несчастье.»
«Можно мне улететь домой?»
Мэлис покачал головой. «Это не выход. Ты по-прежнему в запасе. Если с кем-нибудь что-нибудь случится, тебе придется прыгать на его лошади. Мне завтра понадобится твоя помощь, твой совет, как лучше проехать этот круг, твоя энергия. Гризел совсем не умеет этого делать. Она все еще сердится из- затого, что я не выбрал ее.»
«Вы, наверное, смеетесь,» сказала Фэн. «Последние несколько месяцев я энергична, как покойник.»
«А еще я хочу, чтобы ты присматривала за Джейком, успокаивала его. Полагаю, он скучает по Тори?» Мэлис поднял бровь. Фэн вдруг почувствовала, что пытается что-то выведать.
«Да,» сказала она. «Конечно, скучает.»
В тот же день Руперт устроил верховые соревнования с Людвигом и Гаем, а Джейк нарушил свое обещание и, подчинившись мольбам Хелен, повез ее в горы. Собирая полевые цветы, он вспомнил пикник, который они устроили с Тори и детьми накануне Чемпионата Мира. Тогда он нашел приносящее счастье соцветие пижмы. Теперь же, зло отражала золотая пижма Хелен, лежащая в нагрудном кармане его рубашки.
Хелен видела, что Джейка одолевает навязчивое чувтсво беспокойства за Фэн.
«Она еще очень молода. У нее еще появятся другие возможности.»
«Ты не думала так, когда была молода,» сказал Джейк, «а с ней так много всего произошло в последние два года. Потеряла Билли, потом ее послали в Ковентри, потом потеряла Дино, а он не приехал и на Игры, а теперь и это. Она очень храбрая и не суетится попусту.»
Ты нужен мне гораздо больше, чем ей, хотелось завопить Хелен. Она была уже сыта по горло всей семьей Ловеллов. Она ревновала к Фэн, ей уже надоела Сюзи, продолжавшая рассказывать, какой Джейк привлекательный и высказывавшая предположения, что он, должно быть, просто безумно влюблен в Тори, если не поддался ее, Сюзи, чарам.
Многие дни не имевшая возможности встречаться с Джейком наедине, она хотела сейчас излить все свои беды. А теперь она столкнулась с полной отчужденностью. Казалось, он отгородил себя от всего внешнего мира. Его не интересовали ни новости, ни пьесы, ни концерты, на которых она побывала в Чаше Голливуда, или даже ужасающее поведение Руперта. Ей не хотелось верить, что то сочуствие, с которым он выслушивал ее, и то, что он спал с ней летом, было всего лишь легкомыслием, связанным с расшатанными нервами, и повышенной ранимостью из-за напряжения перед крупными соревнованиями.
В конце концов, устав идти, они повалились на траву, он лежал, положив голову ей на живот и ничего не говоря, просто вглядываясь в снежные вершины на фоне предвещающего бурю потемневшего неба, блаженствуя в прохладном воздухе, пока наконец не заснул. Не в состоянии вытерпеть потерю драгоценного времени, в течение которого они могли бы заняться любовью, Хелен разбудила его.
«Джейк, ты действительно любишь меня?»
«Конечно люблю.»
«Что-то сейчас по тебе это не очень заметно.»
Джейк приподнялся на локте, его глаза на загорелом лице окружали глубокие тени.
«Неужели ты не можешь понять, что кипение чувств на Олимпиаде или помогает или вредит тебе? Я не могу позволить себе отвлекаться.» Он взял ее руку и положил на нагрудный карман, дав ей почувствовать золотую пижму, «Но ты всегда возле моего сердца.»
«Надеюсь, я воодушевляю тебя,» печально произнесла она.
«Воодушевляешь,» сказал Джейк, а потом, вспомнив Дублин, добавил, «но и отвлекаешь. Я не хочу завтра, вместо того, чтобы сконцентрироваться на победе, беспокоиться о том, что могу сделать какую- нибудь ошибку или выдать себя перед Рупертом.»
«Ты даже не хочешь, чтобы я там была?»
«Конечно, хочу. Просто не жди, что я буду махать тебе и улыбаться весь день. Говорят, что я груб и раздражителен. Но я просто хочу состедоточиться перед выступлением. Если мне придется беспокоиться и том, счастлива ли ты, это только увеличит напряжение.»
Видя ее непонимающее лицо, он добавил, «ставка слишком высока, все наше будущее.»
«Я чувствую себя такой одинокой на больших соревнованиях,» обидчиво сказала Хелен. «Я даже рада, что завтра приезжает мама.»
Она прижала Джейка к себе. «Пожалуйста, поцелуй меня, я так тебя хочу.»
Но поцелуй оказался единственным, что он смог сделать, и это крайне обеспокоила ее. Когда в прежние времена Руперт был еще безумно влюблен в нее, они занимались любовью и до, и после, а часто и в фургоне во время соревнований.
Возвращаясь вечером с тренировки, Руперт заглянул в Олимпийскую Деревню, чтобы забрать почту, и обнаружил письмо, отправленное из Пертшира. Крайне предусмотрительная Аманда и на этот раз, как всегда не употребляла в письме имен, но просила извинения за то, что так «чертовски рассердилась» из-за зеркала и призналась, что очень по нему скучает, писала, что все они будут смотреть его завтра и желала ему удачи.
Она вернется в Лондон в сентябре. Будучи столь же осторожным, Руперт порвал ее письмо и хотел уже выбросить в урну, но потом снова собрал его по кусочкам, чтобы убедиться, действительно ли все так. Он чувствовал себя до смешного обрадованным и удивлялся, почему, черт побери, завел любовную интрижку с мисс Румынией. Лучше вернуться в Аркадию и лечь спать. Они выезжали на скаковой круг в пол- восьмого.
Мэлис Гордон не был религиозен, но ночью перед индивидуальными соревнованиями он молился. Он должен попытаться и суметь проиграть достойно и не заставлять никого из тркх наездников слишком расскаиваться в случае неудачи, попытаться и суметь поддержать их спокойствие, не передавая своих страхов и волнений. У Айвора хорошая лошадь и обычно он не нервничает, но ему не хватает задора. Джейк ужасно мало спит и вполне может сломаться. Руперт слишком уж самоуверен, а Горная слишком неопытна.
