Непобедимого. Он поклялся, что подобное больше не повторится. Он сделает все, что необходимо, но больше никогда не окажется в ситуации, где он окажется бессилен и не сможет поступить правильно.
Зима, как ей и полагается, прошла, и на полях Тирисфаля вновь воцарилась весна. Вместе с ней Джайна Праудмур стала, по мнению Артаса, столь же красивой, цветущей и приветливой на вид, сколь и свежие бутоны цветов на пробудившихся деревьях. Она пришла к нему, чтобы присутствовать на Саде чудес, главном весеннем празднике в Лордероне и Штормграде. Артас узнал, что не ложиться спать ночью, потягивая вино и готовясь к празднику, оказывается, не так уж и скучно, если рядом находится Джайна, чей лоб всегда нахмуривался в присущей только ей покоряющей принца манере, когда она тщательно и внимательно разукрашивала скорлупу яйца.
Хотя еще не было сделано никаких общественных заявлений, Артас и Джайна уже знали, что их родители переговорили друг с другом и дали молчаливое добро на встречи своих отпрысков. К тому же, Артас, и так любимый своим народом, стал все чаще появляться на публичных мероприятиях как представитель власти Лордерона, нежели Утер или Теренас. Сам Утер тем временем все более и более углублялся в духовные изыскания Света, а Теренас, казалось, был и сам рад своему воздержанию от утомительных поездок.
– Ехать верхом сутки и спать под звездным небом – это, конечно, увлекательно, но только когда ты молод, – говорил он по этому поводу Артасу. – А когда достигаешь моего возраста, то понимаешь, что лучше поездку на лошади поменять на покой, а звезды из окна твоего замка видны ничуть не хуже, чем на открытом воздухе.
Артас усмехнулся и с головой нырнул в свои новые обязательства. Адмирал Праудмур и архимаг Антонидас, очевидно, пришли к тем же самым выводам, что и его отец. И все чаще, когда из Даларана в Столицу отправлялся посыльный, леди Джайна Праудмур сопровождала его.
– Приезжай к нам на фестиваль Огненного Солнцеворота летом, – внезапно предложил он ей. Она взглянула на него, осторожно держа яйцо в одной руке, а другой смахивая упавшие ей на лицо золотые волосы.
– Мне не удастся. Лето – очень важное время для учеников Даларана. Антонидас уже предупредил меня, чтобы на это время я не планировала никаких поездок, – сказала она с сожалением в голосе.
– Тогда я приеду к тебе на фестиваль, а ты ко мне – на Тыквовин, – сказал Артас. Она покачала головой и засмеялась.
– Какой ты настойчивый, Артас Менетил. Что ж, я попробую.
– Нет, ты обязательно приедешь, – он потянулся через стол, приведя в беспорядок ярко раскрашенные яйца и маленькие леденцы, и взял ее за руку.
Она улыбнулась, немного застенчиво, и ее щеки порозовели.
Она приедет.
Перед Тыквовином было еще несколько небольших празднеств. Некоторые из них были мрачными, другие веселыми, а этот соединял в себе эти признаки. Бытовало поверье, что во время этого праздника барьер между мирами живых и мертвых становился слабее, что эту грань можно было преступить и вновь увидеть давно почивших. Традиционно Тыквовин отмечали по завершению сезона урожая, прежде чем начинали дуть зимние ветры; неподалеку от дворца устанавливали большое соломенное чучело. На закате ночью церемонии чучело предавали огню. Гигантский плетеный человечек, горящий ярким пламенем, гонящий прочь покров темной ночи – это всегда было удивительным и устрашающим зрелищем. Каждый желающий мог подойти к пылающему человечку и бросить ветвь в трескучий огонь, при этом метафорически 'сжечь' что-нибудь, чего он не желал брать с собой в тихий период раздумий зимней бездеятельности.
Этот крестьянский ритуал возник еще с незапамятных времен. Артас подозревал, что немногие и теперь верят, что бросание ветви в огонь действительно решит их проблемы; еще меньше – что можно общаться с мертвыми. По крайне мере, он в это точно не верил. Но этот фестиваль был очень популярен, к тому же, Джайна должна была вернуться в Лордерон на время его проведения, так что Артас с нетерпением ждал его.
