Он говорил низким приглушенным голосом с мягким, но очень заметным валлийским акцентом. Мне казалось, что он подсмеивается надо мной. Гасси все время взвизгивала от смеха, она начинала действовать мне на нервы.
Мы прошли в комнату, где уже находился Джереми. Обычно в финальных сценах художественных фильмов в такие комнаты входят, держась за руки, герои на закате своих дней.
Розовые стены, увешанные картинами, полки с книгами, ярко-красные занавески, сверкающие островки паркета среди пушистых ковров цвета фламинго, груда белых меховых подушек и длинная оранжевая софа. Все было вульгарно, но производило впечатление. Весь пол был усеян газетами, и девушка, которая нас впустила, принялась их собирать.
— Мне нравятся твои подушки, — сказала Гасси, завалившись в их груду рядом с Джереми.
— Купил в прошлую субботу в «Хабитате». Помогают поддерживать горизонтальное положение, — подмигивая мне, сказал Гарэт, направляясь к книжной полке, уставленной томами в кожаных переплетах. В следующую минуту он нажал кнопку, и творения Вальтера Скотта отодвинулись, обнаружив огромный бар.
— Ну, что кому налить?
Он был совершенно не в моем вкусе. Лицо с тяжелым подбородком, хищный нос, полный чувственный рот и озорные черные глаза, постоянно смеющиеся чему-то сокровенному. У него была смуглая кожа. Густые черные волосы с ранней проседью спадали на воротник и обрамляли лицо.
На нем были серые вельветовые брюки. Расстегнутая на груди синяя рубашка обнажала волосатую грудь. Высокий рост и массивные плечи не могли скрыть полнеющей талии.
Он протянул мне бокал.
— Держи, детка. Это настоящий Р.Н.
— Р.Н.?
— Раздвигатель ног. Никогда не подводит.
Сердито покраснев, я отвернулась. К тому времени, как он наполнил всем бокалы. Рыжеволосая собрала все газеты с пола.
— Кажется, вы еще не знакомы с моей П.А. — персональной ассистенткой — миссис Смит. В данном случае аббревиатура "А" означает еще и Афродиту.
— Хочешь выпить чего-нибудь, прелесть?
Она покачала головой и улыбнулась ему своей кошачьей улыбкой.
— Мне пора домой. Муж уже, наверное, волнуется.
— Я тебя провожу, — сказал Гарэт. — Вернусь через минуту, — добавил он, обращаясь к нам.
— Ну разве он не великолепен? — воскликнула Гасси.
— Восхитителен, — ответила я без энтузиазма.
В нем чувствовапась какая-то грубая сила. Я могла себе представить женщин, которые способны увлечься им, но только не себя. Мне отвратительны такие здоровые сексуально-агрессивные мужчины. Они вызывают во мне клаустрофобию. Мне нравятся мужчины мягкие, сдержанные, утонченные. Гарэт Ллевелин был таким же утонченным, как асфальтовый каток.
Я ходила по комнате, разглядывая вещи и предоставляя Джереми возможность любоваться моей фигурой. При этом я старалась не смотреть в соседнюю комнату, где случайно наткнулась взглядом на двуспальную кровать невероятных размеров. Мне так и мерещилась под простынями блондинка в золотой шелковой пижаме.
Легкий ветерок шевелил занавески, донося запах резеды и табака из цветочного ящика за окном. Я выглянула из окна. Внизу стояли, разговаривая, Гарэт Ллевелин и миссис Смит. Вдруг он заключил ее в объятия и крепко поцеловал. Отпустив ее через минуту, он распихнул дверцу машины. Девушка погладила его по щеке.
Возвращаясь к дому, он посмотрел вверх и, Увидев, что я наблюдаю за ним, усмехнулся.
Зазвонил телефон. Гасси сияла трубку.
— Алло, да. Он внизу, подождите минутку. Гарэт! — закричала она. — Телефон!
Он бросил на нас извиняющийся взгляд и взял трубку.
— Винни, детка, как дела? Я тоже скучал. Дорогая, сегодня совершенно безнадежно. У меня сейчас полно людей, а позже мне надо будет поработать. Завтра у меня вообще сумасшедший день. Послушай, дорогая, а как насчет вечера в среду?
Господи, этот валлийский акцент действительно может взволновать!
Стараясь не прислушиваться, я повернулась к Джереми. Он доверительно улыбнулся мне.
— Кого еще из поэтов ты любишь?
— Китса. Конечно, Томаса Катриона, кое-что А.Е. Хусмана.
— А что ты думаешь о Роберте Браунинге? — поинтересовалась я.
— А в чем дело? Он что, женится на ком-нибудь из наших знакомых? — спросил подошедший Гарэт.
Гасси прыснула.
— Оставь их. Они весь вечер ведут высокоинтеллектуальные разговоры. Тави, тебе не кажется, что цвет этих занавесок идеально подходит для платьев подружек невесты?
С этого момента я вынуждена была слушать глупую нескончаемую болтовню о свадьбе. Я развалилась на полу, прислонясь к софе, заложив руки за голову, выгодно демонстрируя бюст. При этом моя юбка собралась складками.
Краем уха я слышала, о чем говорили Джереми с Гарэтом.
— Эта девчонка действительно твоя секретарша?
— Миссис Смит? — спросил Гарэт. — Куколка, правда?
— Она не имеет ничего против работы в такой поздний час?
— Мистер Смит актер, сейчас занятый в спектаклях. Поэтому ее устраивает работа в такое время суток. Но ты зря интересуешься. Тебе тут никогда ничего не обломится.
Зазвонил телефон. Звонили из Латамерики.
Утверждая, что это деловой звонок, Гарэт переместился с телефоном в спальню. Джереми и я налили себе еще.
— Он всегда такой? — спросила я.
— С девушками? Чаще всего, но не всегда. Он не пытается ничего доказать, просто такой уж он ненасытный. Не может ни одной пропустить.
— Ему надо жениться, — сказала Гасси. — Встретить бы ему хорошую женщину, которая бы его полюбила. Это все, что ему надо.
— Плюс четыре хороших любовницы, которые бы держали его в тонусе, — добавила я. — Вы не собираетесь установить телефон на яхте?
— Ни в коем случае. Это одно из условий, которые он поставил, принимая наше приглашение — никаких телефонов. Я сейчас приготовлю кофе.
Она вышла из комнаты. Я поднялась и проследовала к камину, заинтересовавшись сваленными в кучу открытками с приглашениями — приемы, обеды, деловые встречи. Джереми подошел ко мне и встал рядом. Я взглянула па наше отражение в огромном зеркале, висящем над камином.
— Как странно, — задумчиво произнесла я. — Ты заметил, как мы похожи, оба светловолосые, синеглазые? Мы могли бы сойти за брата и сестру. Мне всегда казалось, что кровное родство имеет преимущество перед любыми другими отношениями.
Джереми учащенно задышал, его глаза подернулись пеленой страстного желания.
— Ты должна знать, что я испытываю к тебе отнюдь не братские чувства.
Я устремила на него взгляд, медленно водя языком по нижней губе.
— А какие же? — мягко спросила я.
— Весьма волнующие. Ничего удивительного, что я страдаю от бессонницы.
— О, и я тоже, я тоже. Ты знаешь, мы ничего не сможем с этим поделать.
— Конечно не сможем. Я не могу справиться со своим чувством к тебе. Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал в своей жизни. — Он помолчал. — Думаю, многие мужчины говорили тебе это.
— Некоторые говорили, но не все думали так на самом деле.
