— Мне тоже здесь очень нравится, — с жаром сказала она. — Я люблю эти места.
Почему-то обе лошади сразу остановились, и Раст пронзил ее взглядом. Добирается до правды, подумала она и поежилась. Он проверяет, испытывает ее честность. Сейчас важно не отвести взгляд. Она позволила ему заглянуть в глубину своих глаз.
Его карие глаза потеплели, и если раньше она удерживала его взгляд, то теперь он сам не мог его отвести. У Люси пересохло во рту, зазвенел сигнал тревоги. Она знала, о чем он думает.
— Раст, — прошептала она, — ты обещал, что не тронешь меня.
Его глаза смотрели не мигая.
— А разве я что-то делаю? — Его тон дразнил, ласкал и искушал одновременно.
— Нет, но… — Она наконец смогла опустить глаза, но ей было слышно его тяжелое дыхание.
— Я тебя не обману, Люси. Но я тебя хочу. Хочу гладить дивные шелковые волосы и маленькие ножки. И все остальное.
Она покачала головой, и отвергая его, и желая.
— Ты красивая, — продолжал давить он, — и бесконечно женственная. Какой бы я был мужчина, если бы жил с тобой в одном доме и не захотел… — Он помедлил и закончил осевшим голосом:
— ..не захотел бы сжимать тебя в объятиях.
Она ошеломленно молчала.
Его лошадь зашагала, они незаметно миновали три конюшни. Люси запоздало выпалила:
— Пожалуйста, больше не говори такие вещи.
— Почему? — сказал он застывшим голосом.
— Потому что я не могу… я не… — Она перевела дух и начала сначала:
— Я не для этого приехала в «Лейзи С». Мне не нужен любовник, мне нужна семья.
— Семья… — недоверчиво протянул он. — Ты хочешь сказать, что воспринимаешь меня как брата?
Наконец-то до него дошло, с облегчением подумала она и решительно кивнула.
К удивлению Люси, он захохотал, запрокинув голову.
— Что тут смешного? — Она осторожно на него посмотрела и подтолкнула лошадь вперед. Обе лошади шли мерным аллюром, и вскоре ивы расступились, открыв небольшую, все еще зеленую поляну. Солнце освещало деревья и высокую траву.
— Женщина, ты, видно, совсем сошла с ума. — Смех раскатился в осеннем воздухе. Она сердито фыркнула.
— Люси, у меня к тебе совершенно не братские чувства, — отчеканил он, перестав смеяться. — И не ври, что ты относишься ко мне по-братски.
Она открыла рот, чтобы возразить. Он одарил ее тяжелым взглядом.
Быстро моргая, она оглядывалась, куда бы переключить внимание.
— Мы уже приехали? Вот и хорошо, я узнаю это место. Что у нас на обед? — Люси направила лошадь к старому деревянному столбу с железным кольцом, глубоко врытому в землю, и приготовилась спешиться. Даже после такой короткой прогулки у нее ныли ноги.
— Люси… — Раст подождал, пока она на него не взглянула. — Со мной ты в безопасности, не забывай, ладно?
Она кивнула, но поняла, что ее смущение слишком заметно. А как еще могла себя чувствовать женщина после столь откровенного и недвусмысленного заявления мужчины?
К тому времени, когда Люси перенесла правую ногу через седло, Раст уже стоял на земле рядом с ней. Она спрыгнула на твердую землю, но коленки почему-то подогнулись, и Люси ухватила Раста за руку.
Быстро обретя равновесие, она отдернула руки и исподтишка взглянула на Раста.
Он отпрянул и поднял руки высоко вверх. В его глазах прыгали чертики.
— Эй, не смотри на меня так, сестричка! Я тебя не трогал, ты сама за меня схватилась, заметила?
— Я ничего и не говорю, — защищалась она.
— Держись на расстоянии, — весело предупредил он, сматывая поводья. — Я не затем сюда приехал, чтобы дать себя соблазнить.
Она вспыхнула.
— О, ради Бога…
— Я сказал. Держись подальше. Не испытывай на мне свои трюки. — Он хлопнул ладонью по груди и вскинул голову. — Не такой я человек!
