутами и гибелью возглавляемых ими государств.Смена идеологического и политического мейнстрима при новом правителе обусловлена самыми разными причинами: сменой господствующего стиля эпохи, имиджевыми соображениями, политическим расчетом, закономерностями элитных ротаций.Рано или поздно контрэлиты, не имевшие возможности реализоваться при предшественнике, попытаются «взять в оборот» нового правителя: именно это можно было наблюдать сразу после провозглашения Дмитрия Медведева «преемником» 10 декабря 2007 года, когда представители идеологической «фронды» фактически начали ему навязывать позиционирование в качестве либерала, западника, наследника Ельцина и ельцинской политики.Путин и Медведев могут быть самыми близкими друзьями, полными единомышленниками и иметь одного «политического отца» (Анатолия Собчака), они могут быть даже братьями-близнецами, подобно польским политикам Льву и Ярославу Качиньским, однако и в этом случае переход верховной власти от одного к другому тоже влечет с неизбежностью многочисленные и достаточно серьезные перемены.Во- первых, новому правителю необходимо концептуально обосновать смысл и содержание собственного правления и идеологически «отстроиться» от своего предшественника. В условиях российской политической культуры «отстройка» от предшественника, как правило, не ограничивается лишь простым дистанцированием, но часто приобретает черты поругания и глумления над ним. Хрущев не только разоблачил культ личности Сталина, но и вынес его из Мавзолея. Тот же Путин в начале своего президентского срока позиционировал себя как последовательный продолжатель «дела Ельцина», но ближе к его окончанию официальная идеология стала строиться на антитезе к «проклятым девяностым» и ельцинской эпохе «хаоса и разрухи».Во-вторых, новому правителю необходимо сформировать прослойку или хотя бы группу людей, обязанных повышением своего социального статуса или увеличением своего политического веса лично ему. Путин мог опираться и на разнообразные команды силовиков, и на олигархов ельцинской эпохи, которые были обязаны новому режиму, разумеется, не получением, но сохранением своего статуса и активов. Поэтому Медведев ради укрепления собственного политического режима просто вынужден осуществить не только серьезную ротацию политической, административной и экспертной элиты, но и пойти на передел крупной собственности и крупных рынков или хотя бы создать реальную угрозу подобного передела.Можно сказать, что при Борисе Ельцине произошла «приватизация государства» - ведущим политическим классом стала олигархическая буржуазия, получившая в условную частную собственность колоссальные активы и присвоившая ренту от природных ресурсов. Политическим мейнстримом эпохи Путина явилась борьба с олигархами, причем не только с неугодными, как это часто интерпретируется (с Ходорковским, Березовским, Гусинским), но с олигархией как классом. Да, олигархи сохранили и даже приумножили свои состояния, но как класс они были вытеснены бюрократией и из политической, и даже частично из экономической ниш и перестали заниматься целеполаганием для государства и кардинально влиять на принятие политических решений. Хотя, разумеется, их лояльность режиму Путина лишь возросла. На смену ельцинскому олигархическому капитализму пришел путинский госкапитализм, при котором бюрократия вернула себе монопольное право на распоряжение ресурсами и присвоение ренты от природных ресурсов. Новому президенту для укрепления собственной власти и создания политической системы «под себя» необходимо произвести хотя бы частичный передел ресурсов и активов крупных финансово-промышленных субъектов - от этого зависит его будущее. Новый президент сможет опираться лишь на ту элиту, которая будет обязана ему своим статусом.Физиология гламура, или Дмитрий Медведев в эпоху Ксюши Собчак и Оксаны РобскиТак сложилось, что время президентства