Жизнь в Пихтовке протекала на нескольких уровнях.
Граждане делились примерно на четыре группы:
Первая группа: «Элита», не по сути – по положению.
Это милиция, начальство, что покрупнее, сельпо, председатель артели, партийные боссы.
Они имели спец пайки, спец-жильё, спец законы.
Они безбожно пили, но, не привлекая внимание, а в спец– жилье или в спец кабинетах.
Вторая группа: Сибиряки. Местные жители Пихтовки.
Они не были особенно зажиточными, но имели довольно просторные избы, домашний скот, варили брагу – напиток, выросший из кваса, но не доросший до самогонки.
Его можно пить в больших пределах, что и делали.
Пили практически все, в меру своих сил и возможностей, не допиваясь до состояния алкоголиков.
Третья группа: Ссыльные. Большинство из них «благополучно» вымерли.
Остальные, как моя старшая сестра, ассимилировались и стали настоящими сибиряками с их речью и образом жизни.
Анна Исаевна сумела со временем уехать.
У меня была ещё одна старшая подруга Дора Исааковна Тимофеева, которая была политической ссыльной. Я была «белой вороной»
Четвёртая группа – последняя группа.
Это были люди, которые являлись последними буквально.
Хуже их не было.
Сюда в частности относились Иван и Марфа, которые жили на окраине в какой-то развалюхе и имели двух взрослых дочерей.
Эта семейка вызывала отвращение и насмешки у всех обитателей Пихтовки.
Там пили все вместе – родители и дочки.
Там можно было купить самогонку, и там собирались все «последние».
Потом Ивана забрали на войну и через какое-то время он начал присылать из Берлина посылки.
В Пихтовке начался ажиотаж!
Марфа и дочери стали разгуливать по деревенской грязи в сапогах и шикарных длинных ночных сорочках с кружевами, в утренних пеньюарах самых нежных тонов, поливали себя одеколоном и благоухали на всю деревню.
Пьянки и гогот в развалюхе стояли сутками.
Вскоре, однако, как и подобает, наступило возмездие!
Вернулся Иван…
Не застав, награбленное им «на поле брани» в богатых берлинских семьях, он чуть не убил трёх дам.
День Победы!
Мечта и надежда бесконечных четырёх голодных военных лет.
Жизнь, подчинённая одной фразе: «Всё для Победы!»
Он наступил, День Победы, и запомнился мне так.
У нас в избушке была печка с плитой, на которой мы готовили еду.
В холодные морозные дни мы что-нибудь стелили на плиту и сидели на ней, чтобы согреться.
Видимо 9 мая в Сибири ещё не лето. Мы, как раз, сидели на плите, когда услышали по радио сообщение о Победе.
В это время прибежала мама, чтобы обрадовать нас, а мы, заслышав её шаги, сорвались навстречу…
Мы с двух сторон ринулись на дверь, она вырвалась и по очереди ударила всех!
Мы, как горох, посыпались на пол и одновременно плакали и смеялись.
Таким он остался в моей памяти, этот день Победы!
После него особых изменений не наступило.
Жизнь в Пихтовке протекала по своим канонам, и самым большим событием было возвращение Марфиного Ивана и бои местного значения в развалюхе, сопровождавшиеся криками и матом на всю деревню.
На что в Пихтовке с интересом взирали, матерились и со смаком сплевывали.
Бушевавший Иван постепенно смирился, и весёлый притон продолжил свою буйную жизнь.
«Герой» Красной Армии, обливаясь потом и наливаясь самогоном, сидел во главе стола и не жалея мата, рассказывал чудеса про жизнь в «Европах».
