Конечно, в их словах была доля правды. Опытные Имперские посланники, в свое время наблюдавшие за согласием многих миров, в отчаянии качали головами всякий раз, когда поднимался вопрос о раздражающей Сарошийской бюрократии.
Проблема была в том, что Сарошийские бюрократы были работниками, занятыми не полный рабочий день. Законы планеты разрешали ее гражданам не уплачивать большую часть налогов за согласие провести часть своего времени, работая бюрократами.
Соответственно, последняя планетарная перепись, собранная на Сароше в трехмесячный срок, показала, что двадцать пять процентов взрослого населения занимали какое либо бюрократическое положение, остальную часть составляли те, кто провалил требовательное планетарное Тестирование Базового Бюрократического Умения.
За данными той же переписи, на Сароше работало бюрократами более ста восьмидесяти миллионов человек.
Поскольку в этом процессе принимало участие такое количество бюрократов, Имперские посланники нашли почти невозможным добиться цели. Не имело значения, согласится ли правительство планеты на меры: для того, чтобы быть осуществленными, им все еще следовало пройти бесконечные уровни местной бюрократии, включающей в себя различных торговцев индульгенциями, подающих петиции, нотариусов, освободителей от уплаты налогов, подписывающих, экзегетов, резолюционеров, кодификаторов, прескрипторов и уполномоченных особ.
Хуже того, система стала настолько сложной в ходе прошедших пяти тысячелетий, что даже сами бюрократы понятия не имели, как заставить ее работать. Единым мнением среди большинства из ответственных за обеспечение приведения Сароша к согласию было то, что за прошедшие двенадцать месяцев на пути реального прогресса почти ничего не было достигнуто. Планета до сих пор была столь далеко от настоящего согласия, как и в день, когда ее впервые открыли.
«Быстрый Всадник» стоял на высоком якоре над происходящем на планете процессами, поскольку посланники флота блуждали, пытаясь понять Сарошийский бюрократический лабиринт. Это было уже пережитком прошлого от начального периода открытия планеты, оставленной в надежде, что присутствие Астартес смогло бы сосредоточить умы лидеров Сароша и поощрило бы их быстро окончить процесс согласия.
Вместо этого, за двенадцать месяцев Белые Шрамы обнаружили, что они должны были вынести длительный период вынужденного бездействия.
Это им не подходило. Старшие командующие флотом уже боялись еженедельных стратегических брифингов, когда Шанг Хан потребовал узнать, как долго он и его люди должны были еще ожидать, сидя и ничего не делая. Лидер Белых Шрамов, казалось, имел отдельное презрение к Избранному лорду- губернатору Харладу Фурсту, человеку, которому было поручено наблюдать за тем, как Сарошийские территории однажды придут к послушанию во имя Императора.
– Если эти люди послушны, тогда подтвердите это согласие, чтобы мы могли покинуть это место! – ревел Шанг Хан на избранного губернатора при любом поводе. – Если они не покорны, скажите мне, и мы начнем войну, чтобы показать им их безумие! Так или иначе, вы не вольны выбирать так долго, чтобы принять это чертово решение!
По правде говоря, лорд Фурст и его чиновники не сделали выбор. В бюрократической сумятице, они непрерывно откладывали финальное мнение, используя любое оправдание, какое могли найти, в попытке отложить вопрос на неопределенный срок, и это маневрирование часто заставляло Астартес смотреть с такой неприязнью на все возрастающий невоенный элемент, сопровождающий Крестовый Поход.
Таким образом, двенадцать месяцев прошли безрезультатно, в то время, как Белые Шрамы стали настолько разочарованными, что наконец был послан сигнал Льву Эль'Джонсону, просящий о том, чтобы он и его Темные Ангелы проследили за Сарошем в течении двух месяцев, позволяя Белым Шрамам двигаться дальше для исполнения других обязанностей.
Тем временем, Избранный лорд-губернатор Фурст получил сообщение, жестко напоминающее ему о том, что в 4-ом Имперском Экспедиционном Флоте нуждались кое-где еще, и от него не ожидалось стоять на орбите Сароша вечно.
В сообщении, Фурста проинструктировали о том, что ему дается дополнительное время. Он имел два месяца для того, чтобы так или иначе решить вопрос о согласии планеты. Если он не сможет решить его за этот срок, то будет лишен должности губернатора, и судьбу Сароша будет поручено решать Льву Эль'Джонсону так, как он посчитает нужным.
Позже, когда церемония была окончена, пришло время для неизбежных социальных формальностей. Астартес и различные чиновники начали смешиваться и разговаривать, а слуги во флотской ливрее курсировали между ними, неся серебряные подносы, уставленные вином и едой.
Всегда чувствуя себя не комфортно на подобных собраниях, Захариил приложил все усилия, чтобы слиться с фоном. Вскорости, он стоял возле широкого панорамного портала, всматриваясь в Сарош, медленно вращающийся в пустоте, также, как он это делал несколькими часами ранее, когда он вместе с Немиилом находился на «Гневе Калибана».
Возможно, это говорило красноречивее всяких слов о мышлении Темных Ангелов, но в тот момент больше всего он был поражен тем, насколько большой была обзорная палуба на «Несокрушимом Рассудке» по сравнению с «Гневом Калибана».
Частично поддавшись влиянию монашеским традициям Ордена, Темные Ангелы имели склонность к спартанской строгости в своем существовании. Каждый сантиметр пространства на судне Темных Ангелов был в почете. От комнаты контроля за огнем, наблюдавшей за операциями главных батарей судна, до палат практики, где Астартес оттачивали свои навыки, все служило военным целям.
Напротив, интерьер этого судна напоминал Захариилу скорее дворец дворянина, чем военный корабль. Он предположил,что была причина, по которой корабль был изукрашен с размахом и поразительностью, присущими Империуму. Все же, для его взора, слои украшений, занимающие почти всю внутреннюю часть корабля, казались чрезмерно сложными, даже показными как для судна, созданного для войны.
Естественно, судна Темных Ангелов имели свои украшения в сдержанном стиле, но двери, стены и потолки «Несокрушимого Рассудка» были загромождены позолоченными излишками. Если комната была разговором между архитектором, построившим ее, и людьми, которые ее использовали, то эта обзорная палуба сейчас кричала дюжиной соревнующихся и хриплых голосов.
Палуба была обширной, с огромным сводчатым потолком, напоминающим об больших разрушенных соборах древнего Калибана. Одна из стен полностью состояла из обзорного портала, у которого стоял Захариил. Более шестидесяти метров в высоту, портал был составлен из высоких арочных панелей подобно витражам в неком языческом храме.
Но интересен был не столько обзорный портал, как то, что он представлял. Обзорная палуба хотя и была украшена в стиле соответствия Имперскому посланию, с фресками, изображающими некоторые из его самых лучших побед так же, как и настенными портретами каждого капитана, командовавшего судном за его двухсотлетнюю историю, но все равно она напоминала одно из мест идолопоклонства, которое люди Калибана изничтожили еще в ранние века на своей планете.
– Оно похоже на девичий кукольный домик, – сказал грубый голос позади него, предлагая различные варианты ответа.
Усиленный слух Захариила предупредил его о приближении брата Астартес. Он обернулся и увидел Кургиса, стоящего перед ним, два кубки вина были подобно наперсткам в руках Белого Шрама.
– Извини? Я не совсем понимаю тебя, брат.
– Это место, – Кургис мотнул головой, указывая на большой размах обзорной палубы вокруг них. – Я хотел сказать, что и ты ведь считаешь также. Здесь слишком много блеска, слишком много золота. Оно похоже на девичьи дворцы в городах Палатина, а не как судно для воинов.
– Я действительно настолько очевиден? – спросил Захариил. – Как ты мог узнать о том, что я думаю? Ты один из библиариев вашего Легиона?
– Нет, – сказал Кургис. – Я не псайкер. Некоторые люди оказываются одаренными, когда дело доходит до сокрытия своих мыслей от других – ты можешь глядеть на их лица тысячу лет, и никогда не узнаешь о
