Измененные состояния сознания и культура: хрестоматия

Что же происходит с том случае, если опыт изменения сознания принадлежит не индивидууму, а всей социальной системе, то есть подобный опыт имеется у многих людей и признается обществом? Каким образом каждый человек интерпретирует изменения в сознании, если они коллективны и вписаны в концепцию мира, а социальные границы, для того чтобы отличить реальный мир от воображаемого, не представлены?

Природа социальной реальности

Опыт ИСС основывается на субъективных изменениях существующего у человека определения социальной реальности, ее параметров, функций и имплицитных представлений. Это определение представляет собой индивидуальную картину реальности, столь важную не только для общих философских рассуждений, но и для повседневной жизни. (…)

Центральным в проблеме значения является понятие «истолкование» (explanation). В целом истолкование призвано снижать неопределенность. Применительно к конкретному социальному контексту одно истолкование оказывается более подходящим, чем другое. Так, для Европы с XIV до XVII в. объяснение загадочных происшествий колдовством являлось общепринятым и считалось разумным. (…) В. Л. Томас однажды сказал, что «если человек считает, что такое положение вещей действительно существует, оно существует – в его сознании». Раз определенная ситуация была определена как реальная, ее поведенческие последствия также реальны независимо от «объективной истины». В этом смысле реальность – лишь то, что мы считаем реальностью (например, шаманизм [16], вуду* [3; 10; 20] и современный сатанизм* [22; 28]).

В связи с этим на ум приходят три примера. Во–первых, это антропологический отчет Леви–Стросса о его исследованиях в Южной Америке [16]. Он ясно показал, что для успешного применения колдовства необходимы три условия.

1. Колдун уверен в том, что его чары эффективны.

2. Жертва также верит в могущество колдуна.

3. Существует такая же сильная вера внутри той социальной группы, в которой происходит взаимодействие колдуна и жертвы. Социальная группа в этом случае действует как гравитационное поле [11, p. 162].

Второй пример – колдовство вуду, успех которого непосредственно зависит от общей веры в его реальность. Третий пример – отчет Моуди (Moody) о современной «Церкви Сатаны»* в США, в ритуалах которой, как он утверждает, используются колдовские практики при условии, что существует изначальная вера в их эффективность [22]. Если структура социальной реальности настолько важна, мы должны обозначить ее функции.

Существует четыре самостоятельные функции у любой структуры социальной реальности.

1. Она помогает членам социальной системы понимать и интерпретировать разнообразие пережитого опыта и человеческого существования вообще.

2. Она несет информацию о том, как себя вести в разных ситуациях, задавая, тем самым, принятые нормы поведения (так, например, идеология может контролировать поведение).

3. Она предотвращает появление сложных экзистенциальных вопросов для части членов сообщества и позволяет им принять на веру многие аспекты их социально–материального окружения.

4. Она акцентирует одни аспекты мира человека по сравнению с другими.

ИСС – коллективный феномен?

Что происходит, если все сообщество целиком верит в нечто, существование чего нельзя проверить непосредственно или эмпирическим путем? Если религия определяется как манипуляция неэмпирическими (невещественными) или сверхэмпирическими средствами в неэмпирических, идеальных целях, то магия* может быть определена как манипуляция неэмпирическими средствами в практических целях [23, p. 4]. Манипулирование со словом представляется чем–то обманчивым, так как религия допускает, что слово устанавливает отношения со сверхъестественными аспектами реальности через их естественные, вещественные проявления. Магия. манипулятивна по своей природе, хотя и бывает порой также окружена атмосферой доверия, страха или чуда. Данное положение в высшей степени совпадает с мнением Вебера, для которого колдовство – разновидность технологии [29]. Вебер считает, что основная функция мага – взаимодействовать с конкретными интересами и конфликтами. Маг «овладевает» – путем правильного употребления формул – магической силой, чтобы служить потребностям человека. В случае коллективных ИСС сущность данного феномена заключается в идее, что вся социальная система постоянно и единообразно манипулирует сверхэмпирическими средствами в практических целях. В этом смысле коллективное ИСС основывается на коллективной структуре социальной реальности, в которую непоколебимо верят все члены сообщества.

