новая угроза герцогу? Неужели теперь именно так Маркус Рилл вознамерился убить герцога? Заколоть его, когда тот, быть может, выйдет один в сад. Это был бы рискованный шаг, но кто в состоянии постичь, что на уме у злодея? Она знала только одно — ей нужно предупредить герцога. Он должен знать, какая новая опасность нависла над ним.
Но нелегко было найти способ поговорить с герцогом, просто совершенно невозможно. Мисс Маршбанкс вернулась с похорон, заливаясь слезами, и пришлось Вирджинии размещать на обеденном столе карточки с именами, проверять, все ли подготовлено к отъезду гостей, и удостовериться, что прислуга знает, кто из них уезжает вечером, а кто — на следующее утро.
К тому часу, когда Вирджиния справилась со всеми обязанностями, которые всегда выполняла мисс Маршбанкс, герцог уже ушел наверх переодеваться к обеду, и Вирджиния в отчаянии подумала, что ей так и не представится случай повидаться с ним наедине; ведь прошлый вечер, как и позапрошлый, он допоздна сидел внизу со своими родственниками.
Вопреки всему, Вирджиния все же надеялась, что он как-то свяжется с нею, но когда и после обеда не пришло никаких известий от него, она решила действовать сама. Вирджиния написала короткую записку, в которой говорилось, что ей нужно его повидать. Потом она задумалась, как лучше всего передать ему это послание. Тут она вспомнила о старинных картах, которые передал ей герцог, говоря, что они очень ценные. Она отправилась за ними в библиотеку. Положив записку внутрь одной из карт, она пошла с папкой в руке на поиски Маттьюза. Ей не удалось найти его, но зато она наткнулась на Джеймса, который нес в гостиную поднос с грогом.
— Джеймс, — сказала она, — не могли бы вы исполнить одну мою просьбу?
— Конечно, мэм, — ответил он.
— Тогда возьмите вот это и положите на туалетный столик его светлости, — попросила она, — Только туда! Вы поняли? Здесь очень ценные материалы, и я бы не хотела, чтобы они лежали где попало, а когда его светлость поднимется сегодня вечером к себе, он должен сразу увидеть, что они в целости и сохранности.
— Слушаюсь, мэм.
Но тут Вирджинию одолели сомнения.
— Нет, я подумала хорошенько и решила, что его светлость предпочел бы получить эти бумаги пораньше. Не могли бы вы что-нибудь придумать и отдать их герцогу сразу же после обеда?
— Постараюсь, мэм, — решительно заверил ее Джеймс.
— Благодарю вас, — сказала Вирджиния и поспешила убраться восвояси, испугавшись, что кто-нибудь заметит, как она разговаривала с Джеймсом, и начнет расспрашивать лакея, о чем она его просила.
Она ушла в маленькую гостиную и принялась ждать. Мисс Маршбанкс отказалась от обеда и удалилась в свою спальню, чтобы поплакать навзрыд, уткнувшись в подушку. Что бы ни сказала или ни сделала Вирджиния — ничто не могло ее утешить. Сейчас лучше всего было оставить бедную женщину в покое.
Тяжко сидеть и ждать в маленькой комнатушке, но Вирджинии не оставалось ничего другого, и ей казалось, что время никогда еще не тянулось так медленно. Пробило десять часов… одиннадцать… и она уже в отчаянии стала думать, что Джеймсу скорее всего не удалось добраться до герцога, когда он неожиданно появился в дверях с серебряным подносом в руке.
— Его светлость шлет вам поклон, мэм, — сообщил лакей, — и просит, чтобы вы заперли карты в его стол в библиотеке. Его светлость говорит, вы знаете, где хранится ключ.
— Спасибо, Джеймс, — сказала Вирджиния, — Да, я знаю, где найти ключ.
Она едва могла дождаться, когда за лакеем закроется дверь. Тут же раскрыв папку, она увидела то, что ожидала, — записку, вложенную между картами. Всего несколько слов были торопливо набросаны на листке, расчерченном для игры в бридж, но они сказали ей все, что она хотела узнать.
«Встретимся завтра в пять утра возле конюшен», — было написано рукой герцога, и Вирджиния прижала к своей щеке драгоценные строчки, прежде чем уйти к себе в спальню.
