Тропою снежного барса

выстрелы, там рвались гранаты, ухали орудия – мятежники военного комиссара Осипова вели бой с наступающими частями Реввоенсовета.

Соскочивший с броневика офицер быстро расставил своих людей, заблокировав все подходы к зданию; пружинистым шагом вошёл в банк.

– Приказ командующего: грузите в броневик деньги и все ценности, – сказал он командиру боевой «двадцатки», захватившей накануне банк. – Быстро. До наступления темноты мы покинем город.

Сражение в городе принимало всё более ожесточённый характер, но исход его был предрешён. Глава мятежников Константин Осипов подтянул оставшиеся резервы к скверу, а к вечеру и сам прибыл к Народному банку на легковом автомобиле «Русобалт». Офицер доложил командующему, что изъято три миллиона рублей николаевскими кредитками, пятьдесят тысяч рублей золотой монетой, драгоценностей и золотых изделий почти на два миллиона, а также валюта – фунты стерлинги, франки, бухарские таньга, индийские рупии…

Осипов не дослушал:

– Золото в мою машину…

Покрасневшие глаза командующего слезились на морозе, – он не спал двое суток. Помятое, бледное узкое лицо, голубые со стальным отливом глаза. Как обычно подтянутый, уверенный в себе. Отрывистые приказания, выверенные движения. Бывший военный комиссар Туркреспублики Константин Осипов демонстрировал перед подчинёнными великолепную выдержку, хотя несколько часов назад пережил крушение всех своих надежд и стремлений. Единственное, что ему теперь оставалось, это бегство. Правда, ему было что взять в дорогу.

В сумерках колонна мятежников – четыре грузовика, броневик, «Русобалт» Осипова и большой конный отряд – двинулась через город на восток. Мороз крепчал. Невиданно суровая зима пришла в Ташкент. По заснеженным тёмным улицам колонна выползла на Чимкентский тракт. Вместе с Осиповым город покинули шестьсот мятежников. Они надеялись прорваться в Семиречье к белоказакам.

ВОЕНКОМ ТУРКРЕСПУБЛИКИ

Константин Павлович Осипов родился в 1986 г. Большевик, член партии с 1913 года.

После окончания одной из ташкентских гимназий, выдержал в Москве экзамен по программе для вольноопределяющихся. Прослужив в началеI-ой мировой войны два года в запасном полку, был командирован в 4-ю Московскую школу прапорщиков, которую с блеском закончил. По традиции, лучших курсантов оставляли на курсах преподавателями, и до революции прапорщику Осипову пороху нюхать не пришлось. В конце 1916 года он получил назначение в Туркестан.

Осипов быстро делал карьеру. Энергичный щеголь, толковый офицер нравился всем: и генералам, и солдатам, и женщинам. Когда грянула Февральская революция, он уже служил вторым адъютантом у генерала Полонского в Скобелеве (г. Фергана).

Константин Павлович быстро сориентировался в новой обстановке. Сорвал портрет царя в кабинете своего генерала и выбросил под ноги собравшимся солдатам. Подражая Керенскому, вдохновенно говорил на митингах. В октябре 1917 года молодой честолюбец – член Совета солдатских депутатов, а летом следующего года он отличился в боях по разгрому Кокандской автономии и белоказаков под Самаркандом. В 22 года молодой красный командир стал военным комиссаром Туркестанской республики.

В КОЛЬЦЕ ФРОНТОВ

В Туркестане к началу 1919 года сложилась очень сложная ситуация: край оказался в кольце фронтов, отрезанным от центральной России, без продовольствия и топлива. На юге активизировался курбаши Мадамин-бек, на западе англичане контролировали Ашхабад, на востоке, в Семиречье, хозяйничали белоказаки, с севера угрожал атаман Дутов. Правительство большевиков и левых эсеров напрягало все силы, но складывалось впечатление, что оно обречены. В Ташкенте действовала подпольная Туркестанская Военная Организация (ТВО) царских офицеров, не пожелавших служить новой власти. На деньги иностранных дипломатических миссий готовилось восстание. Осенью 1918 г. ТуркЧК совместно с уголовным розыском раскрыла заговор. Опасаясь арестов, руководители подполья бежали в Ферганскую долину к Мадамин-беку, но некоторые ответвления организации уцелели и продолжали действовать.

