полувоенных формирований? Количественно участие представителей Прибалтики вполне соотносимо с «вкладом» в войну на стороне стран «оси», например Финляндии. А ведь Финляндия была принуждена к выплате репараций в пользу СССР. Мне кажется, что вопрос о том, кто и кому обязан выплачивать репарации, является не столь однозначным, как представляется некоторым прибалтийским парламентариям и президентам. И ссылки на отсутствие независимости в то время не являются универсальной индульгенцией на все преступления, совершенные коллаборационистами. Пока что мои призывы и записки российским политикам о необходимости создать комиссию при Федеральном Собрании по подсчету ущерба, понесенного Советским Союзом от военной, карательной, охранной, мародерской и иной деятельности коллаборационистов Прибалтики во время войны и после войны, не осознаются как серьезная политическая и экономическая проблема. Пока. Но она может внезапно встать перед российскими парламентариями. И нужно быть готовыми к тому, что вопрос о том, кто и кому нанес больший ущерб, вдруг окажется на повестке дня каких-нибудь переговоров. Недавно в Европейский суд по правам человека направлен иск против Хорватии от граждан Боснии и Герцеговины. Они требуют выплатить им компенсацию за содержание в концлагерях на территории Хорватии в годы Второй мировой войны. По словам главы ассоциации узников войны Гойко Кнезевича, иск подан от имени около 7300 этнических сербов, а также мусульман, евреев и хорватов. Кнезевич отметил, что около 90 процентов истцов составляют бывшие узники концлагерей, а остальные являются их близкими родственниками. Кнезевич заявил, что истцы требуют выплатить им от 10 до 15 тысяч евро на каждого за «геноцид и военные преступления, совершенные «Независимым Государством Хорватия». В Загребе утверждают, что нынешняя Хорватия является правопреемницей республики, существовавшей в составе социалистической федеративной Югославии, а не государства, созданного нацистами после немецкой оккупации Югославии. Так что литовцы могут очень серьезно просчитаться со своими исками. По оценкам историков, в концлагерях на территории «Независимого Государства Хорватия» в годы войны были уничтожены сотни тысяч сербов, евреев, цыган и антифашистски настроенных хорватов. Думаю, понятно, что в рамках единой Югославии подобная проблема просто не могла возникнуть. Ну и еще детали, чтобы поставить точки над »i» в вопросе об «оккупации» Прибалтики, из секретного меморандума министра иностранных дел Великобритании Антони Идена от 28 января 1942 года, разосланного для ознакомления членам английского правительства: «С чисто стратегической точки зрения как раз в наших интересах, чтобы Россия снова обосновалась в Прибалтике с тем, чтобы иметь возможность лучше оспаривать у Германии господство в Балтийском море, чем она могла это делать с 1918 года, когда для доступа к Балтийскому морю имелся только Кронштадт». То, что казалось очевидным политикам военных лет, подвергается сегодня ревизии с применением этической аргументации. Разрушенная Варшава и освобожденный Париж Рассмотрим еще одно часто встречающееся обвинение в адрес советской армии о том, что она не пришла на помощь восставшей 1 августа 1944 года Варшаве во главе с генералом Тадеушем Бур-Комаровским. Восстание было потоплено в крови, город уничтожен, 2 октября восставшие капитулировали. Нередко для усиления контраста используется пример «освобождения восставшего Парижа дивизией генерала Филиппа Леклерка». Вновь сделаю оговорку: я не отнимаю хлеб у военных историков и профессионалов, чья задача взвешивать все плюсы и минусы, реальные и мнимые возможности освобождения Варшавы в 1944 году. Оценивать потенциальную цену такой операции в десятках, а может, сотнях тысяч солдатских жизней наших отцов и дедов. Я коснусь лишь этических вопросов пропагандистских интерпретаций, связанных с уничтожением Варшавы и освобождением Парижа. »А войска Красной армии спокойно ждали в варшавском предместье Праге», - пишет в своих мемуарах американский генерал Омар Брэдли. Но даже в мемуарах самого Брэдли просачивается правда, показывающая, что нередко война на западе вообще не была похожа на войну на востоке. Вот, например, пассажи о причинах остановок в наступлении американских и английских войск: «Нехватка в живой силе вынудила нас замедлить темп продвижения, и наши войска завязли в грязи». «Прошла неделя, но уровень воды в Руре не понижался, и мы решили подождать еще неделю». «Монтгомери настаивал на том, чтобы его обеспечили солидными