– Захариил, – сказал Израфаил из мрака. – Так ведь тебя зовут, да?
– Вы и так знаете это! Пожалуйста, скажите мне, что произошло.
– Ничего, – сказал Израфаил. – Ничего не произошло. Заговор провалился и заговорщик допрашивается. Скоро мы раскроем тех, кто пытался причинить нам вред и разберемся с ними.
– Я не имею к этому никакого отношения, – сказал Захариил, заламывая от страха руки. – Я остановил его.
– Это – единственная причина, по которой ты сейчас не привязан к столу для пыток, и твои секреты не вырываются вместе с плотью, – отрезал Мидрис. – Скажи нам все без утайки, иначе тебе же будет хуже. Начни с того, откуда ты знал о том, что планирует брат Улиент.
– Брат Улиент? Так его зовут? Я не знал его.
– Тогда почему ты преследовал его в толпе? – спросил Мидрис.
– Я увидел его лицо в толпе и… оно выглядело, не к месту, что ли.
– Не к месту? – спросил Израфаил. – Это все? Одно лицо из тысяч, и ты увидел его?
– Я почувствовал, что что-то было неправильно, – сказал Захариил. – Я просто знал, что было что-то не так в этой толпе, и он побежал, когда я бросил ему вызов.
– Вот видишь, – сказал Мидрис, – он лжет. Мы должны применить боль, чтобы вытянуть из него значимое признание.
– Признание? – крикнул Захариил. – Нет! Я пытаюсь рассказать вам, что случилось!
– Ложь! – плюнул Мидрис. – Ты участвовал в заговоре с самого начала, признай это! Ты точно знал, что планировал Улиент, и запаниковал. Ты предатель и трус!
– Я не трус! – отрезал Захариил.
– Но ты не отрицаешь того, что ты предатель?
– Конечно отрицаю, – сказал Захариил. Вы перевираете мои слова.
– Разговаривает как настоящий предатель, – сказал Мидрис. – Почему мы вообще носимся тут с ним?
– Потому что, независимо от того, является он предателем или нет, он знает личности остальных заговорщиков, – сказал Израфаил. – Так или иначе, он скажет нам.
– Пожалуйста! Брат Израфаил! – сказал Захариил. – Вы знаете, что я не предатель, скажите им!
Голоса продолжали кружить вокруг него во мгле, каждый из них бы подобно невидимому противнику, ранящему его своими обвинениями. С каждой новой шпилькой, Захариил чувствовал все возрастающий гнев. Если они собирались убить его за какое-то воображаемое предательство, то он даст им такой радости увидеть его сломленным.
– Я не совершил ничего неправильного. – сказал он. – Я рыцарь Ордена.
– Ты ничто! – взревел Мидрис. – Ты смертный, осмелившийся общаться с врагами Империума. Никакая судьба не будет слишком тяжелой для таких, как ты.
– Я остановил его, не так ли? – сказал Захариил. – Или вы слишком глупы, чтобы увидеть это?
Из мрака возникла рука, которая закрыла ему рот, и хотя он не мог видеть ее, он задыхался от боли, поскольку перчатка угрожала сокрушить его уже измятую трахею.
– Я убью тебя, если ты вновь скажешь что-то не к месту. – сказал Мидрис.
– Отпусти его, Мидрис, – сказал Израфаил. – Я буду смотреть за ним.
Захариила опустили на металлический пол темной палаты и он упал хрипящей кучей, когда почувствовал присутствие еще одного воина, подошедшего к нему. Он услышал тяжелые шаги и задрожал, так как температура вокруг него еще больше упала.
– Брат Израфаил? – сказал он нерешительно.
– Да, Захариил, это я, – сказал Израфаил, и Захариил почувствовал, как ему на макушку положили обнаженную руку, массивные пальцы покалывали странными внутренними вибрациями.
