новых переселенцев. Родина де-юре становится родиной де-факто, и потому возникает материальная основа нового – уже марсианского – здорового патриотизма.
По мнению фантастов, расширение наших границ до пределов Солнечной системы есть первый шаг земной экспансии в космос. В романе Корнблата и Меррил предложен самый оптимистический вариант проникновения землян в галактику и дальше, дальше, дальше. Согласно этой концепции звездные войны во славу Земли-метрополии невозможны в принципе. Поскольку с каждым следующим парсеком колыбель человеческого разума все дальше, а новых родных планет все больше.
Диагноз: марсианские хроники
За писателем-фантастом Фредериком Брауном к концу его жизни закрепилась репутация насмешника, циника, парадоксалиста – словом, человека, для которого нет решительно ничего святого. Роман о марсианах, появившийся на русском языке впервые и с большим запозданием, репутацию эту вполне подтверждает и, более того, даже усиливает степень цинизма этого фантаста, посягнувшего на сокровенное.
Речь идет, сами понимаете, о марсианской угрозе.
«Кто предупрежден – тот вооружен», – говаривал незабвенный капитан Блад, и мы были предупреждены, о да! Пожалуй, эта война стала бы единственной из войн, к которой все мы начали упорно готовиться еще добрую сотню лет назад. То есть уже в пору, когда итальянский астроном Скиапарелли обнаружил нечто странное на поверхности четвертой планеты Солнечной системы, а американский астроном Лоуэлл сообразил, что это самое «нечто» – настоящие каналы. Английский писатель сэр Герберт Уэллс, необычайно увлекшийся этой идеей, уже в 1896 году опубликовал в «Сатердей ревью» большую ученую статью, где предупреждал о возможной обитаемости Марса и, стало быть, потенциальной агрессивности марсиан. Годом позже увидел свет роман «Война миров», который ныне можно рассматривать как беллетризованный полевой сценарий оперативно-тактической разработки «Внезапное нападение вероятного противника». Скандальный радиоспектакль Уэллса-младшего, Орсона, вызвал к жизни, в свою очередь, некое подобие одного из первых в США учений по гражданской обороне в рамках темы «Угроза из космоса» (кстати сказать, слухи о том, будто бы деньги на радиопостановку «Войны миров» были выделены из внутреннего бюджета Пентагона, до сих пор не подтверждены, однако и не опровергнуты). В 40—50-е «тарелочный» бум, внезапно прокатившийся по всем континентам, вполне можно счесть запланированной «утечкой информации», долженствующей психологически подготовить граждан к будущему вторжению. Легко предположить, что так называемая «холодная война» была только лишь маскировкой, предназначенной исключительно для марсианских соглядатаев и позволяющей логично объяснять рост огневой мощи землян и совершенствование космической техники. Под разглагольствования Маккарти и Жданова, Джонсона и Хрущева ученые-практики Вернер фон Браун и Сергей Королев разрабатывали ракеты-носители сверхдальнего действия, бессмысленные во время обычных войн и незаменимые для битв космических. Ежечасно военные астрономы обшаривали околоземное пространство, ежегодно тратились гигантские средства на подготовку космонавтов в Звездном и на мысе Канаверал, орбитальные станции превращались в конвейер по приемке и отправке новых смен наблюдателей. Однако разработка американо-советской программы СОИ потребовала столь обширных ассигнований, что советское руководство вынуждено было в срочном порядке заняться модернизацией экономических механизмов («ускорение» и «перестройка»). Война в Персидском заливе, распад СССР, геополитические проблемы, изменение функций блока НАТО – все это имело бы некий высший смысл, все это было бы исторически оправдано и необходимо при одном капитальном условии. Если бы ожидаемое вторжение марсиан все же состоялось.