На следующее утро она поднялась задолго до пяти. Когда она выходила из замка, в нем еще не проснулась ни одна живая душа, но на конюшне было полно людей. Герцог уже ждал ее верхом на черном скакуне, на котором он обычно ездил, ее лошадь как раз седлали два грума, а неподалеку несколько человек выслушивали распоряжение герцога на день.
— Доброе утро, мисс Лангхоулм, — сказал герцог, приподнимая шляпу. — Я подумал, вы, наверное, не откажетесь проехаться верхом до начала своего рабочего дня.
— Разумеется, ваша светлость, — скромно ответила Вирджиния.
Герцог помог ей сесть на лошадь, и его конь тут же начал становиться на дыбы и бить копытами.
— Он застоялся, ваша светлость, — заметил грум. — Мало двигался за последние несколько дней.
— Тогда мы поедем с ним на равнину, — сказал герцог. — После хорошего галопа он не будет таким резвым.
— Именно это ему и нужно, ваша светлость, — подтвердил грум.
Вирджиния и герцог отправились в путь, держась, как она заметила, подальше от замка, так как они выехали с конюшенного двора через северные ворота. Они перешли на легкий галоп и какое-то время скакали молча, конь герцога все никак не мог успокоиться. Наконец, герцог повернулся к ней и улыбнулся.
— Мы сбежали! — сказал он, и она улыбнулась ему в ответ, в самом деле почувствовав себя как школьница, прогуливающая занятия.
— Я скучал по тебе, — тихо промолвил герцог и так на нее посмотрел, что у Вирджинии сжалось сердце.
— Никак не мог раньше повидаться с тобой, — сказал он. — Ты ведь понимаешь?
— Конечно, — ответила она.
— Меня все время окружали люди, мучимые любопытством и подозрением, — сказал он. — Если они хоть раз взглянули бы на тебя, мне кажется, они бы догадались.
— О чем догадались? — спросила Вирджиния.
— О том, что я люблю тебя, — ответил он. — Я думал о тебе каждую минуту, каждую секунду, и единственным моим утешением было сознание, что ты находишься в замке. Я знал, что ты рядом со мной. Хотя мы и не могли быть вместе, твое присутствие значило для меня больше, чем я могу выразить.
— Мне нужно тебе что-то рассказать, — промолвила Вирджиния.
Герцог нетерпеливо махнул рукой.
— Неужели мы не можем говорить только о нас с тобой? — запротестовал он. — Ведь я не видел тебя, Вирджиния, кажется, целую вечность. Я хочу говорить только о тебе. Но больше всего на свете мне сейчас хочется поцеловать тебя.
От таких слов Вирджинии стало даже трудно дышать, но она почувствовала, что во что бы то ни стало обязана рассказать ему все, что он должен услышать.
— Послушай! — произнесла она. — Капитан Рилл держит у себя в комнате трость-шпагу. Я и не видела такой никогда, но это страшное, опасное оружие. Я боюсь только одного: что он захочет воспользоваться им.
— К черту капитана Рилла! — воскликнул герцог — Неужели он так и будет всегда стоять за нами и затенять наше с тобой счастье? Забудь о нем, Вирджиния. И не вспоминай, пока мы не повернем к дому. Дай мне руку.
Он подъехал поближе, а она, переложив поводья в одну руку и сняв перчатку с другой, протянула к нему ладонь. От его сильных, теплых пальцев ее насквозь пронизала трепетная дрожь. Ей показалось, что она вдруг ожила и что одно его прикосновение развеяло все ее страхи и волнения — все чувства, кроме радости быть рядом с ним. Он наклонил голову и коснулся губами ее пальцев, но его резвый конь, испугавшись летевшего по ветру листа, развел их в стороны.
— Дадим волю нашим лошадям? — предложил герцог. — Может, тогда они разрешат нам поговорить.
— Куда мы отправимся? — спросила Вирджиния, заметив, что они заехали в ту часть поместья, где она до сих пор не бывала.
— Туда, где находится «равнина», как ее здесь называют, — пояснил герцог. — Там чудесное место для галопа, где никто нас не увидит.
