вещи лорду Хокстону, учитывая, что она согласилась выйти замуж за его племянника не только без любви, но даже не будучи знакома с ним. Но вокруг было так красиво, что, казалось, сама природа невольно подсказывала мысли о любви.
Словно желая переменить тему, лорд Хокстон принялся рассказывать Доминике о мужестве и отваге жителей Канди, которые последними из цейлонцев покорились британским завоевателям.
Он рассказал ей также о самом большом карнавале в Азии Исала Перахира, который ежегодно проводят в Канди уже в течение двух тысячелетий.
— Вам очень понравится, — сказал он. — Вы увидите там ярко разукрашенных слонов, танцоров и барабанщиков, представителей знати в усыпанной драгоценными камнями одежде, канатоходцев; все вместе это самое захватывающее зрелище, которое я когда-либо видел.
— Мне всегда было интересно, каким образом на Цейлоне оказался зуб Будды, — сказала Доминика.
Ее взгляд был направлен в сторону женщин в разноцветных сари, которые поднимались по ступеням храма. В руках они несли охапки цветов champee, чтобы возложить их к месту поклонения.
— По преданию, эта священная реликвия попала на Цейлон из Индии, будучи спрятанной в прическе принцессы, спасавшейся бегством во время войны, — ответил лорд Хокстон. Он помолчал немного, а потом с улыбкой добавил:
— Надо полагать, у нее были такие же длинные и густые волосы, как у вас.
Доминика покраснела.
— Откуда вы знаете… какие у меня волосы?
— У меня были подозрения, что вам с трудом удается уложить их в прическу.
На лице Доминики появилось озабоченное выражение.
— Может быть, я буду выглядеть лучше, если укорочу их?
— Ни в коем случае, — решительно заявил лорд Хокстон. — У женщины должны быть длинные волосы, это часть ее очарования. Ваши же волосы просто восхитительны, вы должны гордиться ими!
Доминика снова покраснела, но в то же время эти слова заставили се затрепетать от восторга. Это был комплимент!
Ей хотелось так много спросить у него, но время пролетело очень быстро, и вскоре они снова сидели в поезде.
— Все это так не похоже на дни моей юности, когда я только что купил плантацию, — сказал лорд Хокстон, когда состав отошел от станции. — В те времена в Канди вела лишь пыльная проселочная дорога, по которой мы на телегах, запряженных волами, перевозили кофе. — Он улыбнулся и добавил:
— Сейчас даже трудно представить себе, что губернатор Норт, отправляясь путешествовать по острову, брал с собой 160 носильщиков для паланкинов, 400 кули и двух слонов!
— Сколько хлопот, чтобы разместить их всех на ночлег! — ужаснулась Доминика.
Она старалась разговаривать спокойно, но с каждой минутой ее тревога и страх росли.
Она отлично знала, что лорд Хокстон рассчитывает на ее спокойствие и выдержку. В конце концов, из- за этих качеств он и выбрал ее в жены своему племяннику, и если сейчас он заметит, что она нервничает, он станет презирать ее.
Поэтому она изо всех сил старалась поддерживать беседу, хотя сама понимала, что лорд Хокстон пытается подбодрить ее и делает вид, что не происходит ничего необычного.
— Я написал Джеральду, чтобы он не встречал нас в Канди, — сообщил он ей. — Я подумал, что вам трудно будет впервые разговаривать в таком шуме, под стук колес. Лучше будет, если вы встретитесь в доме, который я построил сам и которым очень горжусь.
— Это было очень трудно? — спросила Доминика.
— Я делал это с удовольствием, — ответил лорд Хокстон. — Поначалу здание было намного меньше, чем теперь, а после мои планы были нарушены из-за кофейного кризиса. Но потом чай начал приносить доход, и я снова взялся за строительство. Дом и сад были окончательно завершены лишь за год до того, как я вынужден был вернуться в Англию.
По его голосу Доминика поняла, что это было одной из главных причин, почему ему так не хотелось покидать Цейлон.
— Возможно, своим женским взглядом вы найдете множество упущений, — сказал он с улыбкой, — но мне мой дом кажется совершенным, а что касается окружающего пейзажа, на всем Цейлоне вы не найдете места красивее!
— Я уверена, что мне очень понравится у вас, — тихо пробормотала Доминика.
Она очень хотела надеяться, что ей также понравится теперешний обитатель этого дома.
А что, если Джеральд Уоррен все еще продолжает любить ту девушку, которая бросила его, и не сможет привыкнуть к мысли, что другая женщина должна занять ее место?
» Я должна относиться к нему с большим пониманием и сочувствием «, — настраивала себя Доминика.
Она была приучена к тому, чтобы дарить окружающим нежность и заботу. После того, как умерла ее мать, отец часто настаивал на том, чтобы она сопровождала его, когда он навещал те семьи в бедных кварталах, которые, по его мнению, нуждались в его особом внимании.
Среди них были старики, инвалиды и больные дети. Словно угадав ее мысли, лорд Хокстон неожиданно спросил:
— А что вы делали, когда вместе с отцом посещали его подопечных?
— Папа все время старается обратить цейлонцев в христианство, — ответила Доминика. — Мама всегда говорила, что ему следовало бы стать миссионером. Он окрестил очень многих, и прилагает все усилия, чтобы они никогда не забывали о данных ими клятвах. — Она улыбнулась. — Иногда мне кажется, что он почти силой заставляет их следовать христианским канонам, хотят они этого или не хотят. Если они пропускают воскресную службу без уважительной причины, он просто приходит в ярость.
Лорд Хокстон не сомневался, что викарию нетрудно было убедить цейлонцев, которые были очень добродушными и дружелюбными, делать то, что он считал нужным, но вслух лишь спросил:
— Вы не договорили мне, в чем состояли ваши обязанности.
— Я присматривала за детьми, пока папа читал нравоучения их родителям, ухаживала за стариками и больными. Мне кажется, многие из них радовались моему приходу потому, что у них появлялась возможность хотя бы с кем-то поговорить.
— Могу себе представить, — согласился лорд Хокстон.
Доминика выглянула в окно. По дороге, тянущейся вдоль железнодорожного полотна, шел буддийский священнослужитель в ярко-оранжевой одежде, которая указывала на его сан.
— Я никогда не могла понять, — задумчиво произнесла Доминика, — почему некоторые из буддистов принимают христианство. Буддизм — такая счастливая религия.
— Вы читали об этом? — поинтересовался лорд Хокстон:
— Не только читала, но и разговаривала со многими буддистами, — ответила Доминика и тут же поспешно добавила:
— Конечно, папа не одобрил бы этого, но меня так интересовали их верования, я даже часто жалела, что не принадлежу к этой религии.
— Возможно, в своей прошлой жизни вы были буддисткой, — заметил лорд Хокстон. Она улыбнулась ему.
— Вы верите в переселение душ?
— Скажем так, я считаю это возможным, — ответил он. Доминика оживилась, глаза ее засверкали.
— Мне кажется, буддисты дают единственное разумное объяснение всех бед и жизненных тягот, — сказала она. — А их священники так верно служат своему делу, но в то же время так спокойны и деликатны и никому не навязывают своих убеждений.
Лорд Хокстон знал, что, говоря это, она думает о своем отце. За последние дни он убедился в том, что Доминика обладает острым умом и размышляет о тех вещах, которые редко волнуют девушек ее возраста. Отчасти это было следствием ее необычного воспитания, и лорд Хокстон понимал, что, несмотря на ее невежество во многих житейских вопросах, ее ум способен достичь высот, каких суждено достичь немногим.
