пристрастности. – И он тонко улыбнулся.
Марине его замечание страшно не понравилось. А впрочем, черт с ним. Он, наверное, просто дурак. А Сева, как всегда, оказался замечательным другом.
– Не скрою, мы предложили эту работу ему, но он категорически отказался, заявил, что сейчас ему это неинтересно, и посоветовал обратиться к вам!
Они попрощались. Марина вышла на улицу. Ей в лицо ударил холодный ветер с мелкими брызгами еще только начинающегося дождя. Она поежилась. Но все равно, настроение было роскошное. Такая работа! И очень хорошие деньги! Но тут дождь хлынул как из ведра. Зонтик лежал в машине. Марина невольно отступила под козырек здания. В этот момент двери на фотоэлементах разошлись, и оттуда вышел Михаил Петрович. При виде ее он остолбенел:
– Вы? Господи, что вы тут делаете?
Неужели суженый? – испуганно подумала Марина и тут же одернула себя: не будь дурой!
– Да вот пережидаю дождь.
– Марина, это же та самая третья встреча! Теперь вы не отвертитесь. И все-таки как вы сюда попали? Шли мимо?
– Отнюдь. Меня пригласили здесь поработать.
– Поработать? Кем?
– Меня пригласили оформить верхний, административный этаж. А вы? Вы здесь работаете?
– Ну да. Боже, это судьба, Марина! Послушайте, что мы тут стоим, вы же, наверное, замерзли, такой ветер, а вы легко одеты. Пойдемте посидим в холле!
Михаилу Петровичу было немного страшно. Это уж и в самом деле судьба! А еще она сегодня изумительно выглядит. Странно, в ее лице есть что-то такое… родное… Неужели все дело только в Сидоровых глазах? Нет, нет, эта ямочка на левой щеке, когда она улыбается… На правой такой ямочки нет. И едва заметный шрамик на переносице, и рисунок губ… Я пропал…
– Марина, смотрите, дождь уже не так хлещет… Вы очень торопитесь?
– Да нет… А что?
– Давайте пообедаем где-нибудь, помните, вы обещали, если будет третья встреча…
– Хорошо, я согласна, – неожиданно для себя произнесла Марина.
Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Проглянуло солнце.
– Идем? – спросил он, подавая ей руку.
– Идем!
Они вышли на улицу. Там было хорошо, пахло свежестью.
– Но у меня тут машина, – растерялась она.
– Ничего страшного, после обеда я привезу вас сюда же.
– Хорошо.
Они подошли к его «БМВ». Он открыл дверцу, но в этот момент у нее в сумочке зазвонил телефон.
– Извините! Алло!
– Маря, Маря, приезжай скорее, Мишка упал, голову расшиб… Я «скорую» вызвала, приезжай скорее, Маря! – рыдала в трубку Алюша.
– Боже, Норино проклятье… – прошептала Марина.
– Что случилось?
– Мне срочно надо домой, мой сын разбился…
– Что значит – разбился? – Он схватил ее за руку. – Где разбился?
– Не знаю, упал, голову разбил… Пустите!
– Я вас не пущу, в таком состоянии нельзя садиться за руль! Я сам вас отвезу!
Он почти силой запихнул ее в машину.
У нее тряслись руки и зуб на зуб не попадал.
– Успокойтесь! Дети часто падают, расшибают себе все что можно и нельзя, а через три дня уже снова лезут куда ни попадя. Уверяю вас, я знаю, что говорю, мой отец был нейрохирургом, он часто говорил: ребенок иногда так башкой треснется, что взрослый давно бы уже окочурился, а он полежит денек-другой – и как огурчик!
– Это правда?
– Что?
– То, что вы сейчас сказали? Или вы просто хотите меня утешить.
– Я безусловно хочу вас утешить, но то, что я сказал, – чистая правда. Я, конечно, уже не помню, почему так происходит, но вроде бы у детей в мозгу есть еще какая-то жидкость, которая амортизирует…
Почему-то его слова внушили ей доверие. И само присутствие этого человека ее как-то успокаивало.
К счастью, им удалось доехать, не попав в пробку. Когда он затормозил у ее подъезда, она вдруг подумала: а я ведь, кажется, не сказала ему адрес.
– Спасибо, что довезли!
– Я с вами! – не терпящим возражений тоном заявил Михаил Петрович. – Мало ли что может понадобиться.
Алюша поджидала на площадке:
– Ох, Маря, как хорошо, что ты уже тут, «скорая» еще не приехала, а здесь ведь ехать – всего ничего.
Марина кинулась в квартиру. Мишка лежал на диване в гостиной, совершенно белый, с закрытыми глазами, в уголке рта запеклась кровь.
– Мишенька, Миша!
Он прошептал, не открывая глаз:
– Мамочка, меня тошнит!
– Тебя рвало?
– Да. Но несильно. Ты не волнуйся.
Марина заметила на лбу под упавшей прядкой кусок пластыря.
– Понимаешь, я бежал и споткнулся, а там железяка…
– Лежи, лежи, не надо разговаривать.
Ей стало легче. Ясно, у Мишки, скорее всего, просто сотрясение мозга.
Явившийся через пять минут врач «скорой помощи» подтвердил ее диагноз. Осмотрев рану на лбу, он обработал ее какими-то антисептиками, снова заклеил и сказал:
– Ничего страшного, пусть полежит недельку. Телевизор не смотреть, книжек не читать. Только радио и мамины сказки! Будь здоров, юноша, и гляди под ноги, когда бегаешь! В туалет завтра уже сможешь сам ходить. А сегодня лучше в баночку! Всего хорошего!
С этим он удалился.
– Здравствуй, тезка! – раздался вдруг голос Михаила Петровича, о присутствии которого Марина совсем забыла. – Ты так маму напугал!
Мишка удивленно открыл глаза.
– Здравствуйте, – просиял он.
– Привет! Марина, мальчику, наверное, лучше лечь в постель, на диване не очень удобно. Вы там приготовьте все, а я его отнесу!
– Да я уж ему все чистенькое постелила, – подала голос Алюша.
Михаил Петрович отнес Мишку в детскую, раздел, уложил и сел рядышком:
– Ну как ты, брат?
– Ничего. Только скучно, ничего нельзя… как можно лежать и ничего не делать?
– Это ж ненадолго. Зато отоспишься.
– У меня скоро учебный год кончается.
– Ну и что? Ты ж наверняка хорошо учишься!
– В общем, да.
– А есть не хочешь?