Норма хлеба в «хлебном городе» уменьшалась, уголовники терроризировали город, рабочие открыто выражали недовольство правительством большевиков присланного в Туркестан Лениным.

«СОВЕТ ПЯТИ»

На обломках ТВО образовался «Совет Пяти», куда вошли член партии большевиков с 1903 года комиссар железнодорожных мастерских Василий Агапов, лично знавший Ленина, два бывших полковника царской армии – Цветков и Руднев, крупный советский чиновник Александр Тишковский. Быть пятым осторожно предложили военному комиссару Осипову. Ему и раньше через посредников предлагали измену лидеры ТВО, но красный комиссар в конспиративных переговорах искусно маневрировал, выигрывая время, – политическая и военная обстановка могла измениться. Заговорщики предполагали использовать его, как главную ударную силу, затем он подлежал ликвидации – слишком опасный соперник в борьбе за власть.

Осипов же преследовал свои цели. Он видел себя только военным диктатором и никем больше. Люди, работавшие с военкомом и неплохо его знавшие, за глаза называли своего начальника «Наполеоном» – клички редко прилипают случайно. Сложившаяся ситуация, непомерные амбиции, жажда власти, характер, склонный к авантюризму, предопределили выбор военкома. Все, кроме большевиков, считали, что дни их сочтены, и Осипов спешил застолбить участок на развалинах империи.

МЯТЕЖ

Шансы заговора на успех можно расценить как 50/50. Как любой другой переворот, он во многом зависел от непредсказуемых случайностей, которые качают маятник истории в ту или другую сторону.

Объединённые силы мятежников составляли около двух тысяч человек. В случае планируемого захвата Главных железнодорожных мастерских, где хранился арсенал рабочих, заговорщики могли вооружить ещё тысячу. Осипов делал ставку и на большую часть левых эсеров. Он считал, что в критический момент они переметнутся на его сторону. Местные большевики, отстранённые от власти людьми из Москвы, находились к ним в скрытой оппозиции.

Туркестанское правительство было осведомлено о готовящемся заговоре, но сам Осипов оставался вне подозрений. Даже когда чекисты вышли на его след, арестовав адъютанта военного комиссара Евгения Ботта, вмешался сам председатель Совнаркома Фигельский и отдал арестованного на поруки Осипову. Верхушка большевиков – Войтинцев, Фигельский и Шумилов – беспредельно доверяли военному комиссару. И когда вечером 18 января 1919 года начался мятеж, они в полном составе поехали к Осипову выяснить обстановку.

Осипов хладнокровно написал приказ о расстреле туркестанских комиссаров. Приговор был приведён в исполнение тут же, за казармами мятежного второго полка, на навозной куче. Этой кровавой акцией диктатор намеренно отрезал путь к отступлению всем своим соратникам. Теперь им оставалось только победить.

У мятежников тоже не всё шло гладко. За сутки до восстания по приказу председателя Ташсовета Шумилова сменили охрану Главных железнодорожных мастерских. Мятежник-ленинец Агапов не смог поменять пароль – ключевой момент в плане захвата арсенала, был разоблачён и арестован рабочими. А главное – комендант военной крепости левый эсер Иван Белов на ультиматум Осипова о сдаче пообещал шестидюймовыми гаубицами разнести логово мятежного комиссара. Позиция Белова во многом предопределила судьбу мятежа.

К утру осиповцы захватили бульшую часть города, встречая сопротивление только в отделениях милиции и ЧК, но главные объекты противника – железнодорожные мастерские (цитадель рабочих) и военная крепость – отбили все нападения. Осипов не учёл энергию и бескомпромиссность эсеров. Весь день 19 января к железнодорожным мастерским прибывали отряды рабочих и бедноты старого города. Был создан Временный Реввоенсовет, в основном из левых эсеров. Утром 20-го при поддержке орудий Ивана Белова рабочие отряды совместно с оставшимися верными революции войсками начали теснить мятежные части. К полудню стало ясно, что восстание провалилось.

Осипов на некоторое время потерял самообладание. Укрывшись в подвале от рвущихся снарядов, он лихорадочно искал выход из критической ситуации. Беспорядочные планы спасения метались в