А что же Фредерик Браун? Писатель-фантаст, не доживший до эпохи глобальных перемен, сумел-таки доказать каверзность своей натуры. В романе «Марсиане, убирайтесь восвояси!» он описал тот самый вариант вторжения, перед которым бессильны все ракеты, вся огневая-боевая мощь. В книге Брауна марсиане вторглись, как и ожидалось, на нашу планету и действительно оказались зелененькими человечками. Но вот незадача: совершенно бесплотными. И хотя сами они наносить материального вреда землянам как будто не могут, земляне, соответственно, тоже ничего не могут поделать с миллионами зеленых и болтливых нахалов. Стрелять и взрывать, таким образом, не в кого и некого. Можно только зажмуриваться и затыкать уши ватными тампонами. Приятно? Впрочем, Браун не был бы Брауном, если бы остановился на достигнутом сюжете. Сверхзадача романа в другом, и главный герой данный факт постепенно осознает. В финале становится ясно, что вторжения, вообще говоря, может и не быть, а зелененькие человечки – всего лишь массовая галлюцинация землян, которая и возникла вследствие напряженного ожидания марсианского агрессора. Выходит, не бороться надо и даже не терпеть героически адскую напасть, а элементарно лечиться у психиатра. Всему человечеству.
Рецепт Фреда Брауна, безусловно, обиден, но всерьез спорить с фантастом не так-то легко. Бог с ними, с марсианами, пускай сидят по домам, дело не в них. Писатель предупреждает нас о том, что многие ожидания и фобии, укоренившись в общественном сознании, могут со временем стать причиной всеобщего хронического помешательства. Так что выгляньте-ка на всякий случай в окно: не спешат ли к вам в гости зелененькие человечки с миллионами рублей от компании «МММ»?
На Марс с арахисом и мягкой карамелью
Герберт Дж. Уэллс, как известно, оказался в обидном меньшинстве тех фантастов, которые рискнули поселить на Марсе разумных спрутов, ракопауков, жукоглазых чудищ и прочую мыслящую плесень. Остальное большинство сделало население красной планеты антропоморфным – и ничуть не пожалело об этом. Легион писателей-оптимистов исторически разделился на две части. Одни фантасты, подобно незабвенному А. Н. Толстому (роман «Аэлита»), полагали при этом, будто марсиане с воодушевлением воспримут наш опыт и наши достижения. Другие же авторы, типа Рэя Брэдбери («Марсианские хроники»), воображали, что марсианские аборигены без энтузиазма встретят попытки привнести в чужой монастырь наш устав гарнизонной и караульной служб. Более того: в «Хрониках» герою удается наладить торговлю хот-догами близ марсианских достопримечательностей лишь после того, как коренные марсиане все как один вымирают.
В рассказе Джеймса Маккимми до исчезновения аборигенов, к счастью, дело не доходит. Наоборот, марсианская братия при помощи разнообразных ухищрений (включая членовредительство) препятствует проникновению на свою планету достижений земной цивилизации. Миссионеры с Земли, несущие в народ самое передовое в мире христианское учение, побиваются камнями. Та же участь постигает наших сопланетников, пытающихся явочным порядком внедрить на Марсе институт законного брака (взамен богопротивного промискуитета). Терпят поражение попытки «ввести свободную прессу, учредить галерею изящных искусств, День марсианина, соревнования по вольной борьбе и так далее». В конце концов неблагодарные аборигены, замаскировавшись под чиновников оккупационной земной администрации, проникают к самому гауляйтеру Марса мистеру Джозефу Хейделу и поступают с ним, как с Гейдрихом. А убив, поднимают бокалы с портвейном под дружное «Ура!». The End. Рассказ окончен, однако проблема, затронутая Джеймсом Маккимми, осталась.
Вернемся на время с Марса на Землю и от фантастики – к реальности. Дело в том, что разумный изоляционизм – политический, культурный и т. д.– издавна служил залогом нормального поступательного развития социумов, существующих на нашей планете. Процесс конвергенции, искусственно сдерживаемый многочисленными табу со всех сторон, все равно происходил. Однако, во-первых, медленно, а во-вторых, довольно-таки гармонично: сладость запретного плода многократно возрастала от того, что плод внедрялся небольшими ломтиками, исподволь и контрабандно. Иными словами, препоны способствовали только лучшей усвояемости этого самого запретного продукта. (Широкое распространение хотя бы в нашей стране рока и чуингама – убедительное тому подтверждение.) Таким образом, мессианские устремления, свойственные любому обществу, полагающему себя цивилизованным, сдерживались до необходимой кондиции статьями законов и внешними границами. Электрический ток прогресса мыслим был лишь при условии непременной «разности потенциалов»; факт виртуального присутствия в мире этакого всепланетного ГОЭЛРО придавал особый смысл исторической особости каждой из цивилизаций, взятой в
