проговорила:
– Кошмарный язык, ужасный текст. Виноградные планатации, местные туристы, – она хмыкнула.
– Как думаешь, стоит разрабатывать этих ребят? Вдруг у кого-то все-таки эта парочка попала в видоискатель?
– Было бы у нас больше сил… – отозвалась она, сразу погруснев. – В любом случае, это не будет иметь юридической силы. Мы, как свидетели, куда достойней.
Группа удалялась. Слышался пронзительный голос экскурсовода, отвечающей кому-то:
– Да, на виноградниках мы будем дегустировать вино, а вечером отправимся в Байдарское ущелье, слушать эхо…
– Не знаю, я бы хотел иметь их фотографии, – сказал Стерх, пряча револьвер.
– Тогда сам купи аппаратуру, – высказалась Вика.
Стерх вздохнул. Дальнобойная оптика стоила столько, что он не знал, что лучше – научиться фотографировать или рисовать по памяти.
Нюра с Митяшей, расположившиеся совсем неподалеку от рощи, провожали туристов взглядами и оглядывались, словно еще не могли поверить, что остались без этой нежданной компании. Или Митя почувствовал на себе взгляды Стерха с Викой, или Нюта все еще не могла избавиться от ощущения близкой смерти, которое накрыло ее двадцатью минутами ранее. Но если даже так, она не могла определить источник угрозы, о том, что такой угрозой был Митяша, она и не догадывалась. И она отвергла бы с гневом это предположение, если бы кто-нибудь ей об этом сказал.
Самым удивительным было то, что Митяша, спрятав голову на груди девушки, поглаживал ее по плечу. Это не была маскировка, это был жест признательности и любви, это было настолько неподдельное движение, что Стерх засмотрелся на эту подрагивающую ладонь, которая гладила тело девушки, словно пыталась спастись, удержаться от чего-то ужасного.
Наконец, Нюра не выдержала. Она чуть оттолкнула Митяшу от себя и посмотрела ему в лицо. Оказалось, что его глаза были раскрыты, и если Стерха не обманывало зрение, то застыли, как восковые, не мигая.
– Митя, что с тобой происходит?
– Не знаю, не… понимаю. Вдруг стало так страшно.
– Глупости, – рассмеялась Нюра, но в ее голосе прозвучали нотки подавляемой истерики. – Пойдем-ка домой, я буду тебя лечить.
Она подхватила своего кавалера под руку и повела на парковку. Еще разок рассмеялась, но теперь, из отдаления ее смех резанул, как осколок стекла по незащищенной ладони. Стерх вздрогнул и вытер руки, они все еще были мокрые от пота. Повернулся к Вике.
– Согласна, – ответила та на незаданный вопрос, – все висело на волоске.
– Все по-прежнему висит на волоске, и никто об этом не догадывается.
Оба, не сговариваясь, вышли на поляну, подошли к обрыву и заглянули вниз. Скальная стена уходила метров на сорок, а то и больше. Внизу из кустов и травы вставали, как истертые зубы, острые камни и чуть менее острые валуны. Место выглядело настолько дико, что труп мог пролежать тут не один день никем не замеченный. Вика обернулся к Стерху.
– Безнадежный для жертвы вариант… Ну, я имею в виду, для любой жертвы, – она чуть смутилась. В самом деле, было нелегко так отстраненно относиться к девушке, которую она совсем недавно видела.
Чуть ссутулившись, Стерх пошел на паркинг. Машина Митяши исчезла, «Нива» стояла, как стояла, только внутри стало чуть более душно, чем раньше. Но виной тому были поднятые стекла, и ветер на площадке перед морем, к которому, оказывается, они успели привыкнуть.
Посидев без движения, с расстроенным, удрученным видом, Стерх, наконец, включил мотор, поманеврировал немного, выехал на уже знакомый проселок, и покатил назад. Неподалеку перед отелем он повернулся к Вике.
– Ты должна следить за ними весь вечер. – Подумал, добавил: – Именно ты, я не могу показываться, они меня видели на своей вечеринке.
– Да, кажется от той бутылки вина, которую я предлагала утром, следует отказаться.
Они припарковались там же, где и предыдущей ночью. Стерх кивнул на вход отеля.
– Посмотри, не торчит ли там этот золотозубый местный бандит.
Вика подняла на него недоуменный взгляд. Стерх сообразил, что ничего еще ей не рассказал, и быстро, в несколько слов, доложил о своем разговоре с местным «наблюдателем» за завтраком. Осознав, в чем дело, Вика выскользнула из машины, подошла к дверям, исчезал между створок, потом появилась снова, помахала рукой.
Лифт отвез Вику на третий этаж, а Стерха на шестой. Оказавшись в номере, Стерх сорва с себя пропотевшую рубашку. Отправился в душ, потом позвонил вниз и заказал бифштекс с картошкой, и две бутылки местного пива. Последнее оказалось ошибкой, пиво было настолько отвратительным, что Стерх, даже весь иссушенный внутри, не допил и первой бутылки. В Крыму, решил он, следует пить вина, но он побаивался загружаться алкоголем, потому что в любой момент могло случиться, что нужно сниматься и гнать куда-нибудь, например, в Москву.
Насытившись, он улегся поверх одеяла в кровать, натянув на себя только тренировочные штаны, и включил без звука телевизор, в котором замелькали какие-то не очень определенные фигуры людей. Он больше смотрел в окно, чем на экран, и следил, как темнеет, как все гуще становятся тени. Он даже подумал о том, чтобы сходить в местный книжный магазин и купить что-нибудь для вечернего чтения, но его мечты о книге разрушил телефонный звонок.
Вика доложила, как Митяша и Нюра отужинали, или, по-европейским стандартам, отобедали, и что потом Митя отправился в местный бар, полный всяких сортов крымского вина и коньяка. Она спрашивала, стоит ли следить за ним и там, или это может взять на себя Стерх, если прилепит себе бороду и густые брови. Последнее было, вероятно, шуткой.
Потом стало совсем темно. Тьма тут, на юге, была какой-то слишком плотной, ощутимой, почти материальной. Чтобы еще определенней это почувствовать, Стерх открыл окно, и подышал на редкость горячим воздухом, приходящим из степи. Чтобы не ходить третий раз за день в душ, он включил вентилятор, и наставил его на стену, памятуя, что вероятней всего получить воспаление легких – обдувать себя из вентилятора в течение часа в жаркую погоду. Снова лег, высматривая огоньки домов, разбросанных за парком, в стороне города, хотя самого Симферополя видно не было. Его мысли постепенно вернулись к делу, которым он занимался.
Да, молодой Витунов, когда пошел на Нюру там, на обрыве, принял решение. И Стерх был готов стрелять, даже не думая о том, что в результате применения оружия у него могли возникнуть серьезные неприятности… Это-то как раз было не важно. А по-настоящему важным было одно – если раньше у него не было внутреннего убеждения, что готовится убийство, теперь это убеждение у него возникло. И следовало понять, что будет дальше.
Отважится ли Митяша на вторую попытку убийства? Стерх взвесил эту возможность довольно тщательно, усилия, которые потребовались от Мити для первой попытки, доказывали, что вопрос не риторический. Он вполне мог отказаться от того, чтобы совершить преступление своими руками. Кроме того, он любил эту девушку. Когда он затащил ее в постель, в нем играли не просто гормоны, он испытывал эмоции, чувства, у него определенно была какая-то искра, которая разбудила ответную искру у Нюры…
Он вдруг понял, что храпит. Поднялся на ноги, включил торшерчик, часы на руке показывали без чего-то одиннадцать. Он и не догадался, что так долго дремал. Закурив, улегся на измятую кровать и стал ждать. В окно по-прежнему влетал легкий ветерок, вентилятор был уже не нужен, но выключать его было лень.
Когда прошло еще около часа, в коридоре раздались шаги, Стерху показалось, что он узнает их, хотя они могли принадлежать кому угодно. Но на этот раз он не ошибся, дверь открылась, и в комнату проскользнула Вика. Она посмотрела на него и прыснула со смеха. Заботливо закрыла дверь за собой, подошла и тяжело уселась на край кровати. Долго-долго смотрела на него с таинственной усмешкой, потом заявила:
– Отбой. Пара Делюжных удалилась к себе, думаю, чтобы спать. – Посмотрела на Стерха выжидаючи, так как он не реагировал, продолжила: – Из двух бутылок массандровского вина, которые они выпили в баре, Нюра отведала два раза по половинке стакана. Остальное пришлось на его долю, вероятно, ему очень
