Сам хочешь стать вождём?! УСМЕХНИСЬ!!!
Зовут грабить и убивать?! – УЖАСНИСЬ! И скажи: НЕТ!! БЕЗ МЕНЯ!!
– ГОСПОДИ! И БУДЕТ МИР СПАСЁН?!
– НЕПРЕМЕННО! ЕСЛИ КАЖДЫЙ СКАЖЕТ ТАК.
Кемеров в 1954 году первый сообщил мне, что я свободна…
Могу ехать куда хочу!
Быстро и без волокиты оформил мои документы, когда я, ошалев от слова СВОБОДНАЯ, бросила училище, бросила всё и помчалась через всю страну в Черновцы, где жили родственники, и где меня никто не ждал и едва ли помнил о моём существовании, в связи с почти пожизненным отсутствием.
Кемеров был немного печальным, когда поцеловал меня на прощание в щёчку и с грустью сказал, что мы никогда больше не увидимся (так и было) и спросил зачем мне так сразу уезжать, не лучше ли закончить здесь училище?
Об этом смешно было даже думать: я всю жизнь только и мечтала стать свободной и теперь не использовать эту свободу тут же, немедленно!? Смешно!
Но прежде чем перенестись на верхнюю полку плацкартного вагона, уносящего меня на юг в Черновцы, придётся на некоторое время задержаться памятью на севере и восстановить отрезок жизни в Новосибирске, где у меня не было ни друзей, ни подруг, ни знакомых.
Я запомнила, например, как встречала Новый Год среди незнакомых людей под городской ёлкой, на большой центральной площади.
Многие пришли семьями или с друзьями, веселились, шумели, пили шампанское и поздравляли друг друга с Новым Годом.
Мне было грустно весело, что напоминало кисло-сладкое мясо, которое умела готовить моя мама.
Оно было вкусное, несмотря на остроту, так же, как я ощущала себя счастливой, несмотря на одиночество.
Хорошая вещь – будни: нет времени для глупостей и сентиментальностей.
Хуже с праздниками. В праздники толпы спешащих куда-то людей кажутся одинокому человеку исключительно счастливыми, которых ждут – не дождутся их любимые.
В праздники надо создавать места, куда могли бы спешить одинокие люди.
Таким путём удалось бы резко сократить число праздничных самоубийств.
Однажды я попала на вечер в какой-то институт. Я пришла туда одна.
Была зима. Помните пимы, которые весной оставляли следы на потеху Пихтовским школьникам?
Для Наташи Ростовой советского образца – это был лучший вид обуви для первого бала в институте советской торговли города Новосибирска. Очень удобно.
Походка делается лёгкой и воздушной, потому, что в левый валенок без труда можно запрятать недостающие 3 см, при этом нога не выпрыгивает при каждом шаге, как в обычных туфлях.
(Если бы туфли было за что купить и, если бы они имели достаточно высокий задник, чтобы вместить 3 см +часть пятки). Поэтому в валенках хромота почти незаметна.
Не помню, во что были одеты другие девушки и не знаю, было ли тогда обязательно приходить на вечер с туфельками в сумочке, но представительница таёжной Пихтовки таким тонкостям обучена не была, да и возможности были уже описаны.
Туалет являл собой байковое платье чудной расцветки: на чёрном фоне редко разбросанные яркие цветы.
К тому же имелась кайма, которая была расположена по низу юбки и окаймляла вырез шеи, не без смелости открывая пространство, которое при достаточном росте партнёра по танцу, давало пищу для фантазии и воображения.
Объём талии соответствовал месячному бюджету в четырнадцать рублей.
Зато то, что находилось ниже талии, явно превышало бюджетные возможности и отвлекало на себя внимание, оставляя в тени «ножки» в валенках.
Элегантная обувь и изысканный туалет, однако, дополнялись чудесной волной чёрных волос почти до талии да полными надежд и ожидания коричневыми глазами, из которых рвался огонь любопытства и нетерпения.
С принцами в институте торговли, видимо было трудно.
Нашёлся Дон-Жуан. Рост он как раз имел достаточный, чтобы вообразить себе всё, что находилось между первой и второй каймой, не утруждая себя разочарованиями по поводу содержимого пимов.
Он был чрезвычайно галантен для претендента на торговую карьеру.
Заглядывал в глаза, обнимал за бюджетную талию, привлекая к себе поближе не бюджетное продолжение её.
Я имела «бешеный» успех в пёстрой череде сексуальных претендентов, предлагавших, увы, не руку и сердце, а нечто иное.
В качестве провожатого предпочтение было отдано указанному выше кавалеру.
Не исключено, что он был яркой личностью, я не хочу умалять его достоинств.
Мне он казался Богом уже потому, что учился в институте, а я всего в медицинском училище.
