Она протянула руку, положила узкую, но сильную ладошку на мой рукав.
– Не знаю, как благодарить вас, Евгений Алимович…
– Ирбис мой друг, Заря. А теперь расслабься и постарайся уснуть. Завтра утром позвонишь на работу и скажешь, что заболела. Пару дней поживёшь в отеле. Хорошо, малыш?
– Евгений Алимович, вы только что назвали меня взрослой девушкой, а говорите со мной, как с ребёнком. Почему вы не хотите замечать, что я выросла?
Заринка приподняла подбородок и расправила грудь. Я улыбнулся: она умела преподнести свои достоинства.
– Ну, разумеется, ты выросла. Ты красивая, Заря.
– Красивее Камиллы?
– Это нельзя сравнивать. Вы – разные.
Я пожелал ей спокойной ночи. Настало время заняться картами Ирбиса и железной коробкой, которую он приволок с ледников. Я спустился на первый этаж. В подсобном помещении вооружился стамеской, отвёрткой и молотком, вернулся в номер, извлёк из рюкзака коробку. На верхней крышке просматривался плохо сохранившийся герб с двуглавым орлом. Я соскоблил с него ржавчину. Внизу проступили слабые очертания букв « УРК СТ И БАНКЪ СК Я ПЕРИЯ». Я взял в руки молоток и стамеску. Через две минуты я снял проржавевшую крышку. Постелил газету на стол и высыпал на неё содержимое коробки. Придвинул ближе настольную лампу. Передо мной лежала кучка полуистлевших бумаг с печатным текстом на английском и французском языках. Кое-где виднелись следы от чернильного пера, обрывки печатей, буквы и цифры с поблёкшим золотым тиснением.
«Что это может быть? – подумал я. – Похоже на ценные бумаги…».
Я закурил сигарету и прилёг на кровать. Картина начала проясняться. Кто-то когда-то опрокинул банк и потерял или спрятал золотишко и акции в наших горах. Скелет в пещере наводил мысль о трагедии. Я медленно перебирал в памяти исторические события в нашем регионе за последние сто лет: эту цифру подсказал профиль Николая II на золотых червонцах. Вероятно, клад – начала века, времён революции и гражданской войны.
Я нуждался в информационной поддержке толкового краеведа. Вспомнился Коля Сумников, один из тех всезнаек, что мелькают в передаче «Что? Где? Когда?». Мы вместе протирали джинсы в аудиториях альма- матер, постигая «премудрости» преимущества социализма над «корчившимся» в агонии капитализмом. Потом Коле предложили аспирантуру на историческом факультете. На тему «Разгром контрреволюции в Туркестане» он защитил кандидатскую, и уже несколько лет работал директором школы в Алдаркенте. Надо повидать его завтра.
Я аккуратно ссыпал содержимое коробки в целлофановый пакет. Распахнул окно и посмотрел на небо. Распогодилось. Над Чаргамом сияли крупные, словно ненастоящие, звёзды. Луна заливала наш сад матовым светом, и весенний воздух приятно холодил лицо.
6
В пять утра я уже был на ногах. Наши гости наконец угомонились. Отель спал мёртвым сном. На кухне я сам себе сварил кофе и затемно выехал в Алдаркент.
Сумников жил в центре города, в симпатичном частном домике, увитом виноградником, на улице под вековыми чинарами. Оглушительный птичий гомон в кронах могучих деревьев приветствовал восход солнца. У ворот в палисаднике расцвёл розовой пеной урюк. Залаяла собака.
Я помахал рукой появившейся на крыльце жене Сумникова. Она подержала кобеля, и я вошёл в дом.
– Доброе утро, Аня. Прошу извинить за столь ранний визит. Супруг дома?
– Завтракает. Проходите на кухню.
Николай, свесив пузо под стол, намазывал булочку «рамой» и улыбался весь рот, демонстрируя крепкие белые зубы, достойные украсить собой рекламный ролик зубной пасты.