запасами, перед тем как начать преодоление этой водной преграды». И вообще приказы «удерживать занятые позиции, пока не будут созданы запасы, позволяющие возобновить наступление», - это, судя по мемуарам, было нормой в армии союзников. Войскам Белорусского фронта, измотанным непрерывным 40- дневным наступлением, понесшим тяжелые потери, оторвавшимся от баз, не имевшим адекватной авиаподдержки, союзные генералы почему-то отказывают в наличии веских причин для невозможности взятия Варшавы «с ходу». Хотя тут же пишут, что любая задержка наступления на западе приводила к тому, что «немцы получили бы возможность нанести удар Красной армии, сосредоточивавшей свои войска на Висле». Впрочем, даже после «успешного контрудара» в Арденнах немцы отошли на линию Зигфрида. И «еще девять немецких дивизий были переброшены на русский фронт». А что произошло в Париже? Еще недавно в советской официальной истории освобождение Парижа трактовалось так: «Дуайт Эйзенхауэр приказал 2-й французской танковой дивизии генерала Филиппа Леклерка двинуться на Париж. Передовые части этого соединения вступили в столицу лишь 24 августа вечером, когда победа восставших уже стала очевидной». Понятно, что роль «восставшего народа» для идеологизированной истории не грех было и преувеличить. «Правильно восставшего народа». В Варшаве восстал «неправильный народ» под командованием «неправильных генералов», ориентированных на «неправильное правительство». Поэтому данное восстание с легкой руки Иосифа Сталина было охарактеризовано как «варшавская авантюра», затеянная «группой преступников» «ради захвата власти». Но вот генеральный консул Швеции и генерал Омар Брэдли уверяют, что комендант Парижа Дитрих фон Хольтиц и руководители Сопротивления просто заключили взаимовыгодную сделку, устраивавшую обе стороны. «Немецкий комендант Парижа признавал правительство, выдвинутое восставшими, а французы брали на себя только одно обязательство - прекратить стрельбу по немецким войскам», впрочем, и та и другая стороны не были в состоянии сдержать многочисленные стычки. Разозленный генерал заявил: «Я никогда не сдамся нерегулярной армии». Шведский консул решил, что «если немецкий комендант не хочет иметь дела с нерегулярной армией, то, может быть, он войдет в переговоры с армией союзников что дало бы фон Хольтицу возможность с честью сдать столицу Франции. Фон Хольтиц принял предложение шведа, он даже выразил готовность в целях безопасности послать офицера, который провел бы делегатов через немецкие линии». Омар Брэдли не без иронии пишет: «Мне гораздо легче было послать на Париж любое количество американских дивизий, но я намеренно избрал французские части», впрочем, бронетанковая дивизия Леклерка «медленно пробиралась сквозь толпы французов, на всем пути население встречало ее вином и бурными приветствиями. Я не мог осудить французских солдат за то, что они отвечали на приветствия своих соотечественников, но я также не мог ждать, пока они продефилируют до Парижа. Мы должны были выполнить условия соглашения с Хольтицем». «К черту престиж, сказал я наконец отдайте приказ Четвертой (американской. - А.Ю.) дивизии выступить и освободить город. Узнав об этом приказе и испугавшись за честь Франции, танкисты Леклерка сели в свои машины и быстро двинулись вперед». Собственно, поэтому освободителем Парижа и считается французский генерал Филипп Леклерк, пришедший на помощь восставшим парижанам… Может, кто-то усмотрит в такой интерпретации, отличной от советских трактовок, попытку принизить подвиг и героизм французского Сопротивления? Но подвиг несводим к чиновничье-крючкотворному вопросу: кому персонально сдался комендант Парижа, столь щепетильный в вопросах офицерской чести, как он ее понимал. В конце концов если цена сохранения Парижа и нескольких тысяч жизней его граждан была таковой, то я ловлю себя на мысли, что поступил бы так же, как генералы Омар Брэдли, Джордж Паттон, Филипп Леклерк, пойдя на символические уступки столь щепетильному в вопросах воинской чести немецкому генералу. Окончание в следующем номере
(Автор: Александр Юсуповский)
От катехона к Вавилону. Апокалиптика против политических проектов
Построим над миром стропила Обращение к идее катехона в российской политической мысли становится все более популярным. Катехон (буквально - «удерживающий») - это важный компонент политической доктрины христианства (если только у него есть единая политическая доктрина), и православия в частности. Эта концепция основывается на словах апостола Павла: «Ибо тайна беззакония