Он сказал это с таким пафосом, что Люси не удержалась и рассмеялась. Хорошо, что Раст разрядил ситуацию.
— Я буду держать руки в карманах, — усмехнулась она.
Одну сторону поляны щитом прикрывали дивные старые ивы, их все еще зеленые плети спускались до земли. Дикий шалфей, редкие лесные цветочки разбросаны там и сям, как будто смешанные небрежной рукой.
— Ох, Раст, как здесь красиво. — Она вздохнула. — Нужно дать и другим людям насладиться этой пасторалью. Когда мы начнем принимать гостей на ранчо, небольшими группами, они будут весело…
— ..забрасывать непотушенные окурки в кусты и разводить костры, — закончил он. — Застревать в грязи, а мы их будем вытаскивать; теряться, а мы их будем искать. Люси, ты видишь веселую компанию, а я — прорву неприятностей, когда правительство установит мне курортный налог. Я вижу медицинские комиссии, плату за разрешение, ребят из общества «Рыболов-спортсмен», сующих свой нос…
— Со всем этим мы разберемся, — отмахнулась Люси. Почему он так мрачно на все смотрит? Она была полна энтузиазма. — Мы же не сейчас начинаем, — утешила она, — а обсудить возможности всегда полезно, правда?
Он хрюкнул, не ответил и отвернулся, чтобы ослабить подпруги и снять подсумки.
— Сараи стоят без дела, — продолжала она, потому что рабочие в основном все женаты и живут по своим домам. Можно превратить их в гостевые домики. Можно устроить спортивные занятия, пригласить массажиста…
— Массажиста! Массажист на ранчо! — Он покачал головой. — Не думаю, что у тебя это выйдет, Люси. У большинства ковбоев есть то, что в Голливуде называют «яростной независимостью». Я часто думаю, что этот термин пристал людям, которые не выносят толпу. Их «яростная независимость» проявляется в тех случаях, когда они видят угрозу своему образу жизни. Потому они и живут на ранчо. Большинство из тех, кого я знаю, скорее лопнут, чем превратят свое владение в дачу для пижонов. Она призадумалась.
— Что ж, если так, я их понимаю. Но ты другой. Ты жил в городе, работал в стеклянных душных офисах, страдал от перегруженного транспорта. Ты понимаешь, я уверена, что понимаешь, какие у меня мотивы.
— Понимаю — да. Принимаю ли? — Он замолчал, подбирая слова. — Идея заполонить наши места праздношатающейся публикой мне ненавистна.
Это был тупик. Перед обоими маячила непреодолимая стена. Их позиции были полностью противоположны. Люси задумчиво смотрела на Раста. Она не сдалась, но видела, что и он не уступит.
— Давай не будем сегодня спорить, — предложил Раст и протянул ей сумку с продуктами. — Мы же хотели устроить день отдыха? Пусть так и будет.
Отсрочка, подумала она, довольная, что споры прекратятся, по крайней мере на некоторое время. Но Люси осталась при своем мнении: прятать такие сказочные места — просто преступление. При всем уважении к Расту она не могла разделить его позицию.
— Отличная мысль, — подхватила она. — У нас впереди еще много времени, чтобы все обсудить.
Напряженность исчезла. Раст расстелил клетчатое одеяло, выложил сэндвичи с индейкой, нарезанные яблоки и лимонные пирожки, которые испекла Фрици. Он улегся, опершись о локоть, а Люся села, скрестив ноги. Новые джинсы, купленные в Рено, были тесноваты, но ботинки на шнурках удобны — слава Богу, мозолей не будет. За обедом Раст как бы невзначай спросил ее про отца.
— Отец? — Люси пожала плечами и проглотила последнюю дольку яблока. — Я его не помню. Он бросил нас, когда я была совсем маленькой. Мать называла его мерзавцем и на вопросы не отвечала. Ну, я и перестала их задавать.
Он ненадолго задумался.
— Похоже, ты в своей жизни видела мало радости от мужчин.