У него был готов небольшой сюрприз для нее.
Это произошло прямо после заката. Толпа начала собираться еще днем. Некоторые устраивали пикники, празднуя последние дни осени на лугах Тирисфаля. Стража тоже была наготове, бдительно следя, чтобы не было несчастных случаев, которые могут произойти, когда большое количество людей собирается в одном месте. Но Артас не думал, что нынче будут какие-нибудь проблемы. Когда он вышел из дворца, одетый в тунику, брюки и плащ ярких осенних оттенков, толпа взорвалась приветствиями. Он выдержал паузу и помахал зрителям, принимая их аплодисменты, затем повернулся и протянул руку Джайне.
Она немного удивилась, но улыбнулась, и теперь крики возносили ее имя к темнеющему небу так же, как и его. Артас и Джайна подошли к гигантскому плетеному человеку. Артас поднял руку, прося тишины.
– Мои соотечественники, я присоединяюсь к вам на праздновании наиболее почитаемой ночи – ночи, когда мы вспоминаем тех, кто больше не с нами, и когда мы отрекаемся от того, что сдерживает нас. Мы сжигаем чучело плетеного человечка как символ уходящего года, подобно тому, как фермеры сжигают остатки прошлого урожая на своих полях. Пепел кормит почву, и этот обряд кормит наши души. Я рад видеть, что сегодня вечером здесь собралось так много народу. И я рад предложить почетную роль по сожжению плетеного человечка леди Джайне Праудмур.
Глаза Джайны расширились. Артас повернулся к ней, злорадно ухмыляясь.
– Дочь Адмирала героя войны Даэлина Праудмура, и когда-нибудь она станет сильным магом. Поскольку маги – мастера огня, думаю, будет правильно, если именно она зажжет нашего плетеного человечка этой ночью. Вы согласны?
Восхищенные собравшиеся одобрительно зашумели, как и предполагал принц. Артас поклонился Джайне, затем наклонился к ней и прошептал: “Покажи им маленькое представление – им обязательно понравится”.
Джайна незаметно кивнула, затем подошла к толпе и помахала ей. Крики толпы стали еще сильней. Она заправила локоны волос за уши, слегка обнаружив свое волнение, а затем сосредоточилась. Она закрыла глаза и подняла руки, шепча заклинание.
Джайна надела на праздник платье огненных красных, желтых и оранжевых оттенков. Когда маленькие шары пламени, появившиеся в ее руках, стали сиять все ярче и ярче, Артасу на мгновенье показалось, что Джайна сама стала воплощением огня. Она держала огонь в своих руках с такой непринужденностью, спокойствием и мастерством, что он понял, что те дни, когда она плохо контролировала свои заклятья, давно уже прошли. Она не собиралась 'стать' сильным магом; она уже была таковым, хоть и не обладала титулом.
И затем она протянула обе руки вперед. Шары огня помчались, словно пули из ружья, к огромному соломенному чучелу. Плетеный человечек вспыхнул сразу, толпа поначалу затихла, а потом взорвалась в дикой овации. Артас усмехнулся. Плетеный человечек ни разу не загорался столь быстро, когда его поджигали обычным способом.
Джайна открыла глаза на звук публики и помахала всем, восхищенно улыбаясь. Артас опять наклонился и прошептал: “Захватывающе, Джайна”.
– Ты же просил, чтобы я показала им маленькое представление, – ответила она ему, усмехаясь в ответ.
– Так и есть. Но это было
Она обернулась и посмотрела на него.
– А разве это проблема?
Сияние от сверкающего огня танцевало на ней, освещая ее оживленное лицо, ловя блеск золотой диадемы, украшавшей ее голову. Артас задержал дыхание, рассматривая ее. Она всегда любовался ей – она понравилась ему с того самого момента, как они повстречались. Она была его подругой, верным товарищем и объектом будоражащего кровь флирта. Но сейчас он ничего не мог поделать, кроме как смотреть на нее буквально в новом для себя свете.
