судьбе, когда он еще был человеком. Я мысленно возмущалась: «Подумать только, мы жрём пирожки, а для кого-то наступил конец света»!
В ту неделю недостатка в трупах не было, и наш учитель небрежно бросил: «Ну все, пошли висельники!» Оказывается, в этом тоже есть система.
Наступает какой-то период и «клиентами» патанатомической лаборатории становятся в основном вешающиеся.
О причинах, побудивших разных людей к этому, можно было только догадываться.
Одна женщина, например, имела одну грудь, другая была ампутирована много лет назад. Когда мы вскрыли грудную клетку, то все легкие были поражены метастазами рака.
Возможно, она каким-то образом узнала об этом и решила повеситься, не дожидаясь мучительной смерти.
Как – будто повеситься легче !
Хотя может быть она повесилась совсем по другой причине и совсем не знала, что зря поспешила, так как ей в любом случае уже были отсчитаны дни.
К нам доставили труп мужчины, вероятно, он утром позавтракал, попрощался с женой и отправился на работу. Не исключено, что она попросила его по пути домой купить хлеба, но ему не суждено было вернуться домой……
Он шел по тротуару, как до него и после него шли тысячи. Но именно в тот момент, когда проходил он, с крыши сорвалась решетка и, упав, размозжила ему голову.
Не дойдя до работы, он поступил на стол, где мы практиковались вскрывать трупы.
Для меня это была тяжелая неделя. Я не очень много научилась патологической анатомии, но приняла для себя одно решение. Я надеюсь, что судьба позволит мне сдержать его.
Меня убивала мысль, что смерть для нас стала обыденной. Кто-то принимал страшное решение прервать свою жизнь.
Что испытывал он или она в этот миг?
Кого он оставлял, какая беда довела его до такого отчаяния, чтобы головой в петлю и самому затянуть её, дернувшись всей силой или выбив стул ногой?
А мы спокойно пишем в протоколе, пожирая пирожки: «На трупе белые поношенные трусики, на правой груди родимое пятно величиной с горошинку»
Господи! Избавь меня от такого, – сказала я себе.
Никогда! Никогда, что бы ни случилось, я не уйду, пока не придёт мой час.
При самых трагических ситуациях, при самых больших крушениях, всегда остаётся одна возможность: оставить всё и начать сначала.
Даже если узнаёшь, что дни сочтены, то всегда есть что-то такое, что не успел за всю жизнь, чему можно посвятить оставшиеся дни.
И помоги мне Боже, не нарушить этого решения и не пошли мне таких испытаний, способных вызвать желание смерти!
Но неделя практики в патологической лаборатории была значительно позже, сейчас же речь идёт о счастливой неделе в Костроме, по окончании которой, моё желание поступить в институт превратилось в великую мечту.
Я поняла, что если поступлю в институт, то не только буду вместе с Виталием, это значит, что я уеду из ставших вдруг душными Черновиц и перестану быть барышней с главной жизненной целью, ограниченной рамками замужества.
У меня будет другая жизнь и другие цели.
Я твердила себе, что должна выучить всё, что можно выучить!
Мне предстояло научиться решать задачи по физике и химии.
Я, окончившая только семь классов, должна одолеть за несколько месяцев то, что изучается в 8-9-10 классах, продолжая работать в психбольнице, и не помешаться самой.
После работы надо было бороться с усталостью и сном, решать задачи, много учить, писать сочинения и самой их проверять.
Но было и нечто приятное. Письма!……
Поэма о любви в письмах. Господи! С каким нетерпением бегала я каждый день на почту и с каким наслаждением писала ему!
Меня больше не интересовали танцы и не волновали случайные домогатели.
Со мной была моя любовь.
Я должна была поступить в институт!
Мы решили, что я буду поступать в Ленинграде, куда он тоже переведётся в случае моей удачи.
Но всё мероприятие, в условиях Советского Союза, было до идиотизма смелое и практически невыполнимое.
Еврейка с семью классами образования, несколькими рублями в кармане, взяв очередной отпуск в психбольнице, едет поступать в столичный вуз!
Как говорится в одном анекдоте – уделаться можно! Но, как утверждает народная мудрость – риск благородное дело.