Он задохнулся, поскольку почувствовал, как сквозь его тело толчками проходит сила, будто волна адреналина. Он боролся против чувства того, что он становится сонливым и послушным. Его открытое непослушание этому следствию начало исчезать, и он изо всех сил пытался удержать эти чувства, поскольку чувствовал, что его воспоминания просеивалась кем-то в его разуме. Захариил чувствовал металлический привкус, хотя его рот был стиснут от боли. Его череп заполнился ярким светом от силы, используемой Израфаилом, пробивающем себе путь.
Он закричал, поскольку раскаленные пальцы вышли из его черепа, и он достиг той же силы, которая победила Эндриагского Зверя.
– Убирайся из моей головы! – закричал он, и почувствовал как касание внутри него начало отступать от силы его его приказа. Мерцающие остаточные изображения вспыхивали в его разуме, и он видел блестящую серебряную сеть позади своих глаз, очертания бронированных воинов, их тела были обрамлены светом так же, как он видел тело Зверя.
Захариил повертел головой и увидел, что палата была круглой и почти зеркальным отображением структуры Палаты Круга на Калибане. Грани каждой поверхности окружались нимбом блестящего света, подобного мерцающей пыли, уносимой невидимыми ветрами, и он видел вокруг себя Астартес так же ясно, будто они освещались прожекторами.
– Я вас вижу, – сказал он.
Он мог видеть, как воины смотрят друг на друга в замешательстве, смакуя их чувство неловкости от его возрастающей силы. Блестящие серебряные линии Астартес исчезли, и у Захариила было мимолетное чувство огромной мощи, давящей на границах его разума.
– Осторожнее, Захариил, – сказал успокаивающий, чарующий голос, тот, который ослабил боль в его нервных окончаниях. – Ты еще недостаточно обучен таким делам, и тебе не следует так опрометчиво использовать эту силу. Даже не самый могущественный из нашей породы знает об опасности таких вещей.
Хотя он четко слышал слова, он знал, что они существовали только для него – Израфаил, Мидрис и другие не могли их услышать. Но каким способом они передавались в его голову он не знал, но подозревал, что это была неизвестная сила, которая помогла ему победить Зверя, которой совершенно точно обладал и невидимый собеседник.
Едва голос успокоил его и исчез, Захариил задохнулся, когда Израфаил произнес:
– Я могу найти то, что мне нужно в твоей голове и без твоего согласия, но после этого от тебя останется намного меньше, чем было раньше, если вообще что-либо останется. Будет лучше, если ты расскажешь нам все по собственной воле.
Контакт разорвался, и Захариил испустил стон, упав на металлическую отделку пола.
– Хорошо, – сказал он. – Я вам все скажу.
Захариил поднялся на ноги и гордо встал перед своими обвинителями, решив не показывать страха перед их допросом. Он уже оказывался перед Львом, Лютером и Лордом Сайфером на своем обряде инициации в Ордене, и он встретит это с той же решимостью.
Серебряный свет, который обрисовывал все в общих чертах, начал исчезать, и он говорил в темноте.
Он рассказал им о тайной встрече заговорщиков в палате под великим залом Альдурука, хотя Захариил умолчал о роли, играемой его кузеном, зная, что даже упоминание имени Немиила будет означать проклясть его в глазах Астартес. Ошибка Немиила была наивностью, так же как и его, и он надеялся, что воины увидят это.
Лучше казаться молодым и глупым, нежели вероломным.
Он говорил о четырех заговорщиках в капюшонах, и о том, как он узнал человека в толпе из-за намека на его черты, увиденные им под капюшоном той ночью.
Затем Захариил рассказал им о чувстве тревоги и холодной решимости, которые он ощутил, шагая рядом со Львом как часть его почетной охраны, чтобы встретить Императора.
На сей раз они не подвергали сомнению то, что он узнал брата Улиента, хотя он вновь почувствовал интерес брата Израфаила, задетый его странной силой присутствия и воли. Они вновь и вновь расспрашивали его об истории, и каждый раз он рассказывал им одну и ту же версию событий. Он мог чувствовать присутствие брата Израфаила, скрывающегося позади его головы, касание его разума