– О, явление Христа народу! – пробасил Николай. – Тебя ещё не выдали замуж? Верный рыцарь Круглого стола ждёт в горной обители, когда возлюбленная вернётся из земли обетованной и броситься ему на шею со словами: «Прости меня дуру, милый. Сердцем я любила только тебя». Ещё пару лет и останешься в девках.
Сумников, удивительное сочетание ума, пошлости и цинизма, жизнерадостно заржал.
– Заткни фонтан, дружище. Анюта, как ты живёшь с этим циником? Кто доверил ему воспитание детей?
– Видел бы ты его на педсовете, Женя, – заметила она. – Макаренко и Ушинский в одном лице.
– А ну, жена, сделай омлет одинокому, голодному и несчастному страннику. Падай за стол, старый.
Меня вкусно накормили яичницей, горячими лепёшками и ранними огурцами. Потом, продемонстрировав хозяину целлофановый пакет, я приступил к делу.
– Умник, посмотри эти бумажки и напряги мускулы в голове. Вместе с ними нашли золотые царские червонцы. Кто бы мог организовать тайничок в наших горах?
Николай вынул несколько затхлых бумажек.
– Акции, – авторитетно изрёк кандидат наук. – Вот эти – бельгийские, акционерное общество «Ташкент-Трамвай». А это английские и французские, банков и промышленных предприятий… Девятьсот седьмого, двенадцатого года… Пойдём в кабинет, я посмотрю внимательнее…
Сумников нацепил на нос круглые очки.
– Откуда ты их выкопал? Слушай, некоторые компании существуют до сих пор! – Азарт зажёг его глаза. – По тем акциям, на которых сохранился номер и номинал можно получить проценты! Представляешь, сколько там наварило за девяносто лет?
Я предъявил ему полустёршуюся надпись на коробке. Николай наморщил лоб и через минуту выдал:
– «ТУРКЕСТАНСКИЙ БАНК», РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. Цифры – это номер отделения или что-то в этом роде. Так ты говоришь, вместе с акциями нашли золотые червонцы? На Арашанских озёрах у Чаткальского хребта? Так вот, что я тебе скажу, дружище: вероятно, это клад Осипова!
– Какого Осипова?
– Константина Павловича! Военкома Туркестанской республики! Ты ничего не слышал о мятеже Осипова в 1919 году?
– Только в общих чертах. Ты – гений, Коля! Но какое отношение имеют мятежники к акциям и золоту?
Сумников стал рыться в книгах на стеллажах, которые до потолка прикрывали три стены кабинета.
– Нет, это не здесь… Наверное, в архивах… Я дам тебе толковую статью об этих событиях, там всё написано. – Кандидат наук встал на стул, достал с верхней полки большой коричневый пакет. Вытащил из него пачки перевязанных по годам папок. – Начало 1919 года, январь… Вот оно. «Вестник Востока».
Николай сунул мне в руки исторический журнал за прошлый год.
– Один ушлый дяденька тиснул здесь любопытный очерк. Он тебе лучше расскажет, чем я. А сейчас, извини, мне пора на работу. Труба зовёт.
– Спасибо, старый. Приезжай как-нибудь с женой ко мне в Чаргам кумыс пить. Я всегда рад вам.
– Лучше пригласи на свою свадьбу.
Я легонько двинул его свингом в плечо.
– Пока. Увидимся. Ты здорово помог мне. И не болтай об этом деле.
Сумников понятливо кивнул головой.
– Будь спок. Полная тайна вкладов.
7
Я отъехал на автостоянку возле здания хакимията[5] и заглушил мотор. Алдаркент ниже Чаргама почти на тысячу метров. Солнце здесь уже припекало. Судя по всему, весенний период дождей закончился и теперь до середины октября не будет осадков.
Я устроился поудобнее, опустил боковое стекло, раскрыл журнал. Очерк назывался
«
