Чиновник службы иммиграции пропустил мимо ушей эту фразу, сказанную Карой с сарказмом, и тут же сменил тему разговора:
— Верю, что ваш приезд в Майами организовал отдел кадров “Отель Интернэшнл”, что с вами связались в Стамбуле и пригласили посетить Майами-Бич. Но это так отличается от вашего собственного стиля устанавливать контакты!
— Да, но именно так оно и было. От мистера Андерсона я получила два письма и телеграмму с приглашением.
— А на каких условиях вы проживали в стамбульской гостинице “Хилтон”?
— Для меня на самых обычных. За то, что я переводила и отвечала на письма иностранцев, турки мне бесплатно предоставили в гостинице помещение под офис, где я работала как наемная секретарь- машинистка.
— Как я понимаю, ваша основная работа в Турции заключалась в составлении писем, организации деловых встреч для бизнесменов, которые ни языка, ни обычаев страны не знали?
— Да, верно.
— Сколькими языками вы владеете, мисс О'Хара?
— Семью и хорошо понимаю, когда говорят, еще на трех.
— Вашими познаниями в языках вы обязаны отцу, матери и нескольким мачехам, на которых женился ваш отец, работая в наших посольствах за рубежом? Ваш отец служил главным образом в почетном карауле и советником в протокольных отделах? Это так?
— Да, это так, — подтвердила девушка.
— А чем вы занимались до того, как приехать к нам, мисс О'Хара?
— Живя с родителями за границей, я ходила в местные школы. После того как в Лондоне в результате несчастного случая погиб мой отец, а в ту пору мне было всего семнадцать, моя очередная мачеха забрала все средства отца и уехала, как я думаю, на Французскую Ривьеру. Вскоре я вышла замуж за английского подданного, которого звали Сесл Эндрюс, но наш брак длился всего несколько месяцев.
— Вы с ним разошлись?
— Да, и шесть лет ждала решения, когда суд мне возвратит мою девичью фамилию.
— Чем вы занимались после того, как расстались с мужем?
— Я вернулась в Соединенные Штаты. В Лос-Анджелес. Зарабатывала на жизнь тем, что подавала в баре коктейли, и посещала курсы интенсивного обучения стенографии и машинописи при школе бизнеса Сойера.
— А затем?
— Затем вернулась в Лондон и стала работать, используя знания иностранных языков.
Мистер Торк сделал какие-то пометки в своем блокноте.
— А теперь скажите, где вы работали перед тем, как переехать в Стамбул? — спросил он.
— В Каире.
— А до Каира?
— В Риме, Вене, Бонне. Еще в Западном Берлине и Мадриде. Также в Милане и Париже. Кроме того, в Нью-Дели и Калькутте, — ответила Кара и сдунула со лба прядь волос, выбившуюся из-под заколки.
Этот допрос мог продолжаться целую вечность. Она порылась в бумагах, лежавших на столе, нашла свой паспорт и положила его перед надоевшим ей чиновником.
— Если не верите, а похоже, что так оно и есть, можете посмотреть на мои визы, — теряя терпение, предложила ему девушка.
Мистер Торк паспорт ее раскрывать не стал, а спокойным голосом продолжил:
— Другими словами, за последние пять-шесть лет вы много ездили по свету, переезжали из одной страны в другую.
— Да, последние пять лет, — уточнила Кара.
— И работали наемной стенографисткой.
— Да.
— Вам доводилось работать за “железным занавесом”?
— Нет. Ближе всего я находилась от него, когда работала в Западном Берлине.
Мистер Торк взял в руки паспорт девушки.
— По французской визе можно судить, что вы прожили в Париже почти два года.
— Да, так оно и было.
— А почему так долго?
Кара уже готова была вскочить со стула, вытянуться перед въедливым чиновником службы иммиграции во весь рост и запеть: “Я люблю Париж”, но вовремя удержалась.
— Случилось так, что я полюбила Париж, — спокойно ответила она.
— Понятно, — сказал мистер Торк, изучающе посмотрел на сидевшую перед ним Кару, затем порылся в ящике стола, извлек из него большой коричневого цвета конверт с надписью “Полиция г. Парижа — криминальный отдел” и вынул из него штук шесть фотографий размером восемь на десять. — А теперь, мисс О'Хара, ответьте мне на последний вопрос. Во время долгого пребывания с отцом в Париже встречались ли вы с этой женщиной?
Кара надела очки и взглянула на верхнюю фотографию. На ней была изображена голая женщина, и Каре поначалу показалось, что это фото из ряда порнографических, — уж слишком наглядно на нем были представлены те участки тела женщины, которые в Штатах запрещалось фотографировать. Женщина, слегка запрокинув голову, лежала на спине, выставив напоказ свои груди и промежность. Только увидев на ее бедрах огромные синяки и искаженное в гримасе лицо, Кара поняла, что женщина мертва.
Та же женщина была изображена и на остальных фотографиях, только в разных ракурсах. Судя по всему, фотограф полицейского участка запечатлел обнаженную сразу же, как только прибыл на место происшествия. Кара просмотрела все снимки, но опознать несчастную так и не смогла. Женщина выглядела лет на сорок пять — пятьдесят. У нее были слегка вьющиеся густые черные волосы и стройная фигура. При жизни она, должно быть, была очень эффектной.
— Вы знаете ее? — спросил мистер Торк. Кара отрицательно покачала головой.
— Нет, этой женщины я никогда не видела, — ответила она. — По крайней мере, мне так кажется.
— А не освежу ли я вашу память, если скажу, что в свое время она была одной из самых известных и высокооплачиваемых chanteuses в Париже?
Девушка снова покачала головой. Добрая половина француженок, с которыми она встречалась на вечеринках в домах, построенных на левом берегу Сены, или в шикарных апартаментах, располагавшихся в зданиях вдоль всей авеню Фош, хвастались тем, что в молодости являлись самими популярными и высокооплачиваемыми chanteuses, то есть кокотками, в Париже, что позволяло их теперешним мужьям или любовникам буквально светиться от гордости. Что ни говори, а французы ко всему, что касалось области секса, относились с большим почтением.
— Имя Анжелика Бревар вам о чем-нибудь говорит? — продолжил между тем мистер Торк.
— Нет.
— Вы уверены, что никогда ее прежде не видели?
— Нет, не совсем, — чистосердечно призналась Кара и вернула стопку фотографий чиновнику. — За два года, проведенные мною в Париже, я встречалась со многими женщинами, но сомневаюсь, что опознала бы их на фотографиях, подобных этим. Эта женщина выглядит так, будто ее только что вытащили из Сены.
— Да, так оно и было. Французские полицейские выловили ее из реки три недели назад, — криво улыбнувшись, ответил мистер Торк и, протянув Каре ее документы, поднялся из-за стола. Таким образом он дал ей понять, что допрос наконец-то окончен. — Благодарю вас за то, что были так терпеливы со мной, мисс О'Хара. Уверен, что пребывание на родине доставит вам удовольствие, — добавил чиновник.
Голос его был таким же неприятным, как и его улыбка.
— Merci, je vous remerce — спасибо, я вам благодарна, — ответила Кара по-французски, — а то мне начинало казаться, что я ее уже никогда не увижу.
Взяв атташе-кейс в одну руку и перекинув шубку через другую, девушка вышла из офиса иммиграционной службы. В поисках носильщика, который бы отнес ее багаж к стоянке такси перед зданием
