задолго до того, а полковник Картер был подонком, а Джейк – хотя он просто замечательный, он совершенно не годится в няньки, он слишком строгий. Ты для меня не только перый настоящий отец, но – если не считать собак, лошадей, морских свинок и хомяков – ты вообще первое существо, которое я смогла полюбить.
Глядя на Фен, Билли понял, что он обязан никогда не допустить, чтобы ей было больно.
– Я знаю, что веду себя, как нетерпеливый школьник, – пробормотал он в волосы Фен, – но ничего не могу с собой поделать!
Стремясь увидеть Табиту, Руперт отправился самолетом домой, в Пенскомб, после Гран При в Люцерне. Таб было уже больше года. Она могла пройти несколько шагов, но обычно передвигалась на четвереньках – почему-то боком, как краб. Она была одета в голубую пижаму; с одного плеча пижама сползла. Таб была в таком восторге, когда Руперт вошел в дверь, что сначала даже не могла ничего сказать.
– Мой маленький ангел, – сказал Руперт, изымая ее из толпы восторженно гавкающих псов и подбрасывая ее над головой, пока Таб не зашлась смехом от восторга. Она была такой розовой, такой светловолосой и красивой.
– Папочка привез тебе много-много подарков!
Для Таб самым лучшим подарком явно было снова увидеть папочку. Она мурлыкала и терлась об него, как котенок.
Элен настороженно вышла в холл, держа Маркуса за руку.
– Здравствуй, дорогой. – Она поцеловала его. – Хорошо съездил?
– Отлично. Мы выиграли Национальный кубок, и Билли действительно в форме. Господи, да он снова прекрасно скачет!
– Рада слышать. Это не спиртное им движет?
– Нет, нет. Его вдохновляют Перье и любовь.
– Любовь? – удивленно переспросила Элен.
– Малышка Фенелла Максвелл. Это лучшее событие всей его жизни.
– Но ей еще и восемнадцати нет! Совсем ребенок.
– Он тоже. Она опекает его, как опытная лошадь жокея-новичка. Они очень хорошо смотрятся вместе. И наконец Билли нашел кого-то, кто может поговорить с ним о лошадях.
«А я этого не могу», – горько подумала Элен.
– Я завтра иду на ленч с Джейни, – сказала она.
После четырехсот миль пути в автомобиле из Люцерны Билли и Фен остались у берега, а на следующий день сели на дневной паром. У грумов был ленч. Билли взял каюту на три часа и увлек Фен в постель. Предстоящая разлука ужасала его не меньше, чем ее. Они прибыли в Глостершир на закате. Это был один из тех волшебных вечеров, когда они открывали все окна в грузовике, и воздух был полон запахов бузины и диких роз.
Фен прилипла к Билли, ее рука лежала у него на бедре. Они и не пытались делать вид, что собираются прервать свою связь. До Пенскомба оставалось уже всего десять миль. Когда они доберутся туда, Фен возьмет взаймы один из трейлеров Руперта и отвезет Маколея и Дездемону в Милл. Она прибудет туда около полуночи.
Трейси дремала на скамейке парома. Сара выбрасывала мусор. Лошади Билли и Руперта принялись бить копытами и ржать, почуяв знакомые запахи родины.
– Могу ли я просить тебя о большом одолжении? – спросил Билли, смотря прямо перед собой. Фен чувствовала, как он напряжен.
– Конечно.
– Останешься со мной на ночь в коттедже? Я утром отвезу тебя.
Фен потеряла дар речи от счастья. Она нужна Билли, она действительно нужна ему! Фен потянулась и поцеловала его в щеку.
– Я никак не могла придумать, каким образом, во имя всего святого, я сумею оттащить себя от тебя сегодня вечером.
– Я позвонил миссис Бодкин из Люцерны и велел ей убрать в коттедже и застелить постель. Я уже большой мальчик, я не могу вечно жить у Руперта и Элен. Кроме того, – он посмотрел на часы, – я не трахал тебя уже семь часов. Тебе не помешает, что там кое-где лежат вещи Джейни?
– Если это не помешает тебе, то не помешет и мне, – сказала Фен.
Она позвонила Тори от Руперта.
– Я добралась до Руперта. Ужасно устала. Элен пригласила меня остаться на ночь. Ты сильно возражаешь? Билли, или кто-нибудь еще, отвезет меня утром.
– Я буду наказана за подобную ложь, – сказала она себе, повесив трубку.
К тому времени, как они устроили лошадей, почти стемнело. Единственное, что осталось от дня – это желтая полоска на горизонте. Билли, который знал дорогу вдоль опушки леса, шел впереди, держа Фен за руку. Мэвис бежала впереди, вынюхивая кроликов. Билли очень хотелось поцеловать Фен, но оба слишком хорошо помнили, что с самого утра не чистили зубы. Ночь была такой теплой, что они слышали запах жимолости и сирени на расстоянии сотни ярдов.
– Какое чудное место, – восторженно сказала Фен. – Какой ты счастливчик, что здесь живешь!
У калитки Билли обнял Фен, обхватил ее руками, как воздушный шарик, который в любой момент может улететь прочь.