Наиболее известным примером является коллективное ритуальное использование пейотля* некоторыми идейскими племенами. К сожалению, редкий, нерегулярный характер употребления пейотля исключает эту субкультуру из нашего исследования, которое предполагает изучение регулярных, последовательных ИСС.

Вера в колдовство в примитивных сообществах

Фрезер и Леви–Брюль знакомят нас с ранними социолого–антропологическими исследованиями примитивных (или традиционных) обществ. (…) Степень, в которой вера в сверхъестественное пропитывает насквозь эти культуры, показывает, что представители примитивных племен не делают различий между реальным и воображаемым, вещественным и нематериальным:

«Аборигены живут, думают, чувствуют, развиваются и действуют в мире, который во многом не совпадает с нашим… невидимые силы… постоянно переполняют ум аборигена» [15, p. 34, 38, 64].

Последующие эмпирические антропологические исследования так называемых примитивных сообществ можно разделить на три группы: функционалистские, структуралистские и символистские.

В целом, функционалисты утверждают, что колдовство выполняет определенные функции в данной социальной системе и, среди прочего, уменьшает степень тревожности, способствует интеграции и созданию единства [7; 13; 18]. Так, Малиновский (Malinovsky) в описании своих полевых работ на Тробриандских островах… демонстрирует функциональную роль колдовского ритуала в соединении разрыва между тем, что индивид чувствует, и тем, что он знает, – то есть в снижении уровня экзистенциальной тревоги. (…)

Другим примером может послужить всеобъемлющее исследование, проведенное Эванс–Притчардом (Evans Pritchard) среди народа азанде* (azande), посвященное их колдовству и отрицанию идеи случайности [7]. Они ничто не оценивают по внешним признакам, но приписывают магическое значение всевозможным событиям (неважно – плохим или хорошим). Азанде верят, что единственно возможный способ распознать, кто на кого навел порчу, – это правильное использование предсказаний. Если хотят узнать, кто именно виноват в неудаче, то дают яд цыпленку и в зависимости от его физиологической реакции (умирает или нет) делают вывод, имело ли обвинение под собой основание. Если оракул «доказал», что некто А виноват в болезни некоего Б, то Б будет вовлечен в деятельность, направленную против семьи А и самого А, которая, в основном, заключается в приготовлении «сильного средства» (или колдовского наговора). Раньше или позже что–то случится с объектом чар, хотя, возможно, это будет случайностью, что убедит Б, что магия на самом деле действует. С другой стороны, беспокойство семьи А будет расти, и они обратятся к оракулу для выяснения причин их неудач. Неизбежно вся эта последовательность повторяется и в дальнейшем легитимизируется в глазах членов племени, расценивающих ее как сверхъестественные демонические обряды. (…) Эта «плюралистическая невежественность» заставляет каждого верить, что его сосед может оказаться колдуном, но при этом воздерживаться от публичных обвинений. (…) Социальное сознание каждого члена племени азанде и далее усиливает эту самоподкрепляющуюся стратегию поведения. Таким образом, это не только создает и поддерживает нормативное поведение и конформность, но и действует как очень мощная система социального контроля [5]. Данный механизм не только эффективен на макросоциальном уровне, он создает возможность удовлетворения эмоциональных потребностей для каждого члена сообщества, так как обеспечивает свободный доступ к действенному способу мести.

Структуралисты утверждают, что обвинения в колдовстве встроены в данную социальную структуру, и рассматривают обвинения в порче как выражение отношений между различными группами в стратифицированном обществе [6; 9; 19; 30]. К примеру, Марвик (Marwick),