Билли взглянул на нее встревоженно. – Ты возила его к ветеринару?
Дженни захихикала. – Нет, его беда в том, что ему не хватает печени.
Билли ухмыльнулся, но не уклонился от темы.
– Золотко, мы должны постараться подэкономить. Нам сейчас не нужен плавательный бассейн. Мы просто не можем дать задаток и более того, не сможем заплатить за работу, если его сделают.
Дженни надула губы. – Как прекрасно было бы для тебя окунуться в бассейне после возвращения с соревнований.
– В Глочестершире в году всего три месяца достаточно тепло для таких купаний.
– Я стараюсь экономить. Миссис Бодкин заболела гриппом и я отвезла ей букет бледно-желтых нарциссов, которые я купила без листьев, так как они на 20 пенсов дешевле тех, что с листьями.
– Но мы еще не начали по-настоящему экономить, не так ли? Вон валяются 5 полуиспользованных консервных банок с питанием для котов и покрываются плесенью, нет необходимости и в том, чтобы скармливать Мевис полцыпленка каждый день. Она и так уже просто ужасно толстая.
– Да, но Беджер часто прибегает на ленч. Ты же знаешь, что Хелина просто морит собак голодом.
– Я думаю, мы должны пользоваться услугами миссис Бодкин только полдня в неделю, – сказал Билли, не обращая внимания на хмурый взгляд Дженни. – А от услуг мисс Хокинс нам придется отказаться. Ты сама можешь обрабатывать письма моих поклонников.
– Обрабатывать письма твоих поклонникоа? – Оскорбилась Дженни. – А как насчет писем от моих поклонников?
– Ну совсем недолго. До тех пор, пока мы немножко подзаработаем.
Дженни разозлилась и впала в истерику. – Я должна закончить свою книгу. Ее нужно сдать в июле. Ни на что больше у меня нет времени. Я пишу каждый день. Я встала в 8 и только вечером закончила работу. Глупо упускать вдохновение, когда оно есть.
Дженни не вспомнила, что большую часть сегодняшнего дня она провела сначала попивая кофе, а позже виски с одним из строителей. – В конце концов, – решила она, – как-нибудь напишу черновой вариант книги.
– Обратись к Кеву, – сказала Дженни, выливая остатки водки в его стакан. – Кев, большой подражатель, все уладит. Я сделаю тебе яичницу-болтунью. – Она ушла на кухню. Через минуту она высунула голову из-за двери и сообщила: «Сегодня Хелина дала мне на прочтение главу своего романа».
– Ничего?
– Она не может написать даже слово задница на стене. Хелина сказала мне: «Дженни, я хочу, чтобы ты искренне выразила свое мнение «, а это означает, что ей хочется, чтобы я поубедительнее соврала. Но сегодня она рассказала мне очень забавную историю. Она стала просто неразлучна с новым викарием и когда Руперт неожиданно прилетел из Женевы ночью на прошлой неделе, он обнаружил в доме викария, читающего великолепную проповедь в гостиной, при этом все, включая Беджера, медитировали с широко открытыми глазами.
Билли засмеялся. – Руп рассказывал мне.
Он прошел на кухню, стараясь не замечать ни беспорядка, который там царил, ни того, как Дженни бросала яичную скорлупу в огромный ящик, где они попадали в компанию тысячи других скорлупок, что было причиной странного запаха, который висел на кухне. Он взял банку кофе с кухонного стола и посмотрел на цену. – О господи, кофе – очень дорого для нас. В дальнейшем придется пить напиток.
Дженни подошла и обняла его. – Я люблю тебя, – сказала она. – Не беспокойся о деньгах. Я купила прекрасную бутылочку Стейт Эмильона.
После трех больших коктейлей с водкой и бутылки Стейт Эмильона денежная проблема уже не казалась такой страшной. Билли будет щеголять на лошадях, а Дженни будет писать как сумасшедшая, когда его не будет дома. Они скоро выберутся из этого неприятного положения.
Пришла весна, более долгожданная, чем всегда, потому что зима была слишком суровой; леса наполнились фиалками, анемонами, примулами и птичьим пением. Народ Чосера поду – мывал о паломничестве, а Дженни – о новых нарядах. Дикий чеснок наполнил ее ностальгической тоской по пьяным ленчам в Сохо. Она знала, что женитьба с Билли обеспечила ей более ценную и устойчивую жизнь, но все равно скучала за шутками и приятельской болтовней прежней жизни. Она постоянно висела на телефоне, болтая с мамой. Ей все труднее было возвращаться к своей книге. Она привыкла к поспешной поне – дельной журналистской работе, к постоянным письмам поклон – ников, к людям подходящим к ней на вечерах со словами:» Ты была на уровне на прошлой неделе».
В деревне не было ни второй почты, ни» Ивнинг Стан – дарт «, ни столичных радиопередач; она обнаружила, что ей трудно привыкнуть к медленному течению жизни в сельской местности. Глочестершир был нагоняющей сон провинцией и теперь она спала в послеполуденные часы. Она сделала продувание фаллопиевых труб; что оказалось, в принципе, не очень болезненной процедурой, но имело на нее воздействие гораздо большее, чем она ожидала. Она впадала в отчаяние и к напряженному состоянию перед менструацией добавлялась послеменструальная депрессия, когда она обнаруживала, что все еще не забеременела.
Однажды днем ее навестила мать Билли с подругой по бриджу. Коттедж выглядел ужасно. У Дженни не было пирога, а был только черствый хлеб, не было джема, а чайничек для заварки был полон сухих листьев. Миссис Ллойд – Фокс прошла за ней на кухню.
– Никаких новостей? – спросила она. Дженни покачала головой. Она так расстроилась, что у нее сгорели тосты.
– Какой чудесный вид, – сказала подруга по бриджу, выглядывая из окна.
– Единственный вид, который мне нравится все эти дни – это мой собственный, – сказала Дженни.
Со счетами дела обстояли все хуже. Пришел налоговый счет и Билли осознал, что как ее муж, он ответственен за уплату дополнительно еще 15000 фунтов, а к ним еще 3000 фунтов налога на добавленную стоимость.